Другу-стихотворцу - 2
Оле Табачниковой
То, на что откликаешься в глубине,
эндогенный сигнал или весть извне,
то, что походя снится, -
неожиданный повод благодарить,
удивленное: «я могу говорить».
Я могу объясниться.
Это выход из мест, где на все лады
переводятся тысячи тонн руды
на пустую породу.
Где, кормя безнадежную маету,
по привычке колотишься в немоту
на пути к кислороду.
А теперь, получается, повезло.
Загоняй за бесценок свое кайло,
выдыхай, улетели.
Обманул КГБ и буржуйский сыск,
и стоишь, будто сам себе обелиск,
сам себе церетели.
И себе улыбаешься, превратив
еле слышный сбивающийся мотив
в забубенную фразу.
Дай-ка выпьем, коллега, с тобой до дна
и закусим кружкой (да где ж она?),
чтоб вернуться не сразу.
То, на что откликаешься в глубине,
эндогенный сигнал или весть извне,
то, что походя снится, -
неожиданный повод благодарить,
удивленное: «я могу говорить».
Я могу объясниться.
Это выход из мест, где на все лады
переводятся тысячи тонн руды
на пустую породу.
Где, кормя безнадежную маету,
по привычке колотишься в немоту
на пути к кислороду.
А теперь, получается, повезло.
Загоняй за бесценок свое кайло,
выдыхай, улетели.
Обманул КГБ и буржуйский сыск,
и стоишь, будто сам себе обелиск,
сам себе церетели.
И себе улыбаешься, превратив
еле слышный сбивающийся мотив
в забубенную фразу.
Дай-ка выпьем, коллега, с тобой до дна
и закусим кружкой (да где ж она?),
чтоб вернуться не сразу.