"Северокавказская «зона контртеррора».. Часть2
С целью стабилизации ситуации необходимо приступить к проведению активных контртеррористических операций в большинстве населённых пунктов Республики Ингушетия, в которых преобладает антирусски настроенное мусульманское население, а также создать благоприятные условия для массового возвращения казачьего населения в станицы Орджоникидзевская, Нестеровская, Троицкая, Вознесеновская и г. Карабулак…
Для того, чтобы придать процессу стабилизации ситуации в Республики (так в тексте - М.Я.) Ингушетия целенаправленный и организованный характер, предлагается:
…2. В целях изменения структур управления Чеченской Республики и Республики Ингушетия сформировать комиссию по выработке законопроекта восстановления незаконно ликвидированной Чечено-Ингушской Республики…
…4. Поручить Оперативному штабу по координации контртеррористической операции в Чеченской Республике подготовить предложения по распространению контртеррористической операции в 2002-2003 гг. на территорию Республики Ингушетия…
Полномочный представитель
Президента Российской Федерации
в Южном федеральном округе В.Казанцев».
«Генерал-губернатор» по существу в 2001 году наметил самые главные направления сегодняшнего катастрофического развития ситуации в Ингушетии. Единственно, что он неверно определил, - дату завершения ингушской казни.
Она пролонгирована в бесконечность, и тотальный «контртеррор» как физическое уничтожение одних и выдавливание в изгнание за пределы Кавказа других ингушей происходит в режиме бессрочного нон-стопа.
Политические проблемы, трансформированные в этнические, дали возможность осуществления «контртеррора без конца», вернее до: 1) нового спаривания Ингушетии и Чечни, 2) полного «…отказа от претензий на Пригородный район Республики Северная Осетия - Алания…».
Достигаются эти задачи преступными методами внесудебных казней, насильственных задержаний, похищений, физических пыток, моральных унижений ингушей на всей территории Республики Ингушетия, а также в зоне Пригородного района Северной Осетии.
В науке тому есть следующее малоутешительное подтверждение: «…любой конфликт, которому удаётся придать форму этнического, по достижении некоторых критических точек (особенно гибели людей или актов насилия) входит в режим самовоспроизводства и автокатализа (самоускорения)».
Этноцид с целью вытеснения ингушей (уже вернувшихся) и запугивания имеющих цель возвращения в места своего прежнего проживания в Пригородном районе и г. Владикавказе осуществляют (безусловно, при полной поддержке центральной власти*) официальные полицейские структуры МВД и ФСБ Северной Осетии и так называемый осетинский Ку-Клус-Клан**. Правоохранительные органы Республики Ингушетия также участвуют в незаконных арестах, пытках, убийствах своих же ингушей и являются непосредственными соучастниками преступлений в общегражданской войне «всех против всех», политическое руководство которой осуществляет федеральный центр.
Об этом говорится в официальном документе - обращении депутата Парламента Ингушетии Б.Б.Манкиева от 05.12.2005 г. к полномочному представителю президента в ЮФО Д.Козаку: «…Воюют на стороне осетин против ингушского народа Министерство обороны Российской Федерации, МВД Российской Федерации, ФСБ Российской Федерации, Прокуратура Российской Федерации и другие структуры федерального центра… правоохранительные органы МВД и ФСБ как Республики Ингушетия, так и Осетии похищают и убивают граждан ингушской национальности без суда и следствия.
Я являюсь членом рабочей группы по координации деятельности органов государственной власти Республики Ингушетия по эффективному выполнению плана первоочередных совместных действий по урегулированию последствий осетино-ингушского конфликта октября-ноября 1992 года от 7 апреля 2005 года. За прошедшие семь месяцев обстановка в зоне осетино-ингушского конфликта накаляется по вине руководства РСО-Алания, работниками МВД РСО-Алания обстреливаются граждане ингушской национальности, похищены и убиты Чахкиев, Сурхоев, Мурзабеков, Матиев, Албаков, обстреляны из автоматического оружия и получили тяжёлые ранения Боков, Даскиев, Султыгов К., министр по делам беженцев и его водитель Султыгов, Ториев. Были похищены, а потом арестованы два работника МВД Республики Ингушетия, и все эти преступления совершаются неустановленными преступниками. …Граждан ингушской национальности в места их прежнего проживания не пускают, безопасность их не обеспечивается.
Законы и Конституция Российской Федерации на территории РСО-Алания не соблюдаются властями РСО-Алания по вине прокуратуры РСО-Алания, РИ и РФ. Мы, ингуши, на своей территории являемся беженцами, людьми без места проживания и прописки, а в наших домах проживают осетины российские и осетины-иностранцы. Нам, ингушам, паспорта обменяли в Осетии без штампа прописки. Осетинам, которые проживают в Республике Грузия, Россия выдаёт российские паспорта и гражданство…».
За это своё обращение к Д.Козаку депутат Б.Манкиев был привлечён к административной ответственности прокуратурой Ингушетии. Что само по себе говорит о том, что прямое указание верховной власти на её же преступления в отношении ингушей, исторической и этнической судьбой связанных с Пригородным районом, чревато серьёзными последствиями даже для абсолютно лояльного субъекта российской власти, каким является любой депутат ингушского Парламента эпохи «демРоссии».
В документах, характеризующих целенаправленное издевательство государства в отношении ингушских граждан Северной Осетии со стороны другой ветви российской власти - судебно-правоохранительной - мы чётко видим механизм заволакичивания, циничного забалтывания проблемы.
Людей (якобы по сугубо демократической процедуре) заставляют проходить десятки судебных инстанций, чтобы в конце концов не пустить к свои очагам и земле. «…Фактически речь идёт об изъятии жилых помещений у граждан, проживавших в сёлах: Южный, Чернореченское, Терк, Балта, Редант-2. Тем самым проигнорированы положения статьи 35…».
Изъятие ингушской собственности легитимизируется Верховным судом Северной Осетии. Например одним из многих решений от 3 мая 2001 г., согласно которому Ахриеву Б.А., Матиеву Х.Х., Батаеву М.Х. «отказано в удовлетворении …исковых требований о признании незаконными постановлений Правительства Республики Северная Осетии-Алания от 25 июля 1996 года № 186 «О зоне санитарной охраны источников питьевого водоснабжения (н.п. Южный, Чернореченское, Терк, Балта, Редант-2).
Так было отказано сотням ингушей. Их пустили по бессмысленному замкнутому кругу российского судопроизводства, чтобы в этой изнурительной и бесчеловечной гонке они выдохлись и потеряли волю к возвращению на свою землю.
Сотни людей 15 лет вынуждены играть в жестокую игру, придуманную государством, чтобы завуалированным способом навсегда выдавить народ из «форпостной» зоны, в которой присутствие ингушей, как и при Сталине, «геополитически» нежелательно.
…Судьба Якуба Куштова, одного из многих, - это, вероятно, лучшее доказательство банкротства российского государства, в принципе не способного к демократической трансформации. Положение с правами репрессированных сталинщиной народов, в том числе ингушей, - самый точный «лакмус» в тесте на определение состоявшегося или несостоявшегося цивилизованного демократического государства. Россия, увы, осталась сталинской деспотией.
«В 1944 году, когда мне было семь лет, вместе с семьёй я был выслан из Владикавказа (тогда Орджоникидзе - М.Я.). Как и тысячи других ингушей, все мы были объявлены врагами народа. В 1957 году нам разрешили вернуться и реабилитировали. Но в наших домах жили уже другие люди. Через две улицы от того места, где мы жили раньше, нам выделили участок, и отец построил новый дом. А в 1992 году его опять разрушили и мы вынуждены были бежать в Ингушетию». Десятки раз Я.Куштов писал заявления в территориальные органы ФМС о разрушении дома, о компенсациях, о разрешении вернуться домой.. На все обращения за 15 лет он получал только отказы. Последний - «шедевр» современного российского канцелярита в его осетинской версии: «Информируем вас, что в настоящее время могут возникнуть препятствия для обустройства гражданина по указанному адресу… Мы категорически против возвращения Куштова и его семьи. Куштов был один из организаторов и участников развязывания ингушской агрессии в октябре 1992 года. Якуб несколько раз планировал захват территории Осетии под Ингушскую республику…».
Верховный суд РФ - последняя инстанция страны - Я.Куштову отказал в его иске после 15 лет судебных разбирательств в нижестоящих инстанциях, и он готовит иск в Страсбургский суд(!).
В Страсбурге давно знают ингушскую проблему - с 1995 года, но из соображений политкорректности, а в последнее время в связи с энергоресурсной проблематикой, каждый раз удивлённо и озабоченно «знакомятся» с ингушской трагедией. Мы лично в своё время подготовили доклад под названием «Ингушетия 1992 года и Чечня 1994 года - эскалация государственного этноцида на Северном Кавказе»*, который был переведён на немецкий язык и распространён в Бундестаге и Европарламенте. Позволим себе самоцитирование из этого доклада: «…То, что происходит с 11 декабря 1994 года по сей день в Чечне, а именно: полное разрушение г. Грозного и пригородов, человеческие жертвы и многие тысячи беженцев, происходило в 1992 году в Пригородном районе Северной Осетии с 16-ю ингушскими сёлами. Это была первая бойня российской военщины, оставшаяся вне пределов внимания не только мировой но даже российской общественности.
Этому в немалой степени способствовала тотальная блокировка любой информации из зоны так называемого осетино-ингушского конфликта в ноябре 1992 года.
Прямым подтверждением является решение Совета Безопасности РФ от 31 октября 1992 года за подписью тогдашнего секретаря Совета Безопасности Ю.Скокова, обязавшего Министерство печати и информации РФ, Всероссийскую государственную телерадиостанцию и Российскую телерадиокомпанию «Останкино» принять меры по недопущению в средствах массовой информации, в телерадиовещании любых сведений из зоны осетино-ингушского конфликта.
Остаётся только сожалеть, что просвещенный ингушский мир так и не узнал подлинные масштабы ингушской трагедии, продолжающейся по сей день. Мировая общественность всех уровней тогда не почувствовала первых заморозков, сковавших уже в 1992 году неокрепшую российскую демократию.
Самая первая попытка заговорить с Чечнёй силой оружия в 1991 году после объявления ею своего суверенитета провалилась, но идею независимости автономий, входящих в РФ, имперский центр решил уничтожить на примере Ингушетии, имеющей территориальные споры с соседней Осетией. Рукотворный, спровоцированный конфликт двух народов-соседей - ингушей и осетин - в 1992 году, был второй и замаскированной угрозой Чечне, которая тогда не втянулась в кровавую драму, разыгравшуюся у самых её границ.
Жестокость, проявленная российской армией в Пригородном районе Северной Осетии к ингушам в 1992 году, с удесятерённой силой обрушилась на Чечню.
Я хочу привести конкретные цифры военной операции в Пригородном районе Северной Осетии октября-ноября 1992 года.
В крупномасштабной военной акции по этнической чистке ингушей в Пригородном районе Северной Осетии принимало участие 68 тысяч военных.
1. Дивизия «Дон» - 8 тысяч человек,
2. курсанты двух военных училищ - 1,5 человек,
3. гарнизон г. Владикавказа - 10 тысяч человек,
4. два полка Псковской военно-десантной дивизии - 8 тысяч человек,
5. спецназ - 3 тысячи человек.
В карательных акциях (вслед за российскими войсками) принимали участие собственно осетинские военизированные формирования:
1. бронетанковая дивизия «Ир» из Южной Осетии - 6 тысяч человек,
2. осетинская гвардия - 3 тысячи человек,
3. ОМОН МВД Северной Осетии - 20 тысяч человек,
4. казачьи полки - 4 тысячи человек.
Вся эта мощь была направлена на 65 тысяч мирных ингушей Пригородного района, из которых половину составляли женщины, дети, старики.
Итогом этой первой бойни стали более 300 человек убитых, 837 человек пропавших без вести, около 200 человек, уведённых в заложники и до сих пор не вернувшихся к своим родным (подробный список этих людей у меня имеется). Все попытки по их розыску и возвращению к родным не дают уже третий год результата, ибо российские власти делают вид, что проблемы вообще не существует.
Весь жилой фонд, инфраструктура, школы, мечети, кладбища ингушей практически уничтожены, а около 70 тысяч человек, ставших беженцами, уже третий год под разными предлогами не возвращаются руководством страны в места их прежнего проживания. Эта по существу целая армия беженцев ютится в семи лагерях (в домиках площадью в 7 квадратных метров).
Руководство страны до сих пор не дало политической и правовой оценки этой карательной репрессии по отношению к своему собственному народу, в отличие от чеченского никогда не заявлявшего о выходе из состава РФ…
Мы должны прямо заявить, что в советской империи были как политические, так и национальные репрессии. Если политические репрессии пошли на убыль в эпоху перестройки, то национальные репрессии продолжаются до сих пор, ибо продолжает существовать иерархия народов.
Это подтверждают разного рода доклады, рекомендации неких аналитических советов, центров и т.д., вырабатываемые даже на уровне Совета Безопасности. В одном из них (под названием «Обоснование национальной политики на Северном Кавказе») приводятся модель национальной политики в данном регионе (речь идёт о документе 1993-го года - авт.). Судя по правовой практике последнего времени, за основу взята модель «Политики использования межэтнических противоречий»: «Политика, основанная на сохранении иерархического неравенства народов, суть которой заключается в предоставлении одним из них привилегий за счёт других и создании тем самым заинтересованной в статус-кво элиты. В территориальных конфликтах центр вынужден будет одну из сторон, заботясь не об удовлетворении интересов народов и справедливом решении споров, а об усилении своих позиций… В рамках такой политики центр заинтересован не в прекращении межэтнических конфликтов, а в их поддержании».
…Произвольное волевое политико-административное деление территорий, сдваивание абсолютно разных народов, шельмование всех нерусских народов, внедрение в общественное сознание весьма устойчивых мифов о неполноценности национальных меньшинств, периодическое разжигание межконфессиональной неприязни, особенно разыгрывание карты исламского фундаментализма с созданием образа агрессивного мусульманина, готового резать иноверца, - всё это «достижения» коммунистической национальной политики.
Но если коммунисты как-то маскировали колониальный характер экспансий под «добровольное вхождение» в состав империи, то теперь открыто, на государственном уровне декларируется и практически карательными методами воплощается имперско-колониалистская политика усмирения и уничтожения целых народов, выражающих свою политическую волю в идее независимости…».
Более 10 лет в европейских высоких инстанциях специалисты осведомлены об ингушской проблематике (мы предоставили, например, в Комитет ООН по расовой дискриминации в феврале 1996 года в г. Женеве, помимо доклада на английском языке - «Report on the mass violation of the rights of citizens of ingush nationalitu in the Russion Federation. 1992-1995», большой объём видео и фотоматериалов об этнической чистке ингушей) - и это никак не влияет на нашу судьбу.
Несметное количество еврокомиссаров и прочих, приезжавших в регион, совместно заседавших с российскими политиками и правозащитниками разных уровней на сотнях форумах в России и вне её, выражают лишь свои «озабоченности», «рекомендации» и т.д., которые, увы, никоим образом не пресекают массовые и систематические насилия и преступления против всех известных цивилизованному человечеству прав, прежде всего - права на жизнь на своей земле*.
Поэтому вызывает горестное недоумение реакции сегодняшних европарламентариев, вдруг неожиданно узнающих об ингушской трагедии: в феврале 2006 года от ветерана Второй мировой войны и жертвы государственного террора Саадула Арсамакова (1918-2007), приехавшего на очередное заседание ПАСЕ в Страсбург из печально знаменитого пос. Майского; в апреле 2006 года от беженок Лейлы Амирхановой и Айшет Бековой, приглашенных в подкомитет ПАСЕ по беженцам для выступления о положении дел с насильственно изгнанными ингушами. Оказалось, «что многие европейцы вообще не понимают, как в государстве, которое состоит в Совете Европы уже десять лет, могут быть блокпосты и беженцы, о которых никто не знает?». А самая яркая «обвинительная» сентенция на том же заседании подкомитета принадлежала депутату парламента Ирландии Паскалю Муни: «Это позор для России! Это позор для всех нас! Почему вы до сих пор не решили эту проблему?».Это эмоционально-риторическое «заявление» на своего партнёра по СЕ и G-8 - Россию - и есть конкретный результат международной «озабоченности» по поводу нарушения человеческих прав ингушей.
Немногим лучше (что практически сводит на нет сам смысл народного представительства как такового) характеризуется многолетняя и совершенно бесполезная деятельность обеих палат Федерального Собрания: измученные беспределом со стороны государственных органов на месте, «майские» мученики в июне 2007 года вынуждены были объявить голодовку перед зданиями Совета Федерации и Государственной Думы, чтобы сенаторы и депутаты решили проблему их возвращения на собственные подворья, откуда их жестоко изгнали 15 лет назад.
Но, может быть, самое печальное в «демократическом» периоде жизни страны - это неэффективность российской правозащиты как результат политической всеядности и принципиального соглащательства (как бы уставно легитимизированного в весьма скользком по реальным последствиям «постулате» сотрудничества с властью для «решения гуманитарных проблем и проблем прав человека»).
В эти катастрофические для Северного Кавказа годы персональный список правозащитников-номинантов различных премий, полученных за работу по борьбе за человеческие права, стал на слуху у всего мира почти, как список первых десяти космонавтов-героев канувшего в лету Советского Союза (их знают поимённо). К сожалению «отцы и матери» российской правозащиты оказались в онтологическом тупике: они (потому что находятся в большой игре под условным названием «демократическая Россия: сквозь авторитарно-тоталитарные тернии к звёздам гражданского общества») не могут декларировать и реально отстаивать священные права на фундаментальную свободу (понимаемую как политико-государственную независимость Чечни ли, Кавказа ли в целом), а также столь же священные права на этническую территорию, столь же неотчуждаемую ни при каких обстоятельствах. Поэтому проблематика Пригородного района для правозащитников (в лице её отцов-идеологов, определяющих альфу и омегу практической деятельности десятков организаций) - как «кактус на ладони», т.е. то, чего не может быть никогда. Согласно универсалистской правозащитной идеологии, «родина там, где хорошо», а не там, где на фамильных кладбищах лежат тринадцать пращуров.
Нестыковка двух прямо противоположных мировоззренческих философий - правозащитной и ингушской - привела к том, что, бесспорно, важная и необходимая работа по сбору и систематизации всевозможных правовых нарушений против ингушей (как и чеченцев) даёт лишь точечные результаты, «уколы зонтиком», несопоставимые с масштабом проблематики.
Эта «точечная» работа обречена быть бесконечной, не влияющей на государственную политику на Северном Кавказе и в ближайшем будущем, к сожалению, не имеющей оптимистической перспективы. А посему, вожделенная Декларация прав человека для ингушей, чеченцев, etc - это лишь каталог иллюзий…
Современная российская демократия (по персональному списку), как и её великие русские предшественники, «дала нам всё, кроме свободы». И в этом её историческая беда и вина.
Даже терминологически официально-пропагандистские и правозащитные дефиниции в обозначении сути происходящего в Ингушетии совпадают настолько, что становится понятным параллельное сосуществование (конечно, не гармоничное) двух практик (двух параллельных «процессов») - государственного насилия и защиты от него: «в отличие от 1937 года, сегодня в России существует реальное, а не вымышленное террористическое подполье. Арест и осуждение невиновного оставляют на свободе настоящих преступников, которым тем самым дают возможность готовить новые преступления». Этот правозащитный тезис, как нам представляется, означает следующее. Согласившись: а) с определением нынешних массовых колониально-карательных репрессий как «контртеррористической операции» в Ингушетии; б) всех отчаявшихся ингушских мужчин, которые, не найдя справедливости в современной «правоприменительной практике» (а их подавляющее число в сопоставлении с криминальным отребьем), ставших впрямую (часто и вслепую, попадая в липкую паутину спецразработок многочисленных спецслужб) в контактных, диверсионных и прочих операциях и боях отвечать на гостеррор, называть «террористическим подпольем», - российская правозащита солидаризируется с кремлёвской властью в главном. А именно: легимитизацией государственного насилия. Не желая понимать или действительно не понимая (?), что с 1992 года постепенно все ингуши попали в зону государственного обстрела - просто у каждого свои сроки, когда его назовут «террористом» и уничтожат.
Ведь именно поэтому ни одного сколь-нибудь настоящего судебного процесса над «террористами» не было: либо их убивают при проведении «спецопераций», либо назначенные в «террористы» подписываются под всеми обвинениями и уходят в свои тюремно-лагерные режимы по необъятной России.
Мы не находим никакого «политкорректного» объяснения такому вопиющему факту, как полное отсутствие какого-либо упоминания о ситуации с правами человека в Ингушетии в самом последнем Докладе уполномоченного по правам человека при Президенте России В.Лукина. Нет похищений, нет внесудебных расправ, пыток, истязаний, ложных обвинений и т.д. - всего того, чем была переполнена истерзанная Ингушетия не только в 2006 году (Доклад хронологически охватывает ситуацию с правами человека во всех регионах РФ именно в этом году). Столь плачевный итог правозащитной деятельности, оплачиваемый Администрацией Президента страны, видимо закономерен. А поэтому напрашивается весьма тревожный и неблагоприятный для демократии в нашей стране вывод. Правозащита невольно явилась соучастницей государственной политики нынешнего этноцида на Северном Кавказе и в Ингушетии, в частности.
Как мы ранее отметили, вторая чеченская бойня одним из результатов имела уничтожение (персональное истребление) тех ингушских молодых людей, кто так или иначе участвовал в первой и во второй антироссийской кампании в рядах чеченского Сопротивления. В настоящее время подробно (пофамильно) говорить об этом говорить небезопасно для близких и родных. Поэтому вынуждены ограничиться лишь констатацией.
К этой же группе, чем дальше, тем больше, приравнены так называемые нетрадиционные мусульмане-ингуши; молодые ингуши, не внемлющие официальному муфтиату, независимо живущие, мыслящие и не «построившиеся»; и наоборот, совершенно не амбициозные, обычные граждане - обыватели, имевшие несчастье в какой-то момент оказаться в ненужное время не в том месте; ингушские мужчины, попавшие в спецразработки по доносам, по выбитым показаниям и т.д. Таким образом за несколько лет всё мужское население (от 20 до 40 лет) Ингушетии является фактическими (и потенциальными) обвиняемыми по следующим «криворотовским» (печально известный прокурор-орденоносец) статьям: 210-й ч. 2 («Участие в преступном сообществе»), 209-й ч. 2 («Участие в устойчивой вооружённой группе (банде)…», 278-й («Насильственный захват власти или насильственное удержание власти»), 205-й ч. 3 («Незаконные преобретиния, передача, сбыт… оружия, … взрывных веществ и взрывных устройств»).
Практика следственного «ваяния» «устойчивых террористических групп» - одна из отработанных в нынешнем «контртеррористическом» периоде. На квазисудебных разбирательствах (в СИЗО МВД Осетии либо Ингушетии) ингушам припечатывают террористические статьи, что называется конвейерным способом. Одно из десятков подобных дел так называемой группы «Джамаат» (февраль 2005 года) - яркий пример преступления государства в отношении личности по национальному признаку. Идрис Матиев, Осман Богатырёв, Хаса Эгиев, Ибрагим Дзауров, Аюп Лолахоев оказались трагически для себя и своих семей «спаянными» в «террористическую группу». В разное время насильно задержанные, попросту похищенные и заключённые в РУБОП Северной Осетии, запытанные, искалеченные в результате «юридических процедур», они уже никогда не вернутся к жизни, даже если кто-то их них и выживет…
Из письма А.Лолахоева верховному комиссару ООН по правам человека Луизе Арбур, которая не один раз была в Ингушетии: «…Я был задержан 12 мая 2005 года в РИ и вывезен во Владикавказ. Там в РУБОПе меня били током, арматурами, унижали, угрожали расправой над родными. Причиной этому послужила месть правоохранительных органов, потому что несколько моих близких родственников действительно являлись боевиками, и в отместку за это они решили отыграться на мне. Я ни в чём не сознался, потому что не в чем было. На меня дать показания заставили некоего Матиева, который сказал, что я помог ему в перевозке оружия. Впоследствии он на очной ставке сказал правду, что он со мной не знаком, и тем не менее, меня судят, объединив в группу с 6-ю людьми, мне вообще незнакомыми. Кроме ложных показаний Матиева нет иных доказательств моей вины…».
Другой, без вины виноватый О.Богатырёв, которого преступное следствие втиснуло в «устойчивую вооружённую группу (банду)», подвергся таким же бесчеловечным истязаниям в ИВС МВД г. Владикавказ. Он был похищен средь бела дня в г. Нальчике в марте того же 2006 года.
Из письма матери О.Богатырёва Л.Путиной:
«Обращаюсь к Вам от безысходности, горя и страдания, обрушившихся на нашу семью. …Мой сын Осман 22 марта поехал в Нальчик, чтобы оттуда на поезде уехать в Москву. В Москву он не доехал и бесследно исчез… После невероятных усилий мы нашли его 30 марта в ИВС МВД г. Владикавказа. Перед адвокатом предстал тяжело избитый, в кровоподтёках и синяках, с отрешенным взглядом мой сын, который был не в состоянии держаться на ногах. Адвокату категорически отказались назвать фамилию следователя, не показали протокол задержания, не разрешили организовать медицинский осмотр моего сына. Как потом выяснилось, его задержали на железнодорожном вокзале г. Нальчика. Там началось его избиение и продолжалось в г. Владикавказе… Такими методами даже более сильных людей заставляли оговаривать себя, хотя они абсолютно невиновны… Не дайте замучить моего сына».
Богатырёва замучили до полного самооговора и подписания нужных группе следователей Криворотова показаний.
Преступления против человечности такого рода в Ингушетии последних лет носят массовый характер и имеют (уже совершенно очевидно), помимо военно-политических, одну, может быть, наиглавнейшую цель. Тактикой систематических операций ложного терроризма* создать непреходящее чувство страха и обречённой зависимости от любых силовых действий власти, исключающих какое-либо моральное и физическое сопротивление беспределу. Это и есть стратегическая, тщательно маскируемая государственная задача: превращение народа (ов) в покорно-запуганную биомассу, которая (как это представляется власти) в принципе не способна на какое-либо проявление гражданской, политической, социальной и национальной воли.
Террористом обречён быть сегодня любой ингуш, ибо: он хочет жить на своей земле, он пытается сохранять своё человеческое и мужское достоинство до возможных и невозможных пределов, он молится Богу - Аллаху (что вызывает почти видовую неприязнь). И поэтому так называемое правосудие в отношении его носит исключительно костоломный характер.
МАРЬЯМ ЯНДИЕВА