Несокрушимая
Первые слова, которые я услышал, подходя к школе, были "Сегодня все прогрессивное человечество отмечает..." Потом грянули до боли знакомые звуки гимна.
Я насторожился. День знаний это, конечно, хорошо, но не слишком ли... пыльно сказано? Словосочетание "Погрессивное человечество" стало фикцией уже в те времена, когда в него заворачивали рыбу и рвали на туалет не в пример регулярнее.
Да, были стадионы, колышащиеся под раскатистые кобзоновские заклинания: "Солнечному миру - да!да!да! Ядерному взрыву - нет! нет! нет!"
Но какое же это прогрессивное человечество? На такие акции по своей воле ходили единицы. Остальные по долгу службы или по разнарядке с работы. За отгул.
Или вот американский безработный Джон Маури, которого долго обхаживали журналисты-международники. Пригласили в СССР. Намотали на шею пионерских галстуков. Дали хорошую работу, машину и жилплощадь - предел мечтаний советского обывателя. А он пожил-пожил и засобирался назад.
И так же поступили бы все борцы за мир и права трудящихся, только заставь их пересесть с «форда» на «копейку». Следовательно, и они все, по советской логике, скорее, относятся к регрессивному человечеству.
Впрочем, в застойные годы никто не принимал таких слов всерьез. Даже те, кто их писал, бубнил и выкрикивал. В те времена это уже было только надоевшим, хоть и обязательным атрибутом повседневности. Наравне с «чувством глубокого удовлетворения» и прочим словесным хламом.
Мололи не задумываясь, а на кухне снова становились собой. Это все было данью умирающему животному под названием Совеский Союз. И закономерный карачун не заставил себя ждать.
Казалось, вздохнули с облегчением. Начали учиться говорить все как есть не взирая на лица. Стало необязательно городить официально утвержденную пустопорожнюю фигню.
И «прогрессивное человечество» стало выглядеть уже совершенным анахронизмом.
Но вот, не прошло и десяти лет, снова повсюду извлекаются на свет пожелтевшие цитатники и разворачиваются пыльные транспаранты. И, как и прежде, большинство это делает не из любви к СВ. И даже не из ностальгии. А из чисто прагматических побуждений. Чтобы обозначить лояльность.
Софья Власьевна, которую выпроводили в дверь, влезла в окно. И снова деловито захлопотала, как у себя дома. Там где пыль вытерли, она ее снова насыпала. Понапускала тараканов, по углам паутину пристраивает.
О, да! Она искренне считает страну свои домом. Как же - это ведь она ее когда-то обустроила. Разливала чугун да реки перегораживала. Суетилась, укорачивала да прореживала. Судила, издевалась да расстреливала. Загоняла за можай. Тут же приручала и поглаживала. И снова за можай загоняла.
Наконец, наладила какое-никакое хозяйство. Мозги пставила всем так, как ей был нужно.
Правда, хозяйство ее, бессмысленно и бездарно управлявшееся, развалилось. А она - нет чтобы признать себя ответственной, кивнула на подлые происки Запада и оскорбленно удалилась. До поры.
Теперь она, фрекенбок паршивая, снова учит нас жизни.
А нас и учить-то не надо. Мы и так знаем, что говорить и как делать. Зря что ли над нами столько работали?
Я насторожился. День знаний это, конечно, хорошо, но не слишком ли... пыльно сказано? Словосочетание "Погрессивное человечество" стало фикцией уже в те времена, когда в него заворачивали рыбу и рвали на туалет не в пример регулярнее.
Да, были стадионы, колышащиеся под раскатистые кобзоновские заклинания: "Солнечному миру - да!да!да! Ядерному взрыву - нет! нет! нет!"
Но какое же это прогрессивное человечество? На такие акции по своей воле ходили единицы. Остальные по долгу службы или по разнарядке с работы. За отгул.
Или вот американский безработный Джон Маури, которого долго обхаживали журналисты-международники. Пригласили в СССР. Намотали на шею пионерских галстуков. Дали хорошую работу, машину и жилплощадь - предел мечтаний советского обывателя. А он пожил-пожил и засобирался назад.
И так же поступили бы все борцы за мир и права трудящихся, только заставь их пересесть с «форда» на «копейку». Следовательно, и они все, по советской логике, скорее, относятся к регрессивному человечеству.
Впрочем, в застойные годы никто не принимал таких слов всерьез. Даже те, кто их писал, бубнил и выкрикивал. В те времена это уже было только надоевшим, хоть и обязательным атрибутом повседневности. Наравне с «чувством глубокого удовлетворения» и прочим словесным хламом.
Мололи не задумываясь, а на кухне снова становились собой. Это все было данью умирающему животному под названием Совеский Союз. И закономерный карачун не заставил себя ждать.
Казалось, вздохнули с облегчением. Начали учиться говорить все как есть не взирая на лица. Стало необязательно городить официально утвержденную пустопорожнюю фигню.
И «прогрессивное человечество» стало выглядеть уже совершенным анахронизмом.
Но вот, не прошло и десяти лет, снова повсюду извлекаются на свет пожелтевшие цитатники и разворачиваются пыльные транспаранты. И, как и прежде, большинство это делает не из любви к СВ. И даже не из ностальгии. А из чисто прагматических побуждений. Чтобы обозначить лояльность.
Софья Власьевна, которую выпроводили в дверь, влезла в окно. И снова деловито захлопотала, как у себя дома. Там где пыль вытерли, она ее снова насыпала. Понапускала тараканов, по углам паутину пристраивает.
О, да! Она искренне считает страну свои домом. Как же - это ведь она ее когда-то обустроила. Разливала чугун да реки перегораживала. Суетилась, укорачивала да прореживала. Судила, издевалась да расстреливала. Загоняла за можай. Тут же приручала и поглаживала. И снова за можай загоняла.
Наконец, наладила какое-никакое хозяйство. Мозги пставила всем так, как ей был нужно.
Правда, хозяйство ее, бессмысленно и бездарно управлявшееся, развалилось. А она - нет чтобы признать себя ответственной, кивнула на подлые происки Запада и оскорбленно удалилась. До поры.
Теперь она, фрекенбок паршивая, снова учит нас жизни.
А нас и учить-то не надо. Мы и так знаем, что говорить и как делать. Зря что ли над нами столько работали?