Как совершить либеральный переворот.
http://www.eu.spb.ru/images/Evenings_EUSP/Ros_liberalism.doc Вечера в Европейском
16 октября 2009 г.
Дискуссия "Новейший российский либерализм"
Дискутанты:
Даниил Коцюбинский (Смольный институт свободных искусств и наук)
Владимир Гельман (ЕУСПб)
Два вопроса уважаемому Даниилу. Правильно ли я понял, что исходя из того, что вы считаете самыми приоритетными для либералов либеральную демократию и права человека, что в 1993 году вы были бы на стороне демократически избранного парламента? Второй вопрос на ту же тему, уже о методах перехода общества к либерализму: правильно ли я понял, что самый лучший метод перехода к либерализму для вас - это мятеж баронов против слабого короля?
Коцюбинский: Что касается 1993 года. Могу только сказать, какую позицию я тогда внутренне занимал. Будучи молодым человеком, я не пытался придать своим мыслям какой-то общественной значимости, но я уже писал статьи в газеты. Естественно, я сочувствовал подавлению вооруженного выступления антиельцинских сил в Москве. Я не сочувствовал разгону Верховного совета, когда вооруженные люди пошли по Москве с достаточно мракобесными лозунгами. Я исходил из того, что их надо подавить так же, как, допустим, Корнилов должен был подавить большевиков, но ему не дали это сделать в августе 1918 года. Дело в том, что Верховный совет не являлся институцией, которая могла быть определена как либерально-демократическая основа российской государственности. Это был достаточно непонятный и непредсказуемый по своим последствиям институт власти, который генерировал идеи, генерировал проекты, ставившие под угрозу тогда еще не скомпрометировавшую себя надежду, что все будет развиваться в демократическом русле, которое существовало по итогам крушения СССР.
Через несколько месяцев после этих событий, размышляя о том, хорошо или плохо то, что произошло, я начал склоняться к мысли о том, что, видимо, Россия как государство не способно существовать в демократическом формате, поэтому надо брать курс на такой же демонтаж России, который претерпел СССР, потому что не соединяются между собой свободные выборы с политической стабильностью, с предсказуемостью происходящего в центре и регионах и т.д. В дальнейшем я эту мысль развивал и до каких-то более многомерных пространств постарался ее довести. Я понимаю, что именно с этого момента начался процесс реставрации империи. В тот момент это было непонятно, потому что еще слишком свежо было дыхание той империи.
Что касается второго вопроса, то здесь я согласен с Ясиным, который ждет обновления от некоторого бунта элит, который должен произойти, но я не согласен с Ясиным, что этот бунт элит может произойти по инициативе элит. Он все-таки должен быть инициирован общественностью. Либералы не могут сидеть и из-за занавески подглядывать, когда же элиты взбунтуются? Никогда, если не будут создана определенная атмосфера в обществе, и эту атмосферу должны создавать романтические личности. В средние века этими романтическими личностями были рыцари. Они же боролись не за частную собственность, не за снижение налогов. Их оскорбляло, что без их согласия с них что-то берут, они готовы были умереть, чтоб только их право не было нарушено. Почему Симон де Монфор бился до последнего и отказался сдаться в плен? Какая там частная собственность! Бились за идеалы. За идеалы достойного существования. Вот что лежит в основе борьбы за либеральную демократию: не борьба за частную собственность, не экономические интересы, а борьба за достойное существование. Конечно, здесь без элит не обойтись. Идеология достойного существования в большей степени адекватна людям не забитым, не пригнутым к земле. Но рассчитывать на актуальные существующие элиты как на источник такого самосознания, конечно, в высшей степени наивно. Есть один у нас пример, не знаю, сколько еще он просидит, осознавая все свои баронские претензии. Я имею в виду Ходорковского.
На самом деле, о самом важном уточняющий вопрос: если, условно говоря, народ не готов и среди элиты нет, условно говоря, альтернативных вождей, ваше отношение к тому, что возможны некие дестабилизирующие государство, но либерализирующие обстановку внешние факторы?
Коцюбинский: Понятно. Я исхожу из того, что Россия в эпоху перестройки исчерпала свой пассионарный потенциал. И в дальнейшем перемены, которые будут происходить в стране, будут навеяны ветром перемен извне. Мне кажется, что изнутри страны ничего уже не проистечет. Но наступит тот срок, те 21-23 года, которые определяют в новейшей истории Европы, и России в том числе, смену форматов существования. Первая мировая, потом выросло поколение, не видевшее катаклизмов, и им захотелось перемен, Вторая мировая, опять успокоились на время, потом 1968й год, шестидесятничество расцвело, потом 1991й год, рухнул СССР, и во всем мире прошли некие либерально-демократические примирительные процессы. Евреи с арабами пытались примириться, негры с белыми и т.д. Подождем 2014-15 годы, но, думаю, Россия уже не будет источником этих перемен. Они придут откуда-то со стороны. Это мое уже конспирологическое суждение.