Из истории русского девичества
«В жизни есть место сказке, - думала малышка Кэролайн, вглядываясь в грозу, бушевавшую за стенами Поместья рабов, - но далеко не каждый день можно отправляться в волшебный мир. Да и он не всегда встречает тебя дружелюбно». На её письменном столе уже лежала одна незаконченная рукопись о детстве, но темнота за окном и только что отложенная книжка напомнили ей ещё об одном случае…
Весеннее солнце заливало светом верхушки тополей и детскую площадку в одном из спальных районов Саратова. На ветке дерева у качелей на приличном расстоянии от земли сидят мальчик и девочка. Они уже привыкли быть рядом за последние несколько месяцев. Они вместе ходят в первый класс и сидят за одной партой - первой в среднем ряду, как раз напротив огромной коричневой доски с едва заметными линиями, как в прописях. Они оба не могут никак научиться писать крючок у заглавной Ч в нужную сторону - все время выходит буква У, и самое главное - они из одного двора. То есть на самом деле здесь живет только его бабушка, дом его родителей - точно такая же девятиэтажка - расположился недалеко отсюда, чуть ниже пустыря, в средине которого находятся школа и ларек. Ларек, кстати, это место особое, в нем продают жевачку с неприличными наклейками, которыми пестрят все лифты в округе, а ещё «Love is…», картинки из которой коллекционирует девочка. Мальчик тоже обязательно что-нибудь коллекционирует, в этом возрасте все дети что-нибудь собирают и складывают в коробочки, которые потом прячутся в углы полок или под кровати. Правда сейчас разговор у этих двух ребят идет не об их коллекциях, которыми они давно друг другу похвастались, и даже не о приставке дэнди, играть в которую они бросили всего несколько часов назад, а о чем-то более важном и серьезном. Чтобы поговорить об этом, им даже пришлось забраться на дерево. Дело в том, что они влюблены. Нет-нет, не смейтесь, в 7 лет можно влюбиться так сильно и искренне, как не удастся потом за всю жизнь. Вот именно об этом они и пытаются поговорить:
- Настя, - тебе нравится какой-нибудь мальчик? - робко и осторожно спрашивает Леша (так зовут её соседа по парте), изо всех сил рассматривая кору дерева, чтобы скрыть свое волнение.
Выдержав надлежащую паузу, Настя отвечает, слегка томно и задумчиво, как тетеньки в кино:
- Да… А тебе нравится какая-нибудь девочка? - то, что она сама задает вопрос - вопиющее нарушение правил (они, кажется, играют в какую-то игру), но ей страшно интересно узнать ответ.
- Подожди, моя очередь спрашивать. - Леша восстанавливает справедливость. - Он учится в нашем классе?
- Может быть - ответила бы эта девочка уже через несколько лет, усвоив законы поведения настоящей леди, но сейчас она ещё ничего не знает, поэтому честно отвечает - Да.
Дальше приходит черед новой игры, мальчик по очереди называет имена и фамилии всех одноклассников, причем начинает с самых нелепых вариантов, и пытается угадать, кто же из них нравится девочке. Последним он называет свое имя, и, услышав, наконец, утвердительный ответ от подруги, непременно должен придать своему лицу крайне удивленное выражение. Затем вся та же процедура повторяется, но спрашивает уже Настя, и перечисляются имена девочек. На самом деле симпатии этих молодых людей - не секрет ни для кого. И маленький Леша уже выполняет все обязанности ухаживающего за дамой мужчины. Он носит настин портфель из школы, провожает её до подъезда и регулярно приносит ей в школу шоколадки и как бы невзначай прячет их под парту. Настя пока ещё не знает, что этот её кавалер - самый внимательный из всех, которых ей доведется встретить.
- Мы поженимся, когда вырастем? - раздается после небольшой паузы - и не важно, кто именно это спрашивает. И мальчик, и девочка одинаково серьезно и ответственно подходят к своей будущей свадьбе. Когда этот вопрос решен, уже ничто не может отвлечь их от самого приятного на свете занятия - решения вопроса о том, как провести выходной.
- Можно опять пойти ко мне на крышу. Возьмем конфет - Леша держит в одной руке кулечек полный карамелек от бабушки - и воду, как в тот раз.
Настя смеется. Она помнит, как весело было брызгаться на ничего не подозревающих прохожих и как сложно удержаться и не выглянуть из-за бортика крыши, чтобы посмотреть на удивленное лицо облитого гражданина или гражданки, но делать так ни в коем случае нельзя. Вообще, крыша - это волшебное место, там всегда такой сильный ветер, что страшно стоять в полный рост, поэтому Настя и Леша обычно лежат на теплой черной штуке, которой поливают крыши, прислонившись к бордюру спинами, и что-то читают. А перед ними вырастает лес высоких антенн и одиноких будочек с выходом на лестницу. В подъезде у Насти выход на крышу закрыт на ключ, как и вход в подвал. А вот в доме у лешиных родителей все открыто.
- Тогда пошли в подвал? Мы же давно собирались! - воспоминание об открытых дверях постепенно привело Лешу к новой мысли.
- Но там же живет Бомж! - несмотря на то, что Настя очень хотела в подвал, ей было страшно. Ведь «Бомж» это похуже, чем чудовища из книжек, потому что они ещё может быть и не настоящие, а вот Бомж самый взаправдошний, и даже взрослые не знают до конца, на что он способен. Если честно, ни Настя, ни Леша не могли в точности объяснить, кто такой Бомж, почему его надо бояться и зачем он живет в подвале. Было ясно одно - Бомж - воплощение мирового зла. И раз никто не знает, как он выглядит и чем опасен, настоящие храбрые первоклассники обязательно должны это выяснить. Поэтому через несколько секунду дети уже слезают с дерева и медленно, очень спокойным шагом бредут в сторону пустыря. Никто в мире не должен знать, что они затеяли.
Вход в подвал притаился за кустами около третьего подъезда, родители Леши где-то на пятом этаже первого - а значит, опасности быть узнанными почти нет. Перед тем, как зайти в подвал, Леша и Настя прячутся между деревьями и тихо обсуждают план действий. Предприятие им предстоит рискованное, нужно получить как можно больше сведений о нравах и жизни противника, не заблудиться на его территории и не испачкаться - иначе дома будут ругаться. Леша тихонько отползает к входу - «полудвери-полуокну», ведущему в подвал и осторожно заглядывает внутрь. Не заметив ничего подозрительного, он ныряет внутрь и делает знак Насте. Опасливо озираясь, девочка проскальзывает в темноту подвала, где её уже встречает бесстрашный провожатый. На самом деле, Леша уже лазил в этот подвал - он бы не стал брать с собой Настю на первую вылазку, но в тот раз он так никого и не встретил. Где-то в глубине души мальчик надеялся, что и в этот раз они будут избавлены от страшной встречи, и он сможет ни разу не упасть в грязь лицом, показывая своей подруге выдержку и храбрость в этой подземной экскурсии. Он взял Настю за руку и они начали свой осмотр.
Комната, в которой они оказались, была наполовину освещена падающими через «вход» солнечными лучами. В пыльном и тяжелом воздухе подвала лучи обретали зримую, осязаемую форму, ровными параллельными линиями ложась на холодный и мокрый бетонный пол. В углах комнаты валялся какой-то мусор, но свет прямо на него не падал, и разобрать, что именно там лежит, было сложно. Серые и грязные стены хранили на себе остатки какого-то непонятного материала, уже давно облупившегося и обнажившего холодные пласты изъеденного вечной влагой бетона. Впрочем, здесь было ещё не очень темно и пока не очень страшно. А вот за дверным проемом, чернеющим впереди открывался лабиринт комнат и труб, темных и сырых, в одной из которых затаилось самое настоящее зло, не ведающее пощады, ненавидящее солнце и смех и поджидающее новую жертву. При мысли об этом тела детей пронзил мгновенный разряд страха, они крепче сжали друг другу руки, почувствовав как их страх жадно поглотила сияющая впереди тьма. Они тщетно попытались сделать ободряющий вдох полной грудью - спертый воздух плохо проветриваемого подвала сжал их легкие - и шагнули в темноту. Первые несколько секунд они простояли не шелохнувшись, не понимая в какую сторону идти и где они находятся - им словно брызнули черной краской в глаза. Но взгляд постепенно выхватывал из темноты стены длинного коридора, зияющие дыры дверных проемов, белеющие остовы труб. Они тихонько двинулись вправо по коридору, пропуская несколько поворотов в темные или едва освещенные комнаты, в которых не было никаких следов жизни. Местами на полу с труб накапали целые лужи и наступать в них приходилось очень осторожно, чтобы не промочить ног и не издать ни одного лишнего звука. Каждый шаг делался аккуратно, пол был завален мусором, который мог преступно захрустеть под ногами. Тяжелый воздух и полумрак делали свое дело и где-то внутри рос и крепчал комок тревоги и беспокойства. Настя заглянула в несколько комнат, отыскивая там что-то - не то следы кровавых ритуалов, не то поломанные шкафы или протекающие трубы - она вряд ли могла точно решить, что именно она ожидает увидеть в темноте. Неясные, смазанные силуэты раскиданного по подвалу мусора оставляли широкий простор для создания образов, которые заставляли немедленно отвернуться и ускорить шаг, каждой клеточкой спины и каждой ниточкой одежды ощущая на себе взгляды чьих-то глаз из темноты. Леша тихонько тронул ботинком непонятную кучу на полу и тут же резко отпрыгнул назад - куча оказалась мягкой и податливой, нога на секунду утонула в жидковатой массе и, чтобы ботинок и его хозяин не оказались навечно частью этой мягкой ловушки, пришлось спешно отступать. А может это было не что-то, а кто-то. Эта идея заставила мальчика остановить отступление и замереть, ловя глазами каждое движение в темноте. Настя, которая только что заглядывала в очередной угол, почувствовала испуг своего провожатого и заранее приготовилась к худшему - медленно обернувшись она проследила за его взглядом и уткнулась в мягкую кучу, нападения которой Леша ожидал с секунды на секунду. Она замерла от страха, напряженно уставившись в темноту. Но ничего не произошло, и Настя первой сделала шаг вперед. На полу лежала полусгнившая тряпка, насквозь пропитанная подвальной влагой, дети едва слышно вздохнули, и в спертом воздухе на секунду, казалось, повеяло свежим весенним ветром. Впереди показался освященный кусок коридора, свет лился из комнаты справа, наверное, там было не заколоченное окно, а может быть и выход, и храбрые разведчики быстро, забыв об осторожности, направились к свету. Открывшаяся перед ними комната была огромной, без всяких перегородок она вливалась в коридор, по которому шли дети. Здесь действительно было окно, ничем не закрытое, только очень грязное, и по сравнению с мраком в других частях подвала оно давало просто-таки океаны солнечного света. Но тому, что стало видимым благодаря этому окну, лучше было бы оставаться под целительным покровом темноты. Это был их дом. Все вокруг указывало на то, что дети дошли до самого сердца зла, прокрались в его обитель. В комнате, по счастью, никого не оказалось, но разложенные на полу грязные тряпки-кровати, пустые бутылки, рваная одежда, и даже импровизированный столик с остатками обеда красноречиво говорили, что здесь кто-то живет. Картина, открывшаяся Насте и Леше была притягивающей и жуткой, поверить, что в таких условиях может жить человек, было невозможно. Только выходец из другого мира, огромный серый и грязный, с чешуей вместо кожи или густым спутанным мехом может решить, что это уютное жилище. Тревожный ход их мыслей был прерван отчетливым шарканьем, раздавшимся из темноты коридора на другом конце комнаты. Звук был негромкий, но настолько ужасающе четкий, что в одно мгновение и Настя и Леша как парализованные застыли, уставившись немигающими глазами в коридор, ноги вросли в землю, каждый мускул отказался повиноваться, руки бессильно повисли вдоль тела. Звук повторился. Ещё раз, затем ещё раз. В следующую секунду к нему прибавилось низкое бормотание - словно кто-то читал зловещее заклинание. Все ещё не в силах тронуться с места, дети с замирающим сердцем ждали, что же выйдет к ним из темноты. Наконец, в проходе появился силуэт, что-то огромное, достающее почти до потолка и едва помещающееся в узком коридоре медленной переваливающейся походкой выходило из темноты. Насте показалось, что она уже видит как кровожадно горят красные глаза и как вздрагивают волоски шерсти на лице зверя. Оно, кажется, ещё не замечало детей и было поглощено своими мыслями, когда они, не сговариваясь, пронзительно закричали и со всех ног бросились к выходу, боясь споткнуться и ещё больше боясь обернуться и увидеть, как оно настигает их огромными прыжками. Они не разбирали дороги, безжалостно топча все, что попадалось им на пути - под ногами у Леши зловеще хлюпнула та самая тряпка, но он этого даже не заметил. Обернуться беглецы решились только у выхода - кругом снова была темнота, но где-то глубоко они почувствовали неспешные шаги, следующие по их следам и в мгновение ока оба уже были на поверхности. Отбежав в другой конец двора, Настя и Леша растянулись на лавочке, переводя дух и радостно щурясь весеннему солнцу. Какое-то время они молчали, затем их взгляды встретились, и по тихому спальному району блуждающим эхом разнесся веселый детский смех.
Весеннее солнце заливало светом верхушки тополей и детскую площадку в одном из спальных районов Саратова. На ветке дерева у качелей на приличном расстоянии от земли сидят мальчик и девочка. Они уже привыкли быть рядом за последние несколько месяцев. Они вместе ходят в первый класс и сидят за одной партой - первой в среднем ряду, как раз напротив огромной коричневой доски с едва заметными линиями, как в прописях. Они оба не могут никак научиться писать крючок у заглавной Ч в нужную сторону - все время выходит буква У, и самое главное - они из одного двора. То есть на самом деле здесь живет только его бабушка, дом его родителей - точно такая же девятиэтажка - расположился недалеко отсюда, чуть ниже пустыря, в средине которого находятся школа и ларек. Ларек, кстати, это место особое, в нем продают жевачку с неприличными наклейками, которыми пестрят все лифты в округе, а ещё «Love is…», картинки из которой коллекционирует девочка. Мальчик тоже обязательно что-нибудь коллекционирует, в этом возрасте все дети что-нибудь собирают и складывают в коробочки, которые потом прячутся в углы полок или под кровати. Правда сейчас разговор у этих двух ребят идет не об их коллекциях, которыми они давно друг другу похвастались, и даже не о приставке дэнди, играть в которую они бросили всего несколько часов назад, а о чем-то более важном и серьезном. Чтобы поговорить об этом, им даже пришлось забраться на дерево. Дело в том, что они влюблены. Нет-нет, не смейтесь, в 7 лет можно влюбиться так сильно и искренне, как не удастся потом за всю жизнь. Вот именно об этом они и пытаются поговорить:
- Настя, - тебе нравится какой-нибудь мальчик? - робко и осторожно спрашивает Леша (так зовут её соседа по парте), изо всех сил рассматривая кору дерева, чтобы скрыть свое волнение.
Выдержав надлежащую паузу, Настя отвечает, слегка томно и задумчиво, как тетеньки в кино:
- Да… А тебе нравится какая-нибудь девочка? - то, что она сама задает вопрос - вопиющее нарушение правил (они, кажется, играют в какую-то игру), но ей страшно интересно узнать ответ.
- Подожди, моя очередь спрашивать. - Леша восстанавливает справедливость. - Он учится в нашем классе?
- Может быть - ответила бы эта девочка уже через несколько лет, усвоив законы поведения настоящей леди, но сейчас она ещё ничего не знает, поэтому честно отвечает - Да.
Дальше приходит черед новой игры, мальчик по очереди называет имена и фамилии всех одноклассников, причем начинает с самых нелепых вариантов, и пытается угадать, кто же из них нравится девочке. Последним он называет свое имя, и, услышав, наконец, утвердительный ответ от подруги, непременно должен придать своему лицу крайне удивленное выражение. Затем вся та же процедура повторяется, но спрашивает уже Настя, и перечисляются имена девочек. На самом деле симпатии этих молодых людей - не секрет ни для кого. И маленький Леша уже выполняет все обязанности ухаживающего за дамой мужчины. Он носит настин портфель из школы, провожает её до подъезда и регулярно приносит ей в школу шоколадки и как бы невзначай прячет их под парту. Настя пока ещё не знает, что этот её кавалер - самый внимательный из всех, которых ей доведется встретить.
- Мы поженимся, когда вырастем? - раздается после небольшой паузы - и не важно, кто именно это спрашивает. И мальчик, и девочка одинаково серьезно и ответственно подходят к своей будущей свадьбе. Когда этот вопрос решен, уже ничто не может отвлечь их от самого приятного на свете занятия - решения вопроса о том, как провести выходной.
- Можно опять пойти ко мне на крышу. Возьмем конфет - Леша держит в одной руке кулечек полный карамелек от бабушки - и воду, как в тот раз.
Настя смеется. Она помнит, как весело было брызгаться на ничего не подозревающих прохожих и как сложно удержаться и не выглянуть из-за бортика крыши, чтобы посмотреть на удивленное лицо облитого гражданина или гражданки, но делать так ни в коем случае нельзя. Вообще, крыша - это волшебное место, там всегда такой сильный ветер, что страшно стоять в полный рост, поэтому Настя и Леша обычно лежат на теплой черной штуке, которой поливают крыши, прислонившись к бордюру спинами, и что-то читают. А перед ними вырастает лес высоких антенн и одиноких будочек с выходом на лестницу. В подъезде у Насти выход на крышу закрыт на ключ, как и вход в подвал. А вот в доме у лешиных родителей все открыто.
- Тогда пошли в подвал? Мы же давно собирались! - воспоминание об открытых дверях постепенно привело Лешу к новой мысли.
- Но там же живет Бомж! - несмотря на то, что Настя очень хотела в подвал, ей было страшно. Ведь «Бомж» это похуже, чем чудовища из книжек, потому что они ещё может быть и не настоящие, а вот Бомж самый взаправдошний, и даже взрослые не знают до конца, на что он способен. Если честно, ни Настя, ни Леша не могли в точности объяснить, кто такой Бомж, почему его надо бояться и зачем он живет в подвале. Было ясно одно - Бомж - воплощение мирового зла. И раз никто не знает, как он выглядит и чем опасен, настоящие храбрые первоклассники обязательно должны это выяснить. Поэтому через несколько секунду дети уже слезают с дерева и медленно, очень спокойным шагом бредут в сторону пустыря. Никто в мире не должен знать, что они затеяли.
Вход в подвал притаился за кустами около третьего подъезда, родители Леши где-то на пятом этаже первого - а значит, опасности быть узнанными почти нет. Перед тем, как зайти в подвал, Леша и Настя прячутся между деревьями и тихо обсуждают план действий. Предприятие им предстоит рискованное, нужно получить как можно больше сведений о нравах и жизни противника, не заблудиться на его территории и не испачкаться - иначе дома будут ругаться. Леша тихонько отползает к входу - «полудвери-полуокну», ведущему в подвал и осторожно заглядывает внутрь. Не заметив ничего подозрительного, он ныряет внутрь и делает знак Насте. Опасливо озираясь, девочка проскальзывает в темноту подвала, где её уже встречает бесстрашный провожатый. На самом деле, Леша уже лазил в этот подвал - он бы не стал брать с собой Настю на первую вылазку, но в тот раз он так никого и не встретил. Где-то в глубине души мальчик надеялся, что и в этот раз они будут избавлены от страшной встречи, и он сможет ни разу не упасть в грязь лицом, показывая своей подруге выдержку и храбрость в этой подземной экскурсии. Он взял Настю за руку и они начали свой осмотр.
Комната, в которой они оказались, была наполовину освещена падающими через «вход» солнечными лучами. В пыльном и тяжелом воздухе подвала лучи обретали зримую, осязаемую форму, ровными параллельными линиями ложась на холодный и мокрый бетонный пол. В углах комнаты валялся какой-то мусор, но свет прямо на него не падал, и разобрать, что именно там лежит, было сложно. Серые и грязные стены хранили на себе остатки какого-то непонятного материала, уже давно облупившегося и обнажившего холодные пласты изъеденного вечной влагой бетона. Впрочем, здесь было ещё не очень темно и пока не очень страшно. А вот за дверным проемом, чернеющим впереди открывался лабиринт комнат и труб, темных и сырых, в одной из которых затаилось самое настоящее зло, не ведающее пощады, ненавидящее солнце и смех и поджидающее новую жертву. При мысли об этом тела детей пронзил мгновенный разряд страха, они крепче сжали друг другу руки, почувствовав как их страх жадно поглотила сияющая впереди тьма. Они тщетно попытались сделать ободряющий вдох полной грудью - спертый воздух плохо проветриваемого подвала сжал их легкие - и шагнули в темноту. Первые несколько секунд они простояли не шелохнувшись, не понимая в какую сторону идти и где они находятся - им словно брызнули черной краской в глаза. Но взгляд постепенно выхватывал из темноты стены длинного коридора, зияющие дыры дверных проемов, белеющие остовы труб. Они тихонько двинулись вправо по коридору, пропуская несколько поворотов в темные или едва освещенные комнаты, в которых не было никаких следов жизни. Местами на полу с труб накапали целые лужи и наступать в них приходилось очень осторожно, чтобы не промочить ног и не издать ни одного лишнего звука. Каждый шаг делался аккуратно, пол был завален мусором, который мог преступно захрустеть под ногами. Тяжелый воздух и полумрак делали свое дело и где-то внутри рос и крепчал комок тревоги и беспокойства. Настя заглянула в несколько комнат, отыскивая там что-то - не то следы кровавых ритуалов, не то поломанные шкафы или протекающие трубы - она вряд ли могла точно решить, что именно она ожидает увидеть в темноте. Неясные, смазанные силуэты раскиданного по подвалу мусора оставляли широкий простор для создания образов, которые заставляли немедленно отвернуться и ускорить шаг, каждой клеточкой спины и каждой ниточкой одежды ощущая на себе взгляды чьих-то глаз из темноты. Леша тихонько тронул ботинком непонятную кучу на полу и тут же резко отпрыгнул назад - куча оказалась мягкой и податливой, нога на секунду утонула в жидковатой массе и, чтобы ботинок и его хозяин не оказались навечно частью этой мягкой ловушки, пришлось спешно отступать. А может это было не что-то, а кто-то. Эта идея заставила мальчика остановить отступление и замереть, ловя глазами каждое движение в темноте. Настя, которая только что заглядывала в очередной угол, почувствовала испуг своего провожатого и заранее приготовилась к худшему - медленно обернувшись она проследила за его взглядом и уткнулась в мягкую кучу, нападения которой Леша ожидал с секунды на секунду. Она замерла от страха, напряженно уставившись в темноту. Но ничего не произошло, и Настя первой сделала шаг вперед. На полу лежала полусгнившая тряпка, насквозь пропитанная подвальной влагой, дети едва слышно вздохнули, и в спертом воздухе на секунду, казалось, повеяло свежим весенним ветром. Впереди показался освященный кусок коридора, свет лился из комнаты справа, наверное, там было не заколоченное окно, а может быть и выход, и храбрые разведчики быстро, забыв об осторожности, направились к свету. Открывшаяся перед ними комната была огромной, без всяких перегородок она вливалась в коридор, по которому шли дети. Здесь действительно было окно, ничем не закрытое, только очень грязное, и по сравнению с мраком в других частях подвала оно давало просто-таки океаны солнечного света. Но тому, что стало видимым благодаря этому окну, лучше было бы оставаться под целительным покровом темноты. Это был их дом. Все вокруг указывало на то, что дети дошли до самого сердца зла, прокрались в его обитель. В комнате, по счастью, никого не оказалось, но разложенные на полу грязные тряпки-кровати, пустые бутылки, рваная одежда, и даже импровизированный столик с остатками обеда красноречиво говорили, что здесь кто-то живет. Картина, открывшаяся Насте и Леше была притягивающей и жуткой, поверить, что в таких условиях может жить человек, было невозможно. Только выходец из другого мира, огромный серый и грязный, с чешуей вместо кожи или густым спутанным мехом может решить, что это уютное жилище. Тревожный ход их мыслей был прерван отчетливым шарканьем, раздавшимся из темноты коридора на другом конце комнаты. Звук был негромкий, но настолько ужасающе четкий, что в одно мгновение и Настя и Леша как парализованные застыли, уставившись немигающими глазами в коридор, ноги вросли в землю, каждый мускул отказался повиноваться, руки бессильно повисли вдоль тела. Звук повторился. Ещё раз, затем ещё раз. В следующую секунду к нему прибавилось низкое бормотание - словно кто-то читал зловещее заклинание. Все ещё не в силах тронуться с места, дети с замирающим сердцем ждали, что же выйдет к ним из темноты. Наконец, в проходе появился силуэт, что-то огромное, достающее почти до потолка и едва помещающееся в узком коридоре медленной переваливающейся походкой выходило из темноты. Насте показалось, что она уже видит как кровожадно горят красные глаза и как вздрагивают волоски шерсти на лице зверя. Оно, кажется, ещё не замечало детей и было поглощено своими мыслями, когда они, не сговариваясь, пронзительно закричали и со всех ног бросились к выходу, боясь споткнуться и ещё больше боясь обернуться и увидеть, как оно настигает их огромными прыжками. Они не разбирали дороги, безжалостно топча все, что попадалось им на пути - под ногами у Леши зловеще хлюпнула та самая тряпка, но он этого даже не заметил. Обернуться беглецы решились только у выхода - кругом снова была темнота, но где-то глубоко они почувствовали неспешные шаги, следующие по их следам и в мгновение ока оба уже были на поверхности. Отбежав в другой конец двора, Настя и Леша растянулись на лавочке, переводя дух и радостно щурясь весеннему солнцу. Какое-то время они молчали, затем их взгляды встретились, и по тихому спальному району блуждающим эхом разнесся веселый детский смех.