Мое хождение во власть 25 лет назад. Часть 1
По многочисленным просьбам решил написать и опубликовать серию рассказов под общим заголовком: «Мое хождение во власть 25 лет назад».
18 марта 1990 года я был избран народным депутатом Свердловского областного Совета. После этого я возглавил комиссию по переизбранию судий области и был включен в состав областной наблюдательной комиссии по наблюдению за местами лишения свободы.
До момента разгона областного Совета в течение 3 лет и 8 месяцев в моих руках была огромная власть. По своему депутатскому удостоверению я мог пройти на любое режимное и самое секретное учреждение области. Ни у кого, не спрашивая, я шел на вокзал, получал бесплатный билет и ехал туда, куда считал нужным. По первому требованию начальник колонии или следственного изолятора представлял мне документы на людей, содержащихся в его учреждении. Если я обнаруживал содержание человека в следственном изоляторе с просрочкой санкции прокурора, этот человек тут же при мне выпускался на свободу. Отдел юстиции понимал, что от того как я сделаю доклад, зависит результат решения областного Совета по избранию конкретного человека судьей. Фактически я был главным контролером работы отдела юстиции области.
Сразу после получения этих полномочий я стал объезжать все суды области и знакомиться с судьями. С каждым судьей я оставался наедине в отдельном кабинете и беседовал не менее часа. В эти беседы я говорил о важности создания независимой судебной власти. В те времена судьи имели небольшую зарплату. Суды находились в зданиях, которые не могли вызывать уважение к этому органу власти. Судьи не воспринимали себя представителями власти. Чаще всего я задавал судье провокационный вопрос: «с учетом изменившейся ситуации в стране как они собираются судить по закону или по справедливости?». Я старался своим видом не показывать, какой ответ мне больше нравиться. Слух о том, что я задаю этот вопрос, быстро разнесся среди судий области. Ожидавшие моего приезда судьи начали в своей среде активно обсуждать этот вопрос и искать наилучший ответ. В судебной среде области возникли активные дискуссии на эту тему.
Судьи впервые задумались над тем, что они не просто должны штамповать те решения, которые им спускает следствие и прокуратура, а должны стать высшей инстанцией закрепляющей в своих решениях нормы справедливости, закрепленные в законе. В суды начало приходить понимание того, что они власть, власть нужная государству для осуществления контроля над следствием и прокуратурой. Если судьи будут утверждать все обвинения поддержанные следствием, то государству будет проще распустить все суды, не платить судьям зарплату, сэкономить государственные деньги и окончательное решение предоставить следствию. В суды стало приходить понимание того, что право это наука о справедливости, а не сборник формальных правил закрепленных государством.
Для того, что бы судья выносил решение по закону и по справедливости у него должно быть кроме знаний законодательства глубокое чувство справедливости и жизненной мудрости. Последние качества приходят только с возрастом. Поэтому я последовательно добивался от отдела юстиции подбора кадров из людей с жизненным опытом. Прямо противоположную позицию занял председатель областного суда Овчарук. На страницах областных газет между нами завязалась публичная дискуссия. Овчарук доказывал в своих публикациях, что ситуация в стране сильно изменилась и изменилось законодательство, поэтому в суды надо привести молодежь, которая недавно прошла обучение в юридических вузах и легче воспринимает новое законодательство. Я в своих публикациях указывал на то, что молодые не опытные юристы легче попадают в зависимость от старших своих коллег по судейскому сообществу и начинают выносить решения не по закону и справедливости, а по указанию сверху. Эта публичная дискуссия вызывала живой интерес в среде судий.
До избрания меня в областной Совет мне часто приходилось бывать в судах в связи с обвинениями моих товарищей в нарушении правил проведения митингов шествий и демонстраций. Тогда судьи выносили обвинительные решения против моих товарищей. Незадолго до избрания в областной Совет судья Мамаев осудил на два года Сергея Кузнецова за сопротивление милиции во время митинга. Я проходил по делу как один из главных свидетелей. Действия, за которые был осужден Кузнецов проходили на моих глазах. Зная, что показания свидетелей сильно искажаются в протоколе суда, я заранее письменно изложил все, что видел, принес в суд готовые письменные свои показания и отказался давать устные комментарии. За это судья Мамаев возбудил против меня уголовное дело по статье об отказе дачи показаний суду. После моего избрания в депутаты дело прекратили. Все ждали, что я, получив столь большую власть приму меры против судьи Мамаева и других судий, которые принимали решения против участников митингов. Но я этого не делал.
До нашего избрания были другие неформальные правила. Судья был лишен права противостоять воле идущей по телефону из обкома КПСС. Если бы я свел счеты с прежними своими обидчиками, то давление на суд из обкома КПСС я бы заменил давлением на суд, со стороны областного Совета (отдельных депутатов, имеющих рычаги воздействия на судий). В этом случае я ни чем бы не отличался от обкома КПСС. Я хотел, что бы суд стал независимой властью, а не инстанцией, которая приспосабливается к изменившейся законодательной власти в стране. Моей задачей было создание новой системы, новых правил, при которых никто не может давить на судий. Надо было заставить старых судий работать по новым правилам и почувствовать себя властью. У конкретных судий нет вины в том, что их заставляли судить по не писанным раньше правилам. Надо менять систему, а не наказывать мелких стрелочников старой системы за выполнение старых правил. В органах власти работают не глупые люди. Они способны быстро перестроиться и начать жить по новым правилам. Старые грехи должны остаться вечным напоминанием в их совести.
Рядовые чиновники не должны бояться смены власти в стране. Регулярная смена людей на вершине власти будет происходить тогда, когда низовые структуры государственного аппарата перестанут бояться смены власти в стране. То, что мы девяностые годы придя к власти в Свердловской области не стали проводить люстрацию старых кадров, способствовало потере этого страха. Это одна из причин, почему отношение к оппозиции сейчас в Свердловской области гораздо более терпимое, чем в других регионах страны.
В рамках беседы со всеми судьями я долго откладывал личный разговор с судьей Мамаевым. Этот разговор так и не состоялся. Судья Мамаев уволился из суда по собственному желанию, не дождавшись этого разговора. Длительное ожидание наказания и угрызения совести человеком переноситься гораздо тяжелее, чем сразу полученное от начальства наказание.
Такая принципиальная позиция подняла мой личный авторитет в судебном сообществе Свердловской области. Начатые в судебной среде Свердловской области дискуссии дали и продолжают до сих пор давать большие последствия. Недавно от адвоката часто участвующего в судебных делах Верховного суда, что судьи, назначенные в высшие судебные инстанции России из Свердловской области, являются рассадником либерализма.
18 марта 1990 года я был избран народным депутатом Свердловского областного Совета. После этого я возглавил комиссию по переизбранию судий области и был включен в состав областной наблюдательной комиссии по наблюдению за местами лишения свободы.
До момента разгона областного Совета в течение 3 лет и 8 месяцев в моих руках была огромная власть. По своему депутатскому удостоверению я мог пройти на любое режимное и самое секретное учреждение области. Ни у кого, не спрашивая, я шел на вокзал, получал бесплатный билет и ехал туда, куда считал нужным. По первому требованию начальник колонии или следственного изолятора представлял мне документы на людей, содержащихся в его учреждении. Если я обнаруживал содержание человека в следственном изоляторе с просрочкой санкции прокурора, этот человек тут же при мне выпускался на свободу. Отдел юстиции понимал, что от того как я сделаю доклад, зависит результат решения областного Совета по избранию конкретного человека судьей. Фактически я был главным контролером работы отдела юстиции области.
Сразу после получения этих полномочий я стал объезжать все суды области и знакомиться с судьями. С каждым судьей я оставался наедине в отдельном кабинете и беседовал не менее часа. В эти беседы я говорил о важности создания независимой судебной власти. В те времена судьи имели небольшую зарплату. Суды находились в зданиях, которые не могли вызывать уважение к этому органу власти. Судьи не воспринимали себя представителями власти. Чаще всего я задавал судье провокационный вопрос: «с учетом изменившейся ситуации в стране как они собираются судить по закону или по справедливости?». Я старался своим видом не показывать, какой ответ мне больше нравиться. Слух о том, что я задаю этот вопрос, быстро разнесся среди судий области. Ожидавшие моего приезда судьи начали в своей среде активно обсуждать этот вопрос и искать наилучший ответ. В судебной среде области возникли активные дискуссии на эту тему.
Судьи впервые задумались над тем, что они не просто должны штамповать те решения, которые им спускает следствие и прокуратура, а должны стать высшей инстанцией закрепляющей в своих решениях нормы справедливости, закрепленные в законе. В суды начало приходить понимание того, что они власть, власть нужная государству для осуществления контроля над следствием и прокуратурой. Если судьи будут утверждать все обвинения поддержанные следствием, то государству будет проще распустить все суды, не платить судьям зарплату, сэкономить государственные деньги и окончательное решение предоставить следствию. В суды стало приходить понимание того, что право это наука о справедливости, а не сборник формальных правил закрепленных государством.
Для того, что бы судья выносил решение по закону и по справедливости у него должно быть кроме знаний законодательства глубокое чувство справедливости и жизненной мудрости. Последние качества приходят только с возрастом. Поэтому я последовательно добивался от отдела юстиции подбора кадров из людей с жизненным опытом. Прямо противоположную позицию занял председатель областного суда Овчарук. На страницах областных газет между нами завязалась публичная дискуссия. Овчарук доказывал в своих публикациях, что ситуация в стране сильно изменилась и изменилось законодательство, поэтому в суды надо привести молодежь, которая недавно прошла обучение в юридических вузах и легче воспринимает новое законодательство. Я в своих публикациях указывал на то, что молодые не опытные юристы легче попадают в зависимость от старших своих коллег по судейскому сообществу и начинают выносить решения не по закону и справедливости, а по указанию сверху. Эта публичная дискуссия вызывала живой интерес в среде судий.
До избрания меня в областной Совет мне часто приходилось бывать в судах в связи с обвинениями моих товарищей в нарушении правил проведения митингов шествий и демонстраций. Тогда судьи выносили обвинительные решения против моих товарищей. Незадолго до избрания в областной Совет судья Мамаев осудил на два года Сергея Кузнецова за сопротивление милиции во время митинга. Я проходил по делу как один из главных свидетелей. Действия, за которые был осужден Кузнецов проходили на моих глазах. Зная, что показания свидетелей сильно искажаются в протоколе суда, я заранее письменно изложил все, что видел, принес в суд готовые письменные свои показания и отказался давать устные комментарии. За это судья Мамаев возбудил против меня уголовное дело по статье об отказе дачи показаний суду. После моего избрания в депутаты дело прекратили. Все ждали, что я, получив столь большую власть приму меры против судьи Мамаева и других судий, которые принимали решения против участников митингов. Но я этого не делал.
До нашего избрания были другие неформальные правила. Судья был лишен права противостоять воле идущей по телефону из обкома КПСС. Если бы я свел счеты с прежними своими обидчиками, то давление на суд из обкома КПСС я бы заменил давлением на суд, со стороны областного Совета (отдельных депутатов, имеющих рычаги воздействия на судий). В этом случае я ни чем бы не отличался от обкома КПСС. Я хотел, что бы суд стал независимой властью, а не инстанцией, которая приспосабливается к изменившейся законодательной власти в стране. Моей задачей было создание новой системы, новых правил, при которых никто не может давить на судий. Надо было заставить старых судий работать по новым правилам и почувствовать себя властью. У конкретных судий нет вины в том, что их заставляли судить по не писанным раньше правилам. Надо менять систему, а не наказывать мелких стрелочников старой системы за выполнение старых правил. В органах власти работают не глупые люди. Они способны быстро перестроиться и начать жить по новым правилам. Старые грехи должны остаться вечным напоминанием в их совести.
Рядовые чиновники не должны бояться смены власти в стране. Регулярная смена людей на вершине власти будет происходить тогда, когда низовые структуры государственного аппарата перестанут бояться смены власти в стране. То, что мы девяностые годы придя к власти в Свердловской области не стали проводить люстрацию старых кадров, способствовало потере этого страха. Это одна из причин, почему отношение к оппозиции сейчас в Свердловской области гораздо более терпимое, чем в других регионах страны.
В рамках беседы со всеми судьями я долго откладывал личный разговор с судьей Мамаевым. Этот разговор так и не состоялся. Судья Мамаев уволился из суда по собственному желанию, не дождавшись этого разговора. Длительное ожидание наказания и угрызения совести человеком переноситься гораздо тяжелее, чем сразу полученное от начальства наказание.
Такая принципиальная позиция подняла мой личный авторитет в судебном сообществе Свердловской области. Начатые в судебной среде Свердловской области дискуссии дали и продолжают до сих пор давать большие последствия. Недавно от адвоката часто участвующего в судебных делах Верховного суда, что судьи, назначенные в высшие судебные инстанции России из Свердловской области, являются рассадником либерализма.