Один вечер в аду. Или снова никой эстетики!
Много времени уже прошло с тех пор, как состоялся мой вечер, но только сейчас я могу собрать все свои впечатления воедино. Праздник декадентско-готической эстетики действительно для меня оказался одним вечером в аду, самом суетливом, каким только может представить его человеческое воображение. Описание, данное мной в программе, было красочно и велеречиво, конечно, я не надеялась составить соответствующую ему программу, на что у нас не имеется не только ресурсов, но и зрителей, сумевших бы ее оценить.
Вечер незадался сразу, апаратура опоздала почти на час, еще пол часа ее настраивали, но микрофон по прежнему фонил, задние ряды, кажется, почти ничего не слышали. Собираться зрители начали рано, на этот случай у меня был припасен диск "Тристана и Изольды" Вагнера, но его не приняли, как бармены, так и зрители, ищущие свободных столов, кажется, последние ожидали Тило Вольфа, но никак не Великого немца.
Вечер получился затянутым, это было моею ошибкой, я подобрала слишком много стихов, много авторов. Огорчила меня какая-то мистическая подмена танцоров на шестикласников в бальных платьях, подмена танго на легкое покручивание головой. Запоминающимся стало для меня, невидешей почти ничего в этом суетливом аду, мелодекламирование Олечки (Ольга Куприна), как всегда, страстное чтение Майки, точная пародия Нины Измайловой, всегда умеющей подцепить насмешливым крючком за живое, и незаживающие мозоли от тринадцатисантиметровых каблуков.
Музыкальная программа доставила мне большое удовольствие, Даурия, получившая список произведений за несколько дней до выступления, справилась с ними великолепно, ее голос впечатлил многих, но многие от него и устали, "Русалка" Дворжека и "Ave Maria" Шуберта показались им такими же скучными, как и Вагнер, более благосклонно был встречен Вертинский и романсы русской эмиграции.
Бодлер показался им узнаваемым, Сологуб и Рембо не были приняты, ни в призываниях Дьявола ни католических гимнах Хильдегарды Бингенской не нашли они ничего любопытного, потому они, по-прежнему, продолжали ждать Тило Вольфа.Тило Вольф не приходил.
Заявленных в программе танцев дождались немногие, в основном, друзья вечера, впрочем рассказывать об этом нет никакой надобности.
Вернемся к теме нашего дневника и посвятим несколько слов облику, собравшейся публики. Дресскод был описан мною предельно простым и доступным языком, сопровождался фотографиями-примерами, показывающим стиль обычный, невычурный, элементы которого легко могут оказаться в каждой гардеробной, макияж был указан классический вечерний, дымчатые и кошачьи глаза, макияж в стиле 20-х годов, так же был упомянут фейс-арт, как не лучшая, но возможная фантазия. Злая рука водила моим пером, когда упомянула я последний, среди возможных! Жутко было смотреть на неровные линии на щеках, на анкхи на лбу, но не менее отвращающими всякий взгляд были густые черные круги под глазами, на стрелки, проведенные неверной рукой. Костюмы так же не отличались многообразием, многие забывали сменить привычные кеды на туфли, капюшонистые балахоны на блузы. Можно сказать, индикатором публики был ее внешний вид. Нет, присутствовала, конечно. пара человек в приличных корсетах, вечерних платьях и классических костюмах, но, увы, пересчитать их было несложно.
Вечер незадался сразу, апаратура опоздала почти на час, еще пол часа ее настраивали, но микрофон по прежнему фонил, задние ряды, кажется, почти ничего не слышали. Собираться зрители начали рано, на этот случай у меня был припасен диск "Тристана и Изольды" Вагнера, но его не приняли, как бармены, так и зрители, ищущие свободных столов, кажется, последние ожидали Тило Вольфа, но никак не Великого немца.
Вечер получился затянутым, это было моею ошибкой, я подобрала слишком много стихов, много авторов. Огорчила меня какая-то мистическая подмена танцоров на шестикласников в бальных платьях, подмена танго на легкое покручивание головой. Запоминающимся стало для меня, невидешей почти ничего в этом суетливом аду, мелодекламирование Олечки (Ольга Куприна), как всегда, страстное чтение Майки, точная пародия Нины Измайловой, всегда умеющей подцепить насмешливым крючком за живое, и незаживающие мозоли от тринадцатисантиметровых каблуков.
Музыкальная программа доставила мне большое удовольствие, Даурия, получившая список произведений за несколько дней до выступления, справилась с ними великолепно, ее голос впечатлил многих, но многие от него и устали, "Русалка" Дворжека и "Ave Maria" Шуберта показались им такими же скучными, как и Вагнер, более благосклонно был встречен Вертинский и романсы русской эмиграции.
Бодлер показался им узнаваемым, Сологуб и Рембо не были приняты, ни в призываниях Дьявола ни католических гимнах Хильдегарды Бингенской не нашли они ничего любопытного, потому они, по-прежнему, продолжали ждать Тило Вольфа.Тило Вольф не приходил.
Заявленных в программе танцев дождались немногие, в основном, друзья вечера, впрочем рассказывать об этом нет никакой надобности.
Вернемся к теме нашего дневника и посвятим несколько слов облику, собравшейся публики. Дресскод был описан мною предельно простым и доступным языком, сопровождался фотографиями-примерами, показывающим стиль обычный, невычурный, элементы которого легко могут оказаться в каждой гардеробной, макияж был указан классический вечерний, дымчатые и кошачьи глаза, макияж в стиле 20-х годов, так же был упомянут фейс-арт, как не лучшая, но возможная фантазия. Злая рука водила моим пером, когда упомянула я последний, среди возможных! Жутко было смотреть на неровные линии на щеках, на анкхи на лбу, но не менее отвращающими всякий взгляд были густые черные круги под глазами, на стрелки, проведенные неверной рукой. Костюмы так же не отличались многообразием, многие забывали сменить привычные кеды на туфли, капюшонистые балахоны на блузы. Можно сказать, индикатором публики был ее внешний вид. Нет, присутствовала, конечно. пара человек в приличных корсетах, вечерних платьях и классических костюмах, но, увы, пересчитать их было несложно.