(no subject)
Вырос я в обычной, рабочей семье - с папой, мамой, бабушками, дедушками, все, как обычно в общем-то... дед был военным, в отставке преподавал в школе военную подготовку. До первого класса жил я с родителями и родителями отца, а потом мы разъехались, переехали в отдельную квартиру на другой конец города.
Здесь, на новом месте я быстро адаптировался, нашел друзей, или они меня нашли, я вообще всегда был коммуникабелен, любил погулять на улице, любил до безумия играть в футбол, хоккей, в общем был таким живчиком и тяготел к спортивным играм. Всегда мечтал стать футболистом, в школе учился неплохо, до поры до времени, т.е класса до шестого троек итоговых не было.
Честно говоря, воспитывался я наверное больше на улице, чем дома. Родители работали, я до вечера был в школе, и на воспитание просто не было времени или желания, а летом я уезжал в пионерские и спортлагеря, или на дачу к бабушке. Все шло вроде как нормально. В 10 лет я стал заниматься в секции футбола, до этого пару лет занимался вольной борьбой, но всегда мечтал стать футболистом, хотя в те советские годы не было профессии - футболист или спортсмен, как сейчас, и в какой-то момент улица окончательно выдернула меня из спорта, было это уже в 14 лет.
Я всегда знал, что рано или поздно буду "во дворе", т.е входить в какую-то группировку, тогда это было естественно, что собственно и произошло перед самым летом 89 года. Вот тогда скорей всего и начался обратный отсчет, момент, который проморгали родители, но винить их я конечно же не собираюсь. Это просто анализ.
Примерно в 1991 году мы с товарищем познакомились на улице с представителем Таджикистана, он по его словам пытался найти в нашем городе квартиру для матери, которая проживала с ним в Ашхабаде, и где местные после развала Союза, резали и гнали русских, татар и все тех, кто не имел местную принадлежность..
Мы пытались помочь ему, а он как-то через несколько дней знакомства угостил нас какой-то неведомой для нас тогда папиросой, странно набитой зеленой травой. Конечно, мы что-то слышали про наркотики в то время, но лично для меня это было что-то очень непонятное, далекое, и уж точно я не пытался в то время это испробовать.
Но именно тогда я в первый раз попробовал анашу. Но сказать, что я кинулся на другой день за очередным косяком, было бы неправдой, конечно.. На какое-то время я вообще забыл про это, ну было и было. Появилась она в моей жизни поздней, когда эта отрава потянулась в Россию тоннами, когда молодежь считала это модным веянием, чем-то запретным, а значит иметь в кармане коробок с травой - быть в центре событий.
Такая "легкая зависимость" продолжалась года два, а летом 1993 некоторые друзья-товарищи вдруг стали приобретать совсем другое состояние, ранее я которого за ними не замечал. Они "висли", чесались, странно разговаривали и подсознательно я им завидовал, или мне было просто обидно, что этот кайф обходит меня стороной, но так как ранее я с этим еще не сталкивался, я до конца не понимал, что с ними происходит, мне это потом объяснил еще один товарищ из этой компании. Как я говорил чуть выше, для меня тема наркотиков в то время была далека, ни вообще, а уже только наполовину, с травой я уже был на "ты", а до более "тяжелой артиллерии" оставалось совсем чуть-чуть.
И вот этот момент настал, помню даже месяц август и год, тот самый - 93.
Первым из нашей дружной гоп-компании опиум попробовал парень, назовем его Игорь. Он имел знакомства в соседних кварталах, такие места обычно называют - рассадниками или злачными. Там крутились наркоманы со стажем, много старше нас, уже сидевшие в те годы на салутане, а с приходом в город ханки, перешедшие на более сильный наркотик из опийного ряда.
Так вот, заимев там знакомого, Игорь быстро и плотно сел на мак, за которым ездил с новыми знакомыми ежедневно за город, по дачам или в частный сектор, по окраинам города.
Естественно, как у любого начинающего употреблять тяжелые наркотики, у него постоянно оставался раствор, так как доза была незначительная. Раствор, даже при желании сэкономить его, оставлять надолго нельзя, и Игорь делился им со своими наиболее близкими друзьями нашей компании, когда приходил в наш двор, о чем я уже писал выше...
Как-то после обеда, я находился дома, в дверь постучали, это был Игорь. Это было не то что странно, но неожиданно . В последнее время у нас были разные «интересы». Хотя мне бы конечно хотелось быть с ним на одной волне. Он сразу предложил съездить вечером «за маком».
- «Набьем бинты, потом я съезжу на «Мебель», сделаю раствор по-быстрому, принесу, и уколю тебя…» - разговор был примерно следующий. Конечно, я согласился, я даже не думал долго.
Часов в шесть-семь он опять зашел, и мы поехали на трамвае в другой район. Там, на окраине города есть дачи, а у него уже был заранее известный участок, где никого не было, но был опиумный мак… За час мы справились, пропитали марлевые бинты молочком, и по дороге назад пытались их высушить, идя и развивая их на ветру.
Мы доехали с ним до «Мебели», и он ушел «варить», а я ждать… ждать чего-то непонятного тогда, волнительного, и боялся я тогда не того, что несет в себе наркотик на самом деле - пристрастия, боль, несчастья и все, что подходит под этот логический ряд, а всего лишь что бы выдержало сердце… мне всегда казалось, что именно сердце не выдержит нагрузки.
Мы могли и не встретиться тогда с Игорем ночью, он уже и не ждал меня, а я его. Просто ждали мы друг-друга в разных местах, на остановках с одинаковым названием. Я увидел его случайно, он провожал знакомую. Мы поднялись в подъезд, и он ввел раствор. Вот и все, это произошло так быстро и так легко, сердце не остановилось, и мир был прекрасен. Ему нужно было попасть по делам в центр города, денег у нас не было, и мы как заведенные шли и шли по направлению в центр города, мы не уставали, а наоборот, нам хотелось идти. Наши внутренности выворачивались наружу, но нам было по кайфу, мы пили сладкую воду, а она хотела наружу, но это не отвращало, а даже как-то нравилось, кайф перекрывал все. Тогда это стоило того…
Что самое интересное, придя домой утром, и проспав до вечера, я не побежал по дачам собирать мак, варить бинты и тому подобное. Я удовлетворил свой интерес этой ночью, и пока мне ничего не хотелось.. но я уже знал, что это такое - мак.
Игорь тем временем все больше залезал в это болото. Доза нагонялась, изредка он угощал нас, но все реже и реже. Закончилось лето, а с ним и мак в садах. В городе стало появляться все больше и больше зависимых, именно опиумных наркоманов. Раньше, до этого лета я их не знал вообще, сейчас же многие травокуры пристрастились к тяжелым наркотикам. До поздней осени - начала зимы я еще несколько раз употреблял раствор, который вываривался из сухого мака, собранного летом запасливыми наркоманами.
А потом в городе стали продавать ханку. Везли видимо с южных границ, через настежь открытые границы с Казахстаном. Я узнал, что другой мой товарищ Дмитрий, все лето жил на даче со взрослыми наркоманами, нагнал дозу от каждодневного приема, ну и конечно же крепко подсел.. Он жил через пару домов от меня, у бабушки с дедушкой. Дед был то ли глухой, то ли слепой, сидел вечно в своей комнате и практически не выходил от туда. «Воспитанием» занималась щуплая бабушка, которую тот посылал каждые полчаса в «лес» за невыносимый запах растворителя, который стоял в квартире, начиная с осени, как Дмитрий прибыл с дач в город.
Дело в том, что те люди, с которыми он жил летом на даче были непосредственно вовлечены в появление ханки в нашем районе, и ее распространении. Поэтому неудивительно, что процесс, что называется, пошел. Кухня Димы ежедневно по два-три раза подвергалась нашествию этих людей. Дима был, конечно же, в доле, в виде двух - трехразового приема. В общем, катался он, как сыр в масле, и отказываться не собирался. Но потом, постепенно эти люди могли «забыть» придти и сварить где-то еще, и надо было уже элементарно искать деньги на дозу, а не ждать, когда к тебе кто-то придет сварить. «Болел» Дмитрий тогда уже прилично, я же пробовал все это не более десяти раз, но мы общались с ним, он стал иногда оставлять мне то, что оставалось у него лишнее, ему ведь тоже хотелось не тупо уколоться и сидеть (ходить) одному, а быть в компании с единомышленником. Таковым оказался я. Мы стали воровать. Ездили по вещевым рынкам, снимали с вешалок кожаные куртки, шубы, норковые шапки и перепродавали через своих знакомых барыг, уже на других рынках. Шел 94 год. Весь тот год я «проторчал». Летом ездили по дачам, забивали бинты маковым молочком, осенью опять воровали и покупали опиум.
У меня слабое сердце или что-то еще, не знаю, как это объясняет медицина. Но стоило мне чуть-чуть лишкануть, я глотал язык, слава Богу, со мной всегда были близкие мне люди, которые не кидали, а пытались откачать. Отъезжал я раз десять, не меньше. Но Ангел Хранитель всегда возвращал меня.
Так и прошел бы 94 год, но тут произошла ситуация, которая вынудила меня, уйди на службу в армию. В ноябре нас в течении двух недель «принимали» на квартирах менты, и если в первом случае все обошлось, то во втором я был бы обвиняемым, т.к на ручке ковшика в котором варился раствор были мои отпечатки. Я не боялся всей этой ситуации, дали бы мне скорей всего условный срок, или не больше двух лет общего режима. Но это так казалось мне тогда, это был взгляд со своей наркоманской колокольни, юношеский взгляд, инфантильный и недальновидный.
Тут родители и родственники включили все свои связи, и мне некуда было просто деваться, как уехать из города, желательно подальше. И я уехал на Дальний Восток, идеальное место.
Ровно через два года я вернулся. Как сейчас я понимаю, вернулся практически таким же балбесом, как и уезжал. Ни планов в голове, ни целей, ни стремлений.
И конечно же через три месяца я опять варился в этом опиумном болоте. Что удивило меня, так это множество употребляющей молодежи, что еще больше - употребляющих девчонок.
Два года назад нас было мало, и мы были самые юные, т. е по 18-19 лет и старше. Сейчас же картина изменилась. Спрос был массовый, купить, как раньше наоборот сложно, наркоманы толпились у точек по 20-30 человек, ждали порой по несколько часов барыгу. Как я сейчас понимаю, все это было сделано из-за появления на рынке героина. Примерно через полгода, как я вернулся, я стал мельком слышать о героине, и как когда-то я слышал про тяжелые наркотики, так и сейчас я не придавал этому много значения. Мне казалось странным, тратить в два раза больше денег на такого же рода удовольствие, правда взамен легкости приобретения и приготовления. Это, конечно же, был козырь, но до поры до времени люди еще по привычки толпились у домов, где продавали черняшку, и переходить массово на порошок никто не спешил. В основном это были мажорного вида девушки и парни новой волны, о которых я писал чуть выше.
С одной такой девочкой я сошелся через пару месяцев после возвращения из армии. Я знал ее еще по тем временам, когда ей было лет 13-14, и она встречалась с моим знакомым, они и сейчас продолжали жить вместе, но в тот именно момент Тагир оказался под следствием, и находился под стражей в городской тюрьме. Инна, так звали его девушку, как-то встретила меня после работы, и попросила об одолжении. Мол, купили мы два грамма ханки, а как сварить, не знаем. «Помоги, пожалуйста, не хочется, чтобы Тагир узнал… «
Так началось наше общение. До каких-то пор я работал, и поэтому брали мы вскладчину. Потом дела пошли не очень, и Инна всегда брала на свои деньги, я попытался как-то спросить откуда они, и почему она их тратит за двоих, получил ответ, из которого понял, что меня это не должно волновать…
Прошло лето, Инна сильно подсела, тогда уже весь город перешел на героин, ханки в городе не было. С тюрьмы освободился Тагир. Был очень зол на всю эту ситуацию, но Инна не сказала, с кем она употребляла, да и «друзей-товарищей» к тому времени появилось достаточно и без меня. Мы с ней за лето практически не общались, пересекались, конечно, иногда, но не так как раньше.
Тагир устраивал ее в клинику, на время ее хватало, потом рецидивы повторялись. В итоге они расстались, и Инну понесло. Сейчас ее уже нет в живых, лет десять, наверное, будет. Тагира же это тоже не обошло стороной, но сейчас это другой человек, переосмысливший многие моменты в жизни, принявший православие, успешный в своем роде человек.
Прошла осень, началась зима 97 года. Прошел год, как я вернулся из армии. Все текло в том же русле, болото засосало и не хотело отпускать. Разумом я понимал, что нужно выкарабкиваться из всей этой мути, но физически не мог преодолеть себя, каждый день начинался одинаково, с похода за героином, или кумарами, если не было, ни денег, ни желающих купить через меня. Но так было редко, обычно кто-то заявлялся с просьбой о приобретении.
Наступил 98 год. Я все-таки встал на учет в наркодиспансер, чтобы меня положили в больницу. Купил лекарства, и уже готов был лечь на исцеление, но тут произошел судьбоносный момент.
Как-то с утра, на кумарах я поднялся к своему знакомому соседу - наркоману со стажем. Я знал, что у него что-то да есть, раскумариться. Дело в том, что они «заряжали» местных барыг, и в то утро он как раз ждал человека с новой партией, соответственно и героин был у них хорошего качества, не бадяжный, как у барыг. В общем, я опять отъехал, что немудрено было от такого качественного героина…
Как говорил мой сосед, откачивали они меня минут 30, видимо хорошо я так передозировался. В результате всех этих мероприятий у меня оказались сломаны два ребра, и позвоночник, но узнал я об этом значительно позже. Через несколько дней мы с товарищем вдобавок ко всем бедам перевернулись на машине. В больнице обнаружили и переломы ребер, и перелом позвоночника.
Меня оставили в неврологии на вытяжке позвоночника. То время я вообще помню очень смутно, меня так никогда еще не ломало и не выворачивало, я всегда спасался дозой, ибо везде были знакомые барыги, у которых можно было взять в долг.… Здесь же кроме тех лекарств, что я купили в реабилитационный центр, не было ничего. К тому же я не мог встать, из-за вытяжки. Через несколько дней у меня отказали ноги. Начался сепсис (заражение крови), когда мне делали блокаду груди, видимо занесли туда грязь, не знаю сейчас уже, как это могло случиться, но факт того, что я был на грани смерти оставался неопровержимым. Нужно было срочно искать дорогие антибиотики, без них я вряд ли сейчас писал все это.
Я вылез тогда, через почти что девять месяцев меня выписали из больницы. Совсем другим человеком. Выкарабкавшимся из болота, но заплатив за это непомерную цену - своим ногами. С тех пор я ни разу не вставал на ноги, прошло 13 лет. За это время я пережил еще много операций, боли, лишений и всего того, что сопутствует людям в таком положении.
В 2002 году я крестился, бросил курить. Практически не употребляю спиртного, оно мне не интересно. Ну, а самое главное я испытываю отвращение к тому, что привело меня в немощное состояние, той отраве, что сгубила около пяти десятков моих близких и не очень друзей и знакомых, которых уже не вернуть никакими средствами.
Инну, как я уже писал, судьба не пощадила. Дима сейчас бомжует после освобождения, хотя жил с женщиной, которая его ждала, и все вроде бы было хорошо у них какое-то время, но он не удержался, взялся за старое, плюс алкоголь, и в итоге сейчас мы с товарищами пытаемся как-то поставить его на правильные рельсы, найти жилье и работу. Бабушка у него давно умерла, с квартирой его «кинули» пока он отбывал очередной срок, пятый по-моему.
Игорь сейчас живет в другом районе, я не видел его давно, скоро 15 лет будет. Слышал недавно, что живой, но точно ли это или нет, сказать не могу.
Что сказать обо мне. Я потерял многое, практически все в этой жизни, я практически не пожил нормальной, взрослой жизнью. Но только такой ценой я мог заплатить ту жизнь, что вел с юношества, видимо по-другому было не суждено.
Цените жизнь без наркотиков, молодые люди… Она стоит того.