Как армяне развалили СССР. Фрисби.
Оригинал взят у ifodiano в Как армяне развалили СССР. Фрисби.
У меня хоть и старые счеты с профессором Григоряном, не у него, а у меня, но пишет он хорошо.
Несмотря на его исключительно прозападную ориентацию для Армении, пишет он отлично, на мой личный обывательский вкус конечно.
Только вот по другому поводу хотел высказаться, исходя из его текста.
Слыхал, и читал много, что во времена жесткой диктатуры в СССР, в одном его в дальнем уголке была практически полная свобода и демократия.
Говорят оттуда пошли первые советские стиляги, первый советский джаз и все остальные признаки буржуазии.
Армянская ССР.
Ну вот чего стоят только эти слова профессора Григоряна - «60-е годы. (Советская социалистическая республика Армения). В Ереван съехались ученые со всего мира, в том числе, представьте, из Западной Германии и даже (о, ужас!) самой Америки.
Я, конечно, ничего не помню, но отец рассказывал, что один из американских математиков был битником. У него были длинные волосы, он ходил в черном свитере, носил берет и не носил… обуви.
Босиком он ходил на заседания конференции, босиком пришел в мастерскую Сарьяна, встречу с которым устроил мой отец. Только во время похода в оперу американский математик надел матерчатые тапочки - из уважения к высокому искусству.
Это чудачество было известно всему математическому сообществу, но его прощали, потому что он был гением в математике».
Так вот любопытно, почему Центр позволял союзной республике чувствовать себя так вольготно? Вопрос не с подтекстом, что союз это хорошо, нет, просто интересно.
Помню свое детство. Коммунизм был везде. Ленин для нас был круче чем Брюс Ли. А песню «ягода-малина» и «вышла на берег Катюша» знал наизусть, вынужден был знать, уже в шестилетнем возрасте.
Но параллельно всему этому Лариса Долина в 16-летнем возрасте «бежит» из дома в Армению, чтобы петь джаз. Сегодня ты слушаешь джаз, а завтра родину продашь.
Так в чем «фишка»?
Нет, это не перестройка. Смотрел недавно юношеские фотоальбомы своих родителей, 60-годы, и мой консервативный, строгий и простой работяга отец одет как участник группы Битлз.
Что, союз армяне развалили)?
А ниже уже оригинал текста.
Оригинал взят у markgrigorian в Лучше футбола
Во второй половине 60-х годов в Ереване прошла крупная математическая конференция.
Проводил ее Вычислительный центр армянской Академии наук, где работал мой отец. И хотя он никаким боком не математик, но участие в организации этой конференции принимал самое непосредственное и активное.
В Ереван съехались ученые со всего мира, в том числе, представьте, из Западной Германии и даже (о, ужас!) самой Америки. Я, конечно, ничего не помню, но отец рассказывал, что один из американских математиков был битником. У него были длинные волосы, он ходил в черном свитере, носил берет и не носил… обуви.
Босиком он ходил на заседания конференции, босиком пришел в мастерскую Сарьяна, встречу с которым устроил мой отец. Только во время похода в оперу американский математик надел матерчатые тапочки - из уважения к высокому искусству.
Это чудачество было известно всему математическому сообществу, но его прощали, потому что он был гением в математике. Или, наверно, почти гением - потому что иначе я бы, наверно, знал, как его зовут.
Так вот, этот почти гений был босиком, когда пришел в гости к моим родителям. Но чувство приличия не было ему чуждо, и, отправляясь в гости, он взял с собой сувенир - пластмассовую американскую игрушку под необычным названием «фрисби».
Это была белая тарелка, на которой было написано Professional Frisbee.
Несколько лет подаренная фрисби лежала на почетном месте в отцовском кабинете - рядом с привезенным с Дальнего Востока куском китового позвонка и гипсовой копией головы Нефертити, подаренной моему деду директором Пушкинского музея в Москве Сергеем Меркуровым.
А потом мне стало интересно. Отец объяснил мне, как надо бросать эту тарелку, и я отправился с нею во двор.
… в то лето мальчишки нашего двора забросили все - даже футбол. Мы самозабвенно швыряли фрисби во всех доступных нам направлениях. Постепенно мы усовершенствовали свое мастерство и дошли до истинных высот. Такое упражнение, как бросок фрисби против ветра, чтобы она бумерангом вернулась к бросающему, казалось нам простым. Мы освоили броски от земли, броски с обратным вращением, «закрученные» броски, когда фрисби летела куда-то влево и лишь перед самой целью поворачивала направо и попадала прямо в руки адресату.
Играли мы, разбившись на команды, по гандбольным правилам. Это было чрезвычайно увлекательно. Мальчишки с соседних дворов, у которых не было фрисби, нас откровенно не понимали. А мы были так увлечены, что даже не реагировали на их вызовы сыграть в футбол. И хотя мы точно знали, что играть они не умеют, а их завышенная самооценка и высокомерие ни на чем не основаны, от футбольных сражений отказались. У нас были дела поважнее. И назывались эти «дела» непонятным американским словом «фрисби».
Но всему когда-либо приходит конец. Пришел конец и нашей фрисби - от чрезмерно усердного обращения у нее отвалилась центральная часть. После этого мы вернулись к футболу. Официальный матч с соседним двором окончился крупной дракой - но это было нормально. Мы вернулись в нашу действительность. Фрисби ушла в воспоминания.
… Прошло несколько лет, я стал уже студентом университета. И к нам на романо-германский факультет приехал молодой преподаватель из Лондона. Он был самым настоящим англичанином, преподававшим английский язык и страноведение. Ребята, которым он преподавал, были от него в полном восторге. Таком, что я решил прогулять урок истории КПСС и прийти послушать настоящего англичанина.
На своей лекции он сначала рассказал про военно-морской флот Британии, использовав в качестве наглядного пособия… свою туфлю. Он снял ее, поставил на учительский стол, изображая то ли дредноут, то ли линкор, то ли (даже) авианосец. Потом он поговорил еще о чем-то, а в конец лекции заявил: «Я сейчас покажу вам что-то, чего вы никогда в жизни не видели. Вы даже не знаете, что это такое и для чего это используют».
После этого предисловия он залез в свой портфель и достал оттуда…
«Фрисби!» - восхищенно выкрикнул я.
Эффект неожиданности был бесповоротно испорчен. Через неделю мы с этим преподавателем перебрасывались фрисби у подножья памятника Матери-Армении.
Следующая моя летающая тарелка была уже советского производства. Она была розовой им какой-то мягкой. Скучно.
.
У меня хоть и старые счеты с профессором Григоряном, не у него, а у меня, но пишет он хорошо.
Несмотря на его исключительно прозападную ориентацию для Армении, пишет он отлично, на мой личный обывательский вкус конечно.
Только вот по другому поводу хотел высказаться, исходя из его текста.
Слыхал, и читал много, что во времена жесткой диктатуры в СССР, в одном его в дальнем уголке была практически полная свобода и демократия.
Говорят оттуда пошли первые советские стиляги, первый советский джаз и все остальные признаки буржуазии.
Армянская ССР.
Ну вот чего стоят только эти слова профессора Григоряна - «60-е годы. (Советская социалистическая республика Армения). В Ереван съехались ученые со всего мира, в том числе, представьте, из Западной Германии и даже (о, ужас!) самой Америки.
Я, конечно, ничего не помню, но отец рассказывал, что один из американских математиков был битником. У него были длинные волосы, он ходил в черном свитере, носил берет и не носил… обуви.
Босиком он ходил на заседания конференции, босиком пришел в мастерскую Сарьяна, встречу с которым устроил мой отец. Только во время похода в оперу американский математик надел матерчатые тапочки - из уважения к высокому искусству.
Это чудачество было известно всему математическому сообществу, но его прощали, потому что он был гением в математике».
Так вот любопытно, почему Центр позволял союзной республике чувствовать себя так вольготно? Вопрос не с подтекстом, что союз это хорошо, нет, просто интересно.
Помню свое детство. Коммунизм был везде. Ленин для нас был круче чем Брюс Ли. А песню «ягода-малина» и «вышла на берег Катюша» знал наизусть, вынужден был знать, уже в шестилетнем возрасте.
Но параллельно всему этому Лариса Долина в 16-летнем возрасте «бежит» из дома в Армению, чтобы петь джаз. Сегодня ты слушаешь джаз, а завтра родину продашь.
Так в чем «фишка»?
Нет, это не перестройка. Смотрел недавно юношеские фотоальбомы своих родителей, 60-годы, и мой консервативный, строгий и простой работяга отец одет как участник группы Битлз.
Что, союз армяне развалили)?
А ниже уже оригинал текста.
Оригинал взят у markgrigorian в Лучше футбола
Во второй половине 60-х годов в Ереване прошла крупная математическая конференция.
Проводил ее Вычислительный центр армянской Академии наук, где работал мой отец. И хотя он никаким боком не математик, но участие в организации этой конференции принимал самое непосредственное и активное.
В Ереван съехались ученые со всего мира, в том числе, представьте, из Западной Германии и даже (о, ужас!) самой Америки. Я, конечно, ничего не помню, но отец рассказывал, что один из американских математиков был битником. У него были длинные волосы, он ходил в черном свитере, носил берет и не носил… обуви.
Босиком он ходил на заседания конференции, босиком пришел в мастерскую Сарьяна, встречу с которым устроил мой отец. Только во время похода в оперу американский математик надел матерчатые тапочки - из уважения к высокому искусству.
Это чудачество было известно всему математическому сообществу, но его прощали, потому что он был гением в математике. Или, наверно, почти гением - потому что иначе я бы, наверно, знал, как его зовут.
Так вот, этот почти гений был босиком, когда пришел в гости к моим родителям. Но чувство приличия не было ему чуждо, и, отправляясь в гости, он взял с собой сувенир - пластмассовую американскую игрушку под необычным названием «фрисби».
Это была белая тарелка, на которой было написано Professional Frisbee.
Несколько лет подаренная фрисби лежала на почетном месте в отцовском кабинете - рядом с привезенным с Дальнего Востока куском китового позвонка и гипсовой копией головы Нефертити, подаренной моему деду директором Пушкинского музея в Москве Сергеем Меркуровым.
А потом мне стало интересно. Отец объяснил мне, как надо бросать эту тарелку, и я отправился с нею во двор.
… в то лето мальчишки нашего двора забросили все - даже футбол. Мы самозабвенно швыряли фрисби во всех доступных нам направлениях. Постепенно мы усовершенствовали свое мастерство и дошли до истинных высот. Такое упражнение, как бросок фрисби против ветра, чтобы она бумерангом вернулась к бросающему, казалось нам простым. Мы освоили броски от земли, броски с обратным вращением, «закрученные» броски, когда фрисби летела куда-то влево и лишь перед самой целью поворачивала направо и попадала прямо в руки адресату.
Играли мы, разбившись на команды, по гандбольным правилам. Это было чрезвычайно увлекательно. Мальчишки с соседних дворов, у которых не было фрисби, нас откровенно не понимали. А мы были так увлечены, что даже не реагировали на их вызовы сыграть в футбол. И хотя мы точно знали, что играть они не умеют, а их завышенная самооценка и высокомерие ни на чем не основаны, от футбольных сражений отказались. У нас были дела поважнее. И назывались эти «дела» непонятным американским словом «фрисби».
Но всему когда-либо приходит конец. Пришел конец и нашей фрисби - от чрезмерно усердного обращения у нее отвалилась центральная часть. После этого мы вернулись к футболу. Официальный матч с соседним двором окончился крупной дракой - но это было нормально. Мы вернулись в нашу действительность. Фрисби ушла в воспоминания.
… Прошло несколько лет, я стал уже студентом университета. И к нам на романо-германский факультет приехал молодой преподаватель из Лондона. Он был самым настоящим англичанином, преподававшим английский язык и страноведение. Ребята, которым он преподавал, были от него в полном восторге. Таком, что я решил прогулять урок истории КПСС и прийти послушать настоящего англичанина.
На своей лекции он сначала рассказал про военно-морской флот Британии, использовав в качестве наглядного пособия… свою туфлю. Он снял ее, поставил на учительский стол, изображая то ли дредноут, то ли линкор, то ли (даже) авианосец. Потом он поговорил еще о чем-то, а в конец лекции заявил: «Я сейчас покажу вам что-то, чего вы никогда в жизни не видели. Вы даже не знаете, что это такое и для чего это используют».
После этого предисловия он залез в свой портфель и достал оттуда…
«Фрисби!» - восхищенно выкрикнул я.
Эффект неожиданности был бесповоротно испорчен. Через неделю мы с этим преподавателем перебрасывались фрисби у подножья памятника Матери-Армении.
Следующая моя летающая тарелка была уже советского производства. Она была розовой им какой-то мягкой. Скучно.
.