(no subject)
Посвящается теоретикам искусства.
Чему служит теория искусства? Ведь оно прекрасно. И прекрасно порой не только в благородных чувствах и возвышенных мыслях, а в том, как слово «прекрасно» относится к другому не менее простому слову. Слову «жизнь».
Тысячи теоретиков во всем мире изучают сложнейшие концепции, строят всё новые и новые системы и… Кажется, можно утонуть в этом утопичном наукообразном мире.
Но пробовали ли они взять в руки кисть или музыкальный инструмент?
Наверное, говоря без критической ноты, они уже перешли ту черту пост(пост...)модернистских теоретических построений, когда автор и реципиент (он же слушатель, зритель или просто оказавшийся рядом наблюдатель), являются, собственно автором и слушателем, зрителем…
Иногда, возвеличивая одних до богообразных кумиров и стирая других в пыль серого бытия, они забывают о том, что есть искусство. Наверное, это не только мир великих и знаменитых, но и просто того светлого, что есть рядом. Не только мира гениев, лира которых затрагивает душу каждого, но и небольшие дома души тех, кому не чуждо что-то просто свое. Свое счастье, свое солнце и своя свобода.
Постоянное создание новых теорий делает мир ученого-искусствоведа замкнутым. Своя иерархия, свои правила, свой стиль жизни. И всё это происходит на кухне теории искусства.
А связь с миром идет через узенький-узенький коридор познания. И опять, всё тот же вопрос: может, всё-таки попробовать творить?
Чему служит теория искусства? Ведь оно прекрасно. И прекрасно порой не только в благородных чувствах и возвышенных мыслях, а в том, как слово «прекрасно» относится к другому не менее простому слову. Слову «жизнь».
Тысячи теоретиков во всем мире изучают сложнейшие концепции, строят всё новые и новые системы и… Кажется, можно утонуть в этом утопичном наукообразном мире.
Но пробовали ли они взять в руки кисть или музыкальный инструмент?
Наверное, говоря без критической ноты, они уже перешли ту черту пост(пост...)модернистских теоретических построений, когда автор и реципиент (он же слушатель, зритель или просто оказавшийся рядом наблюдатель), являются, собственно автором и слушателем, зрителем…
Иногда, возвеличивая одних до богообразных кумиров и стирая других в пыль серого бытия, они забывают о том, что есть искусство. Наверное, это не только мир великих и знаменитых, но и просто того светлого, что есть рядом. Не только мира гениев, лира которых затрагивает душу каждого, но и небольшие дома души тех, кому не чуждо что-то просто свое. Свое счастье, свое солнце и своя свобода.
Постоянное создание новых теорий делает мир ученого-искусствоведа замкнутым. Своя иерархия, свои правила, свой стиль жизни. И всё это происходит на кухне теории искусства.
А связь с миром идет через узенький-узенький коридор познания. И опять, всё тот же вопрос: может, всё-таки попробовать творить?