Город цапель. Пролог.
Айя стояла на самом краю утеса, вперив взгляд сияющих голубых глаз в, исходящий истерическим штормом, океанский простор. Чудовищные волны, непроницаемо серые, с рыком бились о скалистую плоть утеса, в надежде столкнуть хрупкую человеческую фигурку в жерло беснующейся стихии воды. Иней покрывал распущенные темно-русые волосы ведьмы, топорщился иглами на и без того, длинных ресницах. Измаранный в грязи подол простого белого платья, дополненного на талии жестким корсетом, реял на ветру словно знамя. Густой туман верным псом лежал у ног Айи, изредка щетинясь в ответ рокоту волн.
Где-то там за спиной ведьмы, в маленькой рыбацкой деревушке, испуганные люди жались к другу, в домах запертых на все засовы. Бледные огоньки масляных ламп, наполненных китовым жиром, освещали их смуглые обветренные лица. Сухие губы подрагивали в такт пламени, выпуская в смрадный воздух бедных лачуг слова молитвы богине-Цапле. "Защити нас Мать Воды... Да будет бесконечным царствие твое в Астлане...".
Стало тихо. Тихо так, что шепот стал набатом, а каждый удар сердца резал слух подобно удару кузнечного молота. Протяжно заскулив, какая-то дворовая шавка, оставленная бессердечными хозяевами на улице, испустила дух, не в силах больше выносить ужаса. Гнилостная рана неба, словно дожидаясь этой первой жертвы, разразилась ливнем. Низкие грязные облака, казалось, извергали на клочок скалистой суши всю ненависть древних богов. Зародившись где-то у самого горизонта едва заметной точкой, набирая мощь, заслоняя собой небо, на берег устремилась волна. Волна коих здешняя земля не видела со времен своего сотворения. Несокрушимая гигантская стена, сотканная из соленой плоти океана, исполненная ненависти стихии, породившей ее, восстала над крохотным людским мирком. Мертвые духи, седлали ее гребни. Разверзнутые водяные пасти смеялись и выли, кривили беззубые рты, ревели гимны ада. Всякий свет умер. И лишь пламя белого платья Айи и волосы вмиг ставшие седыми от покрывшего их инея, казалось, светились в наступившей ночи.
Ведьма шагнула навстречу волне. Хрупкое тельце, излучающее свет, падающей звездой скользнуло с уступа в объятия мертвых духов обезумевшего океана. Туман, потерявший свою хозяйку, заметался по скальной площадке, боязливо поглядывая за край. Холод и мрак ударили в лицо Айи, поглощая ее плоть. Духи, изголодавшиеся по живому теплу, прильнули к ней. По гаснущему сознанию ведьмы ударили образы, давно позабытые места и люди, сестры... Бледная как смерть Утси, согнувшаяся в три погибели над своими соляными кристаллами. Веснушчатое лицо Ишки, ее белозубая улыбка и зеленые глаза. Город Цапель, величественно возвышающийся посреди священного озера, сияет куполами минаретов в лучах восходящего солнца. Посвящение в храме богини-Цапли и верховная жрица в длинной тунике, расшитой золотыми перьями, льет на головы послушниц кровь Солнца. Матерь Воды, как же давно все это было?!
Образы схлынули во мрак. Исчезли духи. Океанские воды остались где-то позади, в другой жизни. Айя висела в пустоте, а быть может стояла, или бесконечно падала в самую темную ночь, какую только могло представить человеческое воображение. Во тьме не было времени, во тьме не было пространства, во тьме была лишь тьма.
Свет. Мертвый холодный свет, пробирающий до костей могильным холодом, коснулся Айи. Она пришла за ее жертвой. Она не могла не придти. Существо так похожее на женщину, лишенное возраста, смотрело на ведьму. Молочно-белые волосы обрамляли сухое лицо с высокими скулами, большие карие глаза, лишенные разума, взирали в пустоту, сквозь Айю. Некогда царственный наряд, изобилующий жемчугом и золотом, превратился в лохмотья. Нож из зеленого обсидиана скользнул в руку Древней Матери из пустоты. Каменное лезвие, острее любого клинка, когда-либо созданного человеческой рукой, вспороло грудь Айи, словно лист бумаги, не встретив сопротивления даже со стороны ребер. Длинные, подобные паучьим лапкам, пальцы раздвинули податливую плоть, сжали забившееся в истерике сердце... Айя не чувствовала боли, чего уж говорить о страхе, позабытом еще на скалистом уступе, только очень странно и волнительно было наблюдать свое сердце, бьющееся в руке Древней.
- Я принимаю жертву. - грянуло в голове ведьмы. Мертвый свет погас. Бесконечное падение кончилось. Тьма ударила навстречу, растворив в себе то, что называло себя человеком. Айи не стало.
Где-то там, в другой жизни, стена воды, застившая собой небо, обрушилась на утес, обратив в прах ничтожные песчинки человеческих жизней. Мертвые духи, безумно воя, рвали души, своих жертв. В какой-то миг не стало ни земли, ни неба, лишь бесконечная соленая вода, ставшая вместилищем ада. А потом волна схлынула, словно стыдясь лучей солнца, пронзивших отступающие тучи.
Голый утес возвышался надгробием над океанским простором. Белая чайка, деловито чистила оперение, щелкала клювом, восседая на камне, и всем своим видом выражала безмятежность, словно и не было здесь смерти.
(c)Moandor, редактор merlincorey
Где-то там за спиной ведьмы, в маленькой рыбацкой деревушке, испуганные люди жались к другу, в домах запертых на все засовы. Бледные огоньки масляных ламп, наполненных китовым жиром, освещали их смуглые обветренные лица. Сухие губы подрагивали в такт пламени, выпуская в смрадный воздух бедных лачуг слова молитвы богине-Цапле. "Защити нас Мать Воды... Да будет бесконечным царствие твое в Астлане...".
Стало тихо. Тихо так, что шепот стал набатом, а каждый удар сердца резал слух подобно удару кузнечного молота. Протяжно заскулив, какая-то дворовая шавка, оставленная бессердечными хозяевами на улице, испустила дух, не в силах больше выносить ужаса. Гнилостная рана неба, словно дожидаясь этой первой жертвы, разразилась ливнем. Низкие грязные облака, казалось, извергали на клочок скалистой суши всю ненависть древних богов. Зародившись где-то у самого горизонта едва заметной точкой, набирая мощь, заслоняя собой небо, на берег устремилась волна. Волна коих здешняя земля не видела со времен своего сотворения. Несокрушимая гигантская стена, сотканная из соленой плоти океана, исполненная ненависти стихии, породившей ее, восстала над крохотным людским мирком. Мертвые духи, седлали ее гребни. Разверзнутые водяные пасти смеялись и выли, кривили беззубые рты, ревели гимны ада. Всякий свет умер. И лишь пламя белого платья Айи и волосы вмиг ставшие седыми от покрывшего их инея, казалось, светились в наступившей ночи.
Ведьма шагнула навстречу волне. Хрупкое тельце, излучающее свет, падающей звездой скользнуло с уступа в объятия мертвых духов обезумевшего океана. Туман, потерявший свою хозяйку, заметался по скальной площадке, боязливо поглядывая за край. Холод и мрак ударили в лицо Айи, поглощая ее плоть. Духи, изголодавшиеся по живому теплу, прильнули к ней. По гаснущему сознанию ведьмы ударили образы, давно позабытые места и люди, сестры... Бледная как смерть Утси, согнувшаяся в три погибели над своими соляными кристаллами. Веснушчатое лицо Ишки, ее белозубая улыбка и зеленые глаза. Город Цапель, величественно возвышающийся посреди священного озера, сияет куполами минаретов в лучах восходящего солнца. Посвящение в храме богини-Цапли и верховная жрица в длинной тунике, расшитой золотыми перьями, льет на головы послушниц кровь Солнца. Матерь Воды, как же давно все это было?!
Образы схлынули во мрак. Исчезли духи. Океанские воды остались где-то позади, в другой жизни. Айя висела в пустоте, а быть может стояла, или бесконечно падала в самую темную ночь, какую только могло представить человеческое воображение. Во тьме не было времени, во тьме не было пространства, во тьме была лишь тьма.
Свет. Мертвый холодный свет, пробирающий до костей могильным холодом, коснулся Айи. Она пришла за ее жертвой. Она не могла не придти. Существо так похожее на женщину, лишенное возраста, смотрело на ведьму. Молочно-белые волосы обрамляли сухое лицо с высокими скулами, большие карие глаза, лишенные разума, взирали в пустоту, сквозь Айю. Некогда царственный наряд, изобилующий жемчугом и золотом, превратился в лохмотья. Нож из зеленого обсидиана скользнул в руку Древней Матери из пустоты. Каменное лезвие, острее любого клинка, когда-либо созданного человеческой рукой, вспороло грудь Айи, словно лист бумаги, не встретив сопротивления даже со стороны ребер. Длинные, подобные паучьим лапкам, пальцы раздвинули податливую плоть, сжали забившееся в истерике сердце... Айя не чувствовала боли, чего уж говорить о страхе, позабытом еще на скалистом уступе, только очень странно и волнительно было наблюдать свое сердце, бьющееся в руке Древней.
- Я принимаю жертву. - грянуло в голове ведьмы. Мертвый свет погас. Бесконечное падение кончилось. Тьма ударила навстречу, растворив в себе то, что называло себя человеком. Айи не стало.
Где-то там, в другой жизни, стена воды, застившая собой небо, обрушилась на утес, обратив в прах ничтожные песчинки человеческих жизней. Мертвые духи, безумно воя, рвали души, своих жертв. В какой-то миг не стало ни земли, ни неба, лишь бесконечная соленая вода, ставшая вместилищем ада. А потом волна схлынула, словно стыдясь лучей солнца, пронзивших отступающие тучи.
Голый утес возвышался надгробием над океанским простором. Белая чайка, деловито чистила оперение, щелкала клювом, восседая на камне, и всем своим видом выражала безмятежность, словно и не было здесь смерти.
(c)Moandor, редактор merlincorey