ПРЕДСМЕРТНОЕ СЛОВО БЫВШЕГО ВОИНА
«...Судьба ингушей - самый яркий пример издевательского отношения к репрессированным: половинчатая реабилитация, создание псевдореспублики, наконец, танки против тех, кто не выдержал такого отношения. Или такова плата за лояльность Осетии? Или это урок всем, кто вздумает бунтовать?..» Михаил Шевелев. Долг колонизатора Московские новости, 6 декабря 1992 г.
Летом 1993 года умер Шабазгирей Хуниевич Гада- боршев. Ему было 75 лет. Он был участником трех войн: советско- финской, Великой Отечественной и советско- японской, за что имел 28 правительственных наград. Вместе со своим народом он пережил сталинско-бериевский геноцид, и стал одним из тех десятков тысяч ингушей, подвергшихся изгнанию из родных мест в результате этнической чистки осени 1992 года.
У Шабазгирея было нелегкое детство. Он родился в том году, когда на Северном Кавказе, как и во всей России, шла гражданская война, в которой участвовал почти каждый взрослый ингуш, в том числе и его три дяди - Идиг, Саадул и Орц, погибшие в боях с деникинцами. В то время никто из них не думал, что ингушскому народу придется принять жестокие моральные и физические удары от той самой советской власти, за победу которой сложили голову ее лучшие сыны.
Шабазгирей рос в нужде и лишениях, не ведая ничего о предстоящей трагедии своего народа, считая, что живет «в самой демократической стране мира», которая строила, как тогда говорили, «самое гуманное человеческое общество - коммунизм». Но слишком поздно он понял, что все это не так.
Юношей он ушел служить в Красную Армию. Вскоре началась советско-финская война, в которой участвовал Шабазгирей, затем от начала до конца он прошагал по фронтовым дорогам Великой Отечественной войны, участвовал в разгроме японской Квантунской армии осенью 1945 года на Дальнем Востоке. Он защищал Родину как патриот своего народа и России. Семь раз был ранен в боях с врагами страны. Пролитой собственной кровью доказал свою безупречную преданность советской Родине. За ратные подвиги был награжден орденом Александра Невского, двумя орденами Красной Звезды, многими медалями, а также наградами некоторых зарубежных стран. В то время, когда Шабазгирей, не щадя своей жизни, защищал Отчизну от немецко-фашистских захватчиков, весь ингушский народ был выслан в Казахстанские степи и Среднюю Азию на полное вымирание, вопреки тогдашним законам и правам человека. Ингуши были объявлены «предателями родины». Сам Шабазгирей, орденоносный защитник советской Отчизны, сразу после демобилизации был отправлен в ссылку в Казахстан. Долго искал он там своих родственников. Нашел лишь половину выживших. Вот так, вместо возвращения домой, к родному очагу в село Гадаборшево Пригородного района, откуда он был призван защищать Родину, доблестный воин Шабазгирей Хуниевич попал под сталинско-бериевский произвол. Тяжело было фронтовику, смотревшему много раз смерти в глаза, видеть измученных, измотанных голодом и холодом родных, всех своих соотечественников, терпеть издевательства спецкомендантов. Тогда впервые пришла Шабазгирею в голову мысль: «Почему я остался жив, почему я не погиб, как и мои девять двоюродных и троюродных братьев, не вернувшихся с той самой Отечественной войны?».
Как ни предрекали палачи народов - Сталин, Берия и их прихвостни, полного вымирания ингушей не произошло. Они выжили благодаря своему мужеству и стойкости, дружбе и спаянности, благодаря помощи и поддержке казахского, русского и других народов, которые жили там, куда выслали ингушей.
Одним из первых из ссылки вернулся на Родину Ша- базгирей. Его тянуло в родной двор, откуда он почти двадцать лет назад уходил в армию. За все это время он был там лишь один раз, когда после демобилизации приехал в село Гадаборшево, считая, что мать все еще живет в своем доме. Он думал, ее-то, мать фронтовика, не отправили в ссылку. Но ошибся: в его родном доме хозяйничали осетины. Его появление во дворе оказалось достаточным для того, чтобы местная милиция отобрала у него вещи, деньги и арестовала. Вины своей так и не понял тогда Ша- базгирей, однако 15 суток продержали его под арестом и отправили в Казахстан вслед за родными. Второй раз Ша- базгирей пришел в родной двор после снятия с него позорной клички - «предатель родины» и «спецпереселенец». Когда он попросил разрешить ему поселиться временно в родительском доме, новые хозяева спровоцировали скандал: его опять арестовали. И все-таки Шабазгирей поселился на краю родного села в землянке без прописки, без работы. Он не мог оторваться от села, в котором родился, от родной земли. Так было со всеми ингушами, которые возвращались из ссылки в родной отчий край. Каждому из них приходилось терпеть унижения и оскорбления со стороны бывших соседей, враждебность более тяжкую, чем в ссылке. Это длилось годами и достигло своей кульминации осенью 1992 года, когда в результате осетинской агрессии при активной поддержке российских войск насильственно было изгнано все ингушское население из Пригородного района и города Владикавказа.
Только из числа близких родственников Шабазгирея Гадаборшева были зверски замучены и убиты 13 человек, a 11 - пропали без вести. Всего этого не вынесло сердце старого воина. Шабазгирей любил рассказывать эпизоды из своей фронтовой жизни. Один из них запомнился его слушателям навсегда. В дни битвы на Курско-Орловской дуге подразделение, где служил Шабазгирей, а также кавказцы других национальностей, в том числе и осетины, попало в окружение. Любыми путями нужно было выйти из окружения и они двинулись в сторону фронта. В перестрелке с гитлеровцами один из воинов, шедший рядом с Шабаз-гиреем, - Чермен Мамсуров (осетин по национальности) был тяжело ранен. Шабазгирей тащил его на себе несколько дней, пока не перешли линию фронта. Мамсу- ров благодарил своего спасителя, клялся, что об этом будут помнить его потомки. А его первый же потомок - сын
- Сослан Мамсуров, заместитель председателя Владикавказского горисполкома, в октябре-ноябре 1992 года лично руководил уничтожением селения Гадоборшево (Куртат)
- родного села Шабазгирея. Всего за четыре дня до своей смерти Шабазгирей Гадаборшев обратился к главе Временной администрации на территориях Северной Осетии и Ингушской Республики с просьбой. «Я обращаюсь к Вам в ожидании близкой смерти, - написал он. - Думаю, что последняя воля умирающего для Вас священна. Я прошу Вашего содействия в том, чтобы я был похоронен на своем родовом кладбище в с. Гадаборшево. Если у меня не было права на жизнь на родной земле, то дайте мне право на смерть, право быть в ней похороненным. О каком еще из прав гражданина и человека можно просить? Это последняя воля человека, который очень любит свою Родину, проливал за нее кровь, видел тысячи смертей, прошел все круги ада, хочет, чтобы прах его лежал в родной земле.
Дай Аллах, чтобы восторжествовала справедливость, и ингушский народ, наконец, обрел свою Родину».
Не была удовлетворена последняя просьба бывшего воина ни тем, к кому она была адресована, ни главой администрации села Гадаборшево Х.Тохтиевым, на совести которого много захваченных в заложники, безвинно убитых ингушей в трагические дни осени 1992-го. На обращение фронтовика Тохтиев ответил: «Гадаборшевы ни на земле, ни под землей в селении Куртат обитать не будут»... Казалось, прорвалось что-то страшное и невозможно было обуздать обезумевшую действительность. Душа разрывалась в клочья, а потом все померкло и осталось на сердце полная безнадега и опустошенность. Ни одной мысли в голове, а надо было уходить и с пепелища. В то время Шабазгирей болел. Болела и жена. Но надо было покидать родную землю. А тут еще известие: дочь Мадину взяли в заложники. Как во сне добирался Шабазгирей с семьей к дочери Макке в станицу Орджоникидзевскую. А добравшись, слег. И только почти в бреду шептал: «Как же так? Ведь мы день и ночь воевали за Родину... Был бы жив Чермен... Как же так?..». Родные похоронили его под Назранью, с трудом сдерживая боль и обиду.
А жене Шабазгирея часто снятся сгоревшие награды мужа на его праздничном пиджаке...
С. Мецхало, С. Изотьева
Летом 1993 года умер Шабазгирей Хуниевич Гада- боршев. Ему было 75 лет. Он был участником трех войн: советско- финской, Великой Отечественной и советско- японской, за что имел 28 правительственных наград. Вместе со своим народом он пережил сталинско-бериевский геноцид, и стал одним из тех десятков тысяч ингушей, подвергшихся изгнанию из родных мест в результате этнической чистки осени 1992 года.
У Шабазгирея было нелегкое детство. Он родился в том году, когда на Северном Кавказе, как и во всей России, шла гражданская война, в которой участвовал почти каждый взрослый ингуш, в том числе и его три дяди - Идиг, Саадул и Орц, погибшие в боях с деникинцами. В то время никто из них не думал, что ингушскому народу придется принять жестокие моральные и физические удары от той самой советской власти, за победу которой сложили голову ее лучшие сыны.
Шабазгирей рос в нужде и лишениях, не ведая ничего о предстоящей трагедии своего народа, считая, что живет «в самой демократической стране мира», которая строила, как тогда говорили, «самое гуманное человеческое общество - коммунизм». Но слишком поздно он понял, что все это не так.
Юношей он ушел служить в Красную Армию. Вскоре началась советско-финская война, в которой участвовал Шабазгирей, затем от начала до конца он прошагал по фронтовым дорогам Великой Отечественной войны, участвовал в разгроме японской Квантунской армии осенью 1945 года на Дальнем Востоке. Он защищал Родину как патриот своего народа и России. Семь раз был ранен в боях с врагами страны. Пролитой собственной кровью доказал свою безупречную преданность советской Родине. За ратные подвиги был награжден орденом Александра Невского, двумя орденами Красной Звезды, многими медалями, а также наградами некоторых зарубежных стран. В то время, когда Шабазгирей, не щадя своей жизни, защищал Отчизну от немецко-фашистских захватчиков, весь ингушский народ был выслан в Казахстанские степи и Среднюю Азию на полное вымирание, вопреки тогдашним законам и правам человека. Ингуши были объявлены «предателями родины». Сам Шабазгирей, орденоносный защитник советской Отчизны, сразу после демобилизации был отправлен в ссылку в Казахстан. Долго искал он там своих родственников. Нашел лишь половину выживших. Вот так, вместо возвращения домой, к родному очагу в село Гадаборшево Пригородного района, откуда он был призван защищать Родину, доблестный воин Шабазгирей Хуниевич попал под сталинско-бериевский произвол. Тяжело было фронтовику, смотревшему много раз смерти в глаза, видеть измученных, измотанных голодом и холодом родных, всех своих соотечественников, терпеть издевательства спецкомендантов. Тогда впервые пришла Шабазгирею в голову мысль: «Почему я остался жив, почему я не погиб, как и мои девять двоюродных и троюродных братьев, не вернувшихся с той самой Отечественной войны?».
Как ни предрекали палачи народов - Сталин, Берия и их прихвостни, полного вымирания ингушей не произошло. Они выжили благодаря своему мужеству и стойкости, дружбе и спаянности, благодаря помощи и поддержке казахского, русского и других народов, которые жили там, куда выслали ингушей.
Одним из первых из ссылки вернулся на Родину Ша- базгирей. Его тянуло в родной двор, откуда он почти двадцать лет назад уходил в армию. За все это время он был там лишь один раз, когда после демобилизации приехал в село Гадаборшево, считая, что мать все еще живет в своем доме. Он думал, ее-то, мать фронтовика, не отправили в ссылку. Но ошибся: в его родном доме хозяйничали осетины. Его появление во дворе оказалось достаточным для того, чтобы местная милиция отобрала у него вещи, деньги и арестовала. Вины своей так и не понял тогда Ша- базгирей, однако 15 суток продержали его под арестом и отправили в Казахстан вслед за родными. Второй раз Ша- базгирей пришел в родной двор после снятия с него позорной клички - «предатель родины» и «спецпереселенец». Когда он попросил разрешить ему поселиться временно в родительском доме, новые хозяева спровоцировали скандал: его опять арестовали. И все-таки Шабазгирей поселился на краю родного села в землянке без прописки, без работы. Он не мог оторваться от села, в котором родился, от родной земли. Так было со всеми ингушами, которые возвращались из ссылки в родной отчий край. Каждому из них приходилось терпеть унижения и оскорбления со стороны бывших соседей, враждебность более тяжкую, чем в ссылке. Это длилось годами и достигло своей кульминации осенью 1992 года, когда в результате осетинской агрессии при активной поддержке российских войск насильственно было изгнано все ингушское население из Пригородного района и города Владикавказа.
Только из числа близких родственников Шабазгирея Гадаборшева были зверски замучены и убиты 13 человек, a 11 - пропали без вести. Всего этого не вынесло сердце старого воина. Шабазгирей любил рассказывать эпизоды из своей фронтовой жизни. Один из них запомнился его слушателям навсегда. В дни битвы на Курско-Орловской дуге подразделение, где служил Шабазгирей, а также кавказцы других национальностей, в том числе и осетины, попало в окружение. Любыми путями нужно было выйти из окружения и они двинулись в сторону фронта. В перестрелке с гитлеровцами один из воинов, шедший рядом с Шабаз-гиреем, - Чермен Мамсуров (осетин по национальности) был тяжело ранен. Шабазгирей тащил его на себе несколько дней, пока не перешли линию фронта. Мамсу- ров благодарил своего спасителя, клялся, что об этом будут помнить его потомки. А его первый же потомок - сын
- Сослан Мамсуров, заместитель председателя Владикавказского горисполкома, в октябре-ноябре 1992 года лично руководил уничтожением селения Гадоборшево (Куртат)
- родного села Шабазгирея. Всего за четыре дня до своей смерти Шабазгирей Гадаборшев обратился к главе Временной администрации на территориях Северной Осетии и Ингушской Республики с просьбой. «Я обращаюсь к Вам в ожидании близкой смерти, - написал он. - Думаю, что последняя воля умирающего для Вас священна. Я прошу Вашего содействия в том, чтобы я был похоронен на своем родовом кладбище в с. Гадаборшево. Если у меня не было права на жизнь на родной земле, то дайте мне право на смерть, право быть в ней похороненным. О каком еще из прав гражданина и человека можно просить? Это последняя воля человека, который очень любит свою Родину, проливал за нее кровь, видел тысячи смертей, прошел все круги ада, хочет, чтобы прах его лежал в родной земле.
Дай Аллах, чтобы восторжествовала справедливость, и ингушский народ, наконец, обрел свою Родину».
Не была удовлетворена последняя просьба бывшего воина ни тем, к кому она была адресована, ни главой администрации села Гадаборшево Х.Тохтиевым, на совести которого много захваченных в заложники, безвинно убитых ингушей в трагические дни осени 1992-го. На обращение фронтовика Тохтиев ответил: «Гадаборшевы ни на земле, ни под землей в селении Куртат обитать не будут»... Казалось, прорвалось что-то страшное и невозможно было обуздать обезумевшую действительность. Душа разрывалась в клочья, а потом все померкло и осталось на сердце полная безнадега и опустошенность. Ни одной мысли в голове, а надо было уходить и с пепелища. В то время Шабазгирей болел. Болела и жена. Но надо было покидать родную землю. А тут еще известие: дочь Мадину взяли в заложники. Как во сне добирался Шабазгирей с семьей к дочери Макке в станицу Орджоникидзевскую. А добравшись, слег. И только почти в бреду шептал: «Как же так? Ведь мы день и ночь воевали за Родину... Был бы жив Чермен... Как же так?..». Родные похоронили его под Назранью, с трудом сдерживая боль и обиду.
А жене Шабазгирея часто снятся сгоревшие награды мужа на его праздничном пиджаке...
С. Мецхало, С. Изотьева