Интервью Ю.Ю. Шевчука в журнале GQ
[Ксения Собчак:]
Юрий Юлианович, мы с Ксенией, как, наверное, очень многие люди в нашей стране, испытываем к вам искреннее уважение как к поэту, музыканту, человеку искусства. Но честно и сразу признаемся - мы хотели бы поговорить не про искусство. Поводом для этого и интервью стал ваш разговор с Владимиром Путиным. Вы стали первым человеком, решившимся задать Путину в лицо жесткий вопрос.
[Юрий Шевчук:]
Не думаю, что первым. Хотя я не очень за этим слежу.
[Ксения Соколова:]
А мы следим.
[Ксения Собчак:]
Много лет вы писали замечательную музыку - за это вас любили и уважали, а тут вдруг раз...
[Юрий Шевчук:]
...и разлюбили!
[Ксения Собчак:]
Что вы! Напротив, за достопамятной беседой последовал виток вашей небывалой популярности.
[Юрий Шевчук (вздыхает):]
Ксюша, представьте, есть художник и есть пространство - реальный мир, трансцендентный - любой. В данный момент я - художник - встретился с реальностью в лице Путина. Я каждый день сталкиваюсь с одушевленной материей, с которой пытаюсь наладить диалог, а не воевать. Реальности в лице Путина я задал вопросы - не все, к сожалению... Надеялся, что реальность мне ответит.
[Ксения Соколова:]
Реальность ответила вам?
[Юрий Шевчук:]
Реальность - да, премьер-министр - нет.
[Ксения Соколова:]
А вы думал и, ответит?
[Юрий Шевчук:]
Политтехнологи постоянно пытаются что-то вычислить по выражениям лиц ВВ или ДА. В этом есть нечто холопье и рабское. Мне кажется, если есть возможность прямо спросить: «Как вы считаете, у нас во дворе монархия или демократия?» -надо спрашивать. Будет яснее будущее.
[Ксения Собчак:]
Можно еще подойти к морю и спросить у него: «Куда ты течешь?»
[Юрий Шевчук:]
«Море, быть или не быть?»
[Юрий Шевчук:]
«Раздайся, море, говно плывет» - можно и так сказать.
[Ксения Собчак:]
Переведем разговор в менее поэтическое русло. После беседы с Путиным многие вас осудили за то, что вы хоть и правильные вещи сказали, но не вовремя. Встряли со своими вопросами к реальности в разговоре помощи больным детям. Тем самым обездолив детей.
[Юрий Шевчук:]
Нет вовремя! Я потом звонил Чулпан Хаматовой, и мы с ней это обсудили. В начале была торжественная часть, и Путин отчитался во всех финансовых вопросах, о том, как он всем помогает, что из федерального бюджета даются деньги. А потом Путин откинулся назад, взял чашку с чаем и спросил: «Какие будут вопросы? Любые можете задавать». Я и задал. Никто больше, судя по всему, не хотел его беспокоить.
[Ксения Соколова:]
То есть, когда он предложил задавать вопросы, возникла пауза?
[Юрий Шевчук:]
Пауза немного затянулась.
[Ксения Соколова:]
И тут и вы?
[Юрий Шевчук:]
И тут и я!
[Ксения Собчак:]
Скажите, а у вас не возникло ощущения, что власть в лице Путина в данном случае вас просто использовала? Вы стали Петрушкой, фальшдоказательством, что у нас тут тоже свобода слова есть. На неудобные вопросы Путин теперь отвечает: «Какая такая цензура? Вы видели, как меня Шевчук обложил прямо на Первом канале?»
[Юрий Шевчук:]
Мысль не нова, но хочу сказать, что для меня единственным плюсом этой беседы была возможность гражданина спокойно и с достоинством говорить с властью. Так меня родители учили. Я всю жизнь и с власть имущими, и с «крутыми», и с простыми говорил одинаково. А на Первом канале это показали, потому что уже невозможно было не показать.
[Ксения Собчак:]
Ха, ну почему невозможно-то?
[Юрий Шевчук:]
Был большой пул журналистов, иностранных в том числе.
[Ксения Собчак:]
Вы имеете в виду, что они были в помещении? Недавно была встреча Медведева с Обамой, где Медведеву задавались крайне неловкие вопросы по поводу Путина. Это у нас не показали.
[Юрий Шевчук:]
Но то было там, а это - здесь.
[Ксения Собчак:]
Я к тому, что если у нас не хотят чего-то показывать, то не показывают.
[Юрий Шевчук:]
Я всегда за диалог. Вот любой! Пока идут переговоры - нет войны. Вот не хочется гражданки в стране.
[Ксения Соколова:]
А вы думаете, есть вероятность?
[Юрий Шевчук:]
Есть.
[Ксения Соколова:]
Вы бы могли представить себя человеком, который возглавит вооруженную борьбу против кровавого режима за правду и справедливость?
[Юрий Шевчук:]
С наганом?
[Ксения Собчак:]
С микрофоном.
[Юрий Шевчук:]
Нет, революции я не хочу. Я хочу, чтобы наша власть покаялась, раскаялась...
[Ксения Соколова:]
О, мы запаслись попкорном!
[Юрий Шевчук:]
Вдруг до них дойдет что-то, стучится некий переворот сознания.
[Ксения Соколова:]
Звучит по крайней мере наивно.
[Ксения Собчак:]
А можно я спрошу еще более жестко? Вам не кажется, что вся эта ваша политактивность выглядит как отчаянная попытка полузабытого музыканта вернуть популярность. Вы и Артемий Троицкий - немолодые уже люди, не политики, не экологи - вдруг принимаетесь защищать какой-то химкинский лес... С чего бы? Я к вам отношусь с огромным уважением, но год назад, когда я вела радиопрограмму перед премией GQ и спрашивала людей: «Кто, по-вашему, «Человек года» журнала GQ?», мне прислали огромное количество имен порядочных, известных, интересных людей, но там ни разу вы не фигурировали. В этом году, когда я провела такой же опрос, из 100 человек 80 назвали ваше имя.
[Ксения Соколова:]
Короче, моя подруга спрашивает: не являются ли ваши политдемарши восстанием старых забытых пердунов?..
[Юрий Шевчук:]
Понял и отвечу. В прошлом году мы проехали всю страну. 30 городов - везде аншлаги. У нас всегда полные дворцы спорта, стадионы. Мне кажется, что ДДТ пока, слава Богу, не нужен дополнительный пиар.
[Ксения Собчак:]
Возможно, вы просто жертва моды? Сейчас модно критиковать власть.
[Юрий Шевчук:]
Я против этой моды. У меня все не из этого курятника. Есть разница между модой и современностью, которая глубже. Если на то пошло, то мне моя деятельность никаких дивидендов не принесла. Наоборот. Телевидение, радио - все выключили. Мне даже журналисты говорили, что у нас на ТВ две фамилии запрещены - Ходорковский и Шевчук. Для меня это большая честь.
[Ксения Соколова:]
Тогда зачем вас позвали на встречу с Путиным?!
[Юрий Шевчук:]
Случайно. Чего-то не рассчитали.
[Ксения Соколова:]
А с чего вообще начался ваш активный социальный протест?
[Юрий Шевчук:]
С выборов Медведева. Дело не в Медведеве, но я прекрасно понимаю, что добрые дела втемную не делаются. Тогда я в очередной раз почувствовал себя оскорбленным. И вы, наверное, тоже.
[Ксения Соколова:]
Это были первые выборы, когда вы почувствовали, что это профанация? Раньше такого ощущения не возникало?
[Юрий Шевчук:]
Возникало, конечно. Вот уже много лет на всех своих концертах я говорю одну вещь, как в букваре - «Мама мыла раму». «Мы не рабы, ребята, будьте свободны!» Главное, наш забитый электорат научить, чтобы человек не надеялся ни на царя, ни на героя, а думал сам. Так вот, эти выборы - были не выборы, а полное лицемерие и ханжество. А я вообще очень не люблю лицемерие. Поэтому я надел куртку кожаную старую, штаны и пошел на Марш несогласных. Это была уже серьезная акция. Вторая причина моего «несогласия» - разрушение Петербурга. Это ужасно. Санкт-Петербург потерял свой исторический центр, более 200 домов, и это отвратительно.
[Ксения Соколова:]
То есть у вас с действующей властью разногласия эстетические?
[Юрий Шевчук:]
Именно! Когда я слышу этих бесконечных «фонограмщиков», мне отвратительно.
[Ксения Собчак:]
А Марш несогласных - это эстетично?
[Юрий Шевчук:]
Эстетично.
[Ксения Собчак:]
Почему?
[Юрий Шевчук:]
Я не случайно заговорил об архитектуре. Когда что-то рушится, надо бить тревогу, что-то делать. Несколько лет назад я был приглашен на экономический форум. Тогда моя общественная деятельность фактически и началась. Я участвовал в дебатах о Петербурге. Взял много фотографий и видео. Шел уже самый пик разрушения Петербурга, важно было поднять волну, и это у меня получилось.
[Ксения Собчак:]
А чем в вашей общественной деятельности вы больше всего гордитесь, что считаете своей персональной заслугой?
[Юрий Шевчук (обращаясь к фотографу):]
А вот Игорь... Можно рассказать?
[Игорь:]
Я расскажу. В Петербурге есть центр реабилитации алкоголиков и наркоманов, Юрий - один из его основателей и помогает уже много лет. Я там лежал 8 лет назад и с тех пор туда не возвращался. Спасибо ему за этот вклад.
[Ксения Собчак:]
Вы считаете своей личной заслугой то, что Игорь жив?
[Юрий Шевчук:]
Не считаю! Более того, считаю то, что я попросил его вам это рассказать, неправильным, неуместным.
[Ксения Соколова:]
Почему?
[Юрий Шевчук:]
Потому что благотворительность нельзя афишировать.
[Ксения Собчак:]
Тогда зачем афишировать ваши политические пристрастия на концертах и митингах? Может, правильнее говорить тихо, отвести человека в сторону?
[Юрий Шевчук:]
Попробую объяснить. Существует реальность - например, этот стол. На нем стоят предметы. Допустим, мне данное расположение предметов не нравится, я пытаюсь, как художник-демиург, это исправить. Создать гармонию. Мне хочется гармоничной страны. Я много езжу по стране и вижу весь этот бред и кошмар бесконечный. Я не могу на это смотреть! Я люблю этих людей. Я люблю Шукшина, Высоцкого, которые любили простого человека.
[Ксения Соколова:]
А вот сейчас я вас поймаю. Вы говорите, что вам не нравится, как расставлены предметы на столе. То есть вас от этого тошнит и просыпается гражданская совесть. Так?
[Юрий Шевчук:]
Не так плакатно.
[Ксения Соколова:]
При этом мы точно знаем, кто эти предметы таким образом расположил. Автора пейзажа зовут Владимир Владимирович Путин. Вопрос: зачем вы пошли с ним разговаривать? Если ясно, что ваши взгляды на пейзаж не просто противоположны, но крайне враждебны. Я еще понимаю, если бы вы пошли дать ему по морде, но передавать какие-то воззвания - на фига?! Тем более зная, что оппонент достаточно опытен, умен и хитер, чтобы использовать вас в своих целях?
[Юрий Шевчук:]
Он на минуту стал живым, расстроенным. Это хорошо.
[Ксения Соколова:]
Аминь.
[Ксения Собчак:]
А вы правда искренне верили, что он может поменять расположение предметов?
[Юрий Шевчук:]
Я искренне верю в духовный опыт. Таинство смерти заставляет нас копить этот духовный опыт, чтобы умереть не как свинья, а как человек. Эта беседа должна была состояться. В России этот диалог «художник и царь» идет уже тысячу лет. Пушкин и царь, Толстой и император. В данный момент в теле художника был я. Властью был Путин.
[Ксения Собчак:]
Митрополит Филипп тоже беседовал с Иваном Грозным, но это ничем хорошим не закончилось.
[Юрий Шевчук:]
Неправда, мы об этом помним, мы это знаем, мы ценим Филиппа и это добро.
[Ксения Собчак:]
Но это же не меняет ничего! Предметы-то остались там же, как гвоздями прибиты. Это как у Высоцкого: «Даже стулья плетенью здесь держатся на болтах и на гайках».
[Юрий Шевчук:]
Вот вы хоть и говорите, что все прибито, но после Ивана Грозного что было?
[Ксения Соколова:]
Кошмар и ужас.
[Юрий Шевчук:]
Да, кошмар и ужас, а потом оттепель. А потом Россия опять развивалась. Это все работает, не быстро, незаметно, но это ткань истории. Когда я взорвался, мне стали писать актеры, солдаты, сколько было одобрения! «Юра, правильно ты у него спросил, мы вот этого не спросили». Это как песня об осени злополучная, которую я когда-то написал и она пришлась. Люди задумались: «Что же будет с Родиной и с нами?» Вот я еще один вопрос задал. К сожалению, не спел его.
[Ксения Собчак:]
Вы верите, что после этой беседы Путин ушел с неким маленьким, но, как вы говорите, духовным опытом?
[Юрий Шевчук:]
Дай Бог, но здесь у меня иллюзий нет никаких и не было никогда. Я еще в 1984-м сидел на допросах в КГБ за свои песни, и сейчас мне не сладко, но это все материально.
[Ксения Собчак:]
Может, вам просто нравится диссидентский образ жизни? Это молодит.
[Юрий Шевчук:]
Мне не нравится.
[Ксения Собчак:]
Вот мы сидим на кухне. Я понимаю, что вы человек небогатый, но явно можете позволить себе лучшие условия. Но вам же нравится жить в такой обстановке! Вышел в драных джинсах на улицу с сигареткой и плакатиком - это же фан, настоящая жизнь!
[Юрий Шевчук:]
Нет, мне это безразлично.
[Ксения Собчак:]
А что вы будете делать, если перестанете диссидентствовать? Может, для вас трагедией будет, когда вас начнут на Первом канале показывать?
[Юрий Шевчук:]
Нас показывали очень долго и много на Первом канале. В 2000-х годах.
[Ксения Собчак:]
Может, тогда вы и поняли, что так вам комфортнее.
[Юрий Шевчук:]
Нет, первый наш альбом 2000-х был совершенно лирический, и второй, и третий. Для художника заниматься не социальным, а лирикой - счастье. Потому что лирика - это единственное пространство, где только ты сам.
[Ксения Соколова:]
Но рок предполагает социальность?
[Юрий Шевчук:]
Да. Кроме того, страна изменилась. Случились серьезные вещи.
[Ксения Соколова:]
Что вы имеете в виду?
[Юрий Шевчук:]
Все поменялось в худшую сторону. Родина в опасности.
[Ксения Собчак:]
Что на этом столе самое страшное? Если бы у вас была возможность убрать только один предмет, что бы это было?
[Юрий Шевчук:]
Самое ужасное - это идеологический возврат в Средневековье. В сумеречные времена. Нет яркого света...
[Ксения Собчак:]
У нас вроде сейчас идеология на православие направлена.
[Юрий Шевчук:]
Я говорю о настоящих вещах. Сейчас душно без кислорода.
[Ксения Собчак:]
А чтобы кислород появился, что нужно?
[Юрий Шевчук:]
Нужен ветер.
[Ксения Соколова:]
Но ветер-то дорисовать вы не можете!
[Юрий Шевчук:]
Я - могу! Я не переставляю предметы, я их нагреваю. Вот вы стоите между холодным и горячим, и у вас появляется насморк. А что такое творчество? Это насморк и есть!
[Ксения Собчак:]
К сожалению, власть у нас настолько недалека, что она и нагревает, и остужает сама - причем одновременно. Возьмем Марш несогласных. По-моему, это абсолютно придуманная властью история. Если бы они три раза разрешили людям собраться, то на четвертый никто бы не пришел.
[Юрий Шевчук:]
Не согласен. Проявления духа не подвластны цифири.
[Ксения Соколова:]
Интересно, что в остальном они ведут себя вполне разумно. Малотиражные оппозиционные СМИ не трогают, стараются просто не замечать. И это в их положении стратегически правильно. Но с несогласными - прямо паранойя.
[Юрий Шевчук:]
Наши власти не видят будущего, у них нет стратегии и тактики. Мне кажется, у них перед глазами только сегодняшний день. Узость мышления, тактическая неразвитость.
[Ксения Собчак:]
То есть вы согласны, что они сами создали этот опасный тренд?
[Юрий Шевчук:]
Конечно. И когда я это увидел, я опечалился.
[Ксения Собчак:]
Почему? Это же вам на руку.
[Юрий Шевчук:]
Да поймите вы, я мирнейший человек! И я вижу, что этот зажим свободы - он как кипяток в чайнике, где все запарено, однажды рванет и приведет к печальным событиям. Вот я даже Грызлову - в свое время я брал у него интервью для одного документального фильма - говорил, глядя в его просветленные глаза: «Почему нет свободы в России?!» Я сказал: «Отпустите прессу, телевидение, пускай будет полемика в стране, вам же это на руку. Если вы не будете выпускать пар из буйных мозгов, то все это уйдет в революционность, обязательно появятся народовольцы». Грызлов сидел-сидел, молчал и вдруг сказал: «Я передам».
[Ксения Собчак:]
Понятно. Но в таком случае, может, вам стоило бы пойти по другому пути, эволюционному, наладить контакт с властью? Как сделали некоторые ваши коллеги. Рок-музыканты, которых приглашали к Суркову в кабинет. И они ходили.
[Юрий Шевчук:]
Я лишен иллюзий, которые, по-моему, в какой-то момент были даже у мудрейшего Бориса Борисовича Гребенщикова. Речь опять идет о коллизии «художник и власть». Мысль о том, что он может повлиять на власть, очень привлекательна для художника. Например, Карамзин очень дружил с Александром I. Причем в какой-то момент Карамзин уже так вошел в раж, что начал давать Александру I советы по устройству государства, освобождению крепостного народа и прочее. И немедленно получил ответ: «Пошел вон, собака!» После чего сам себя отправил в ссылку от страха. Пока Александр не умер, Карамзин жил в деревне. Это - обычная, абсолютно повсеместная иллюзия, что художник может влиять на власть.
[Ксения Соколова:]
Тогда я вас опять подловлю.
[Юрий Шевчук:]
Валяйте!
[Ксения Соколова:]
Когда я сказала, что Путин - автор пейзажа, или скорее натюрморта в смысле состояния натуры, на столе, вы ответили мне, что пошли на встречу с премьером, чтобы продолжить историческую традицию «художник и власть». Но сейчас вы сами нам подробно - с историческими примерами - растолковали, что такой диалог не имеет смысла.
[Юрий Шевчук:]
Имеет! В этом и парадокс.
[Ксения Соколова:]
Почему в ИХ случае не имеет, а в ВАШЕМ имеет?! Почему Гребенщикову к Суркову ходить западло, а вам к Путину можно?
[Юрий Шевчук:]
Потому что у них все эти беседы чем закончились?
[Ксения Собчак:]
Позором Гребенщикова.
[Юрий Шевчук:]
Нет, всего лишь попыткой встроиться в систему.
[Ксения Соколова:]
А вы себе не льстите. У вас они тоже сомнительно закончились. Ведь не только восхищенные шахтеры пишут, как вы круто выступили! Есть мнение, что Путин вас сделал - чисто по-пацански.
[Юрий Шевчук:]
Это пацаны расстроились. Почувствовали, что есть что-то сильнее их власти.
[Ксения Собчак:]
В ваших рассуждениях я вижу противоречие. С одной стороны, вы говорите, что чувствуете, как накапливается энергия несогласия, которую власть не понимает и не дает ей выхода. С другой стороны, по-вашему, ходить к власти, пытаясь настроить ее на эволюционный путь, тоже как-то глупо. Получается, что вы все равно подкидываете ваши революционные дровишки в эту взрывоопасную смесь. По вашей логике, надо уж тогда дома безвылазно окопаться и сидеть.
[Юрий Шевчук:]
Вы прямо как Дуня Смирнова с Татьяной Толстой!
[Ксения Собчак:]
Ну что вы! Мы гораздо симпатичнее.
[Шевчук (с тоской):]
Видит Бог, как не хотел я этого интервью!
[Ксения Собчак:]
А вот вы нам сейчас расскажете про революционный потенциал, и мы вас отпустим!
[Шевчук (тяжело вздыхая):]
Я абсолютно отличен от Гребенщикова в полемике с властью. Когда Сурков их собрал, он стал говорить о том, что грядет оранжевая революция и надо что-то делать. Вдохновленный Гребенщиков садится, пишет альбом и... встраивается в систему.
[Ксения Соколова:]
У вас, конечно, не так. Хотя обрисованная вами позиция художника близка к вашим же рассуждениям о поиске гармонии.
[Юрий Шевчук:]
Гармонию надо искать, это хороший путь. Надо радоваться, когда ты выступаешь перед людьми.
[Ксения Соколова:]
И не лезть, куда не просят...
[Юрий Шевчук:]
И не лезть, куда не просят. Тут без вариантов. Если ты столяр, ты должен столярничать и не лезть туда, куда не просят. Если ты слесарь, должен точить болты. Если ты женщина, ты должна рожать. Должна заниматься любовью, а не мучить человека разговорами о Путине. А?! Вот теперь я к вам пришел, милые. Почему вы об этом говорите?! Это вам вопрос. Вы его себе сами задали! Почему вы такие активные, почему лезете, куда не просят?!
[Ксения Соколова:]
Подождите-подождите! Мы ни к Суркову, ни к Путину не ходим.
[Собчак (скромно):]
Ты за себя говори.
[Юрий Шевчук:]
Не важно, ходите или нет. Вы с ними на яхтах ходите и по-другому общаетесь. Почему бы вам не заняться своими женскими делами?!
[Ксения Собчак:]
Не переводите стрелки. Мне, например, не хочется заниматься моими женскими делами! И рожать мне не хочется!
[Юрий Шевчук:]
А быть женщиной?! Ты вообще женщиной желаешь быть?
[Ксения Соколова:]
Уважаемый Юрий Юлианович! У нас перед вами есть неоспоримое преимущество. Нас здесь - двое. На двоих у нас по крайней мере есть один ребенок. Так что не пытайтесь сбить нас с толку гендерной нереализованностью. Отвечайте - как пацан своим ребятам - на поставленный вопрос: почему Гребенщикову к Суркову нельзя, а вам к Путину можно?
[Юрий Шевчук (после паузы):]
Между Сурковым и Гребенщиковым был заключен компромисс. Его суть в том, что Гребенщиков занимается музыкой, а Сурков - политикой. Я на этот компромисс не пошел. Вот в чем отличие. Я считаю, что все мы имеем право не только играть на гитаре, но и участвовать в общественной полемике по единственному вопросу: «Куда идет, блин, наша Родина-мать?!» У меня просто была возможность спросить то, о чем хочет каждый второй. Художнику дана возможность, талант аккумулировать все важнейшие вопросы бытия в одной строчке: «Что же будет с Родиной и с нами?» Вот этот вопрос я и задал в очередной раз.
[Ксения Соколова:]
Хорошо. А как вы оцениваете поведение других участников незабываемой мизансцены?
[Юрий Шевчук:]
Я не имею никакого права ни оценивать, ни осуждать, ни винить других участников. Они в данном случае были актеры и сыграли замечательно.
[Ксения Собчак:]
А какое бы название вы дали пьеске?
[Юрий Шевчук:]
«Борис Годунов» - «народ безмолвствовал». Они чудесно пошли в роль, сразу почувствовали сценарий.
[Ксения Собчак:]
То есть в этой пьесе вы - юродивый?
[Юрий Шевчук:]
Да, я в этой пьесе был юродивый, который сказал: «Мальчики-то не снятся?!»
[Ксения Соколова:]
А зачем вас Ярмольник за штаны дергал?
[Юрий Шевчук:]
Ярмольник - великий актер. Он сыграл гениально. Он одной половиной своего лица улыбался Путину, а другой подавал мне отчаянные сигналы, чтобы я перестал. Это было гениально! Честно говоря, Ярмольник напугал меня больше Путина. Это было раздвоение химии и физики на грани невозможного.
[Ксения Собчак:]
Вспоминается пелевинский образ, когда он говорит, что лучшие исполнители минеnа не только блистательно владеют техникой, но умеют в процессе еще и улыбаться уголками губ.
[Ксения Соколова:]
А как провел свою роль царь Борис, сорри, премьер Владимир?
[Юрий Шевчук:]
Сложно.
[Ксения Соколова:]
Да бросьте, вы же не Ярмольник. Или Путин вас все-таки сделал?
[Юрий Шевчук:]
При чем здесь это? Был вопрос про звонок, когда представитель его администрации перед встречей позвонил мне и попросил не спрашивать лишнего. Это его выбило из седла. А потом сработал опер. Я раз был на допросах, когда на тебя направляют яркий свет и сурово так спрашивают: «Как фамилия?»
[Ксения Собчак:]
Как вы считаете, это домашняя заготовка или человек правда вас не знал?
[Юрий Шевчук:]
Для меня это не была борьба пацанов - кто круче. Но я телевизор иногда смотрю. Вижу, как, например, Дерипаска, владелец заводов и пароходов, трясясь, подписывает, что ему скажут. Я был готов очень многим поступиться ради самого главного - этого вопроса. Я мог бы, конечно, ответить: «А как тебя зовут?» - и меня бы ногами вперед вынесли. Важнее был вопрос о судьбе страны.
[Ксения Собчак:]
Но ответа не получили?
[Юрий Шевчук:]
Да получил! Что все мы, блин, больные, вся страна больная. Я получил этот ответ, я увидел эту болезнь, разлитую по всей стране. Мы все в Средневековье, мы не готовы ни к свободе, ни к демократии, ни к чему.
[Ксения Соколова:]
А вам не кажется, что нежелание и даже страх свободы - это просто свойство человеческой натуры? А те рабы, которых вы призываете быть свободными, на самом деле вполне нормально себя чувствуют. Им не хочется и не нужно жить по-другому.
[Юрий Шевчук:]
Свиньям очень хорошо а хлеву. А мы - люди. Вы готовы к этому - что мы люди?
[Ксения Собчак:]
Это действительно серьезный разговор, может, не для интервью в журнале. Попробуем кратко. Если вспомнить гумилевскую шкалу зарождения-умирания этносов, то мы находимся в стали и аморфности, умирания.
[Ксения Соколова:]
Я недавно прочла доклад Игоря Юргенса. Звучит довольно забавно из уст топ-менеджера, экономиста, но он утверждает, что с племенем вместо народа модернизации нам не видать. Хотя если серьезно, то современные русские - жертвы уникальной в истории генетической катастрофы. Я думаю, этот феномен детально опишут историки будущего.
[Юрий Шевчук:]
Да, генофонд подорван, что говорить. Посмотрите, кто выжил после лагерей и войн.
[Ксения Собчак:]
Именно! А вы этим жертвам подорванного генофонда пытаетесь вдолбить: «Вы не рабы!» Вам не кажется, что это бессмысленный и даже вредный сизифов труд?
[Юрий Шевчук:]
А вот здесь начинается мой духовный опыт. Я буду рубиться до последнего человека. Другого выхода я не вижу.
[Ксения Собчак:]
Но рабов-то все устраивает?
[Юрий Шевчук:]
Дело не в рабах. Дело, может быть, еще хуже. Может, наши люди будут скоро уже не рабы, а просто овощи.
[Ксения Собчак:]
А сейчас они не овощи?
[Юрий Шевчук:]
Нет. Я вообще против того, чтобы называть их рабами, племенем, быдлом. Они - люди. А я не прокурор.
[Ксения Соколова:]
То есть вам кажется, что у этих людей есть потенциал для улучшения?
[Юрий Шевчук:]
Конечно, я вижу очень много простых людей, мне вообще нравится с ними общаться - я это умею и люблю. Почему у нас народ Путина любит? Потому что он умеет общаться. И я умею. А Немцов или Каспаров не умеют.
[Ксения Собчак:]
Вот видите! Вы не думаете, что людям комфортнее в условиях мягкой авторитарной власти, которая существует?
[Юрий Шевчук:]
Я об этом думал в 2002 году. Но потом я перестал так думать. Потому что суверенной демократии не может быть. Любовь и свобода или есть, или нет.
[Ксения Соколова:]
А что нужно, чтобы свобода была?
[Юрий Шевчук:]
Говорить правду.
[Ксения Собчак:]
То есть выйти к народу и сообщить ему, что он по большей части живет в условиях XVII века, в нищете и дерьме - за исключением Москвы, которая собирает со всех деньги? Эту правду?
[Юрий Шевчук:]
Конечно.
[Ксения Собчак:]
Но зачем?! Кому от этого будет легче?!
[Юрий Шевчук:]
Правда лечит. Правда пробуждает дух.
[Ксения Собчак:]
Правда пробуждает революцию.
[Юрий Шевчук:]
Правда пробуждает революцию духа, а какой она будет, зависит от нас самих. Я верю в нашего человека. У него есть способность любить.
[Ксения Собчак:]
Вот он и любит! Путина!
[Юрий Шевчук:]
Да все я знаю!
[Ксения Собчак:]
Так чего вы тогда хотите?
[Юрий Шевчук:]
Меня очень огорчает, что народ любит Путина.
[Ксения Соколова:]
А вы за народ не волнуйтесь, вы за себя волнуйтесь.
[Юрий Шевчук:]
Так я и за себя волнуюсь. А что, вас, девочки, вообще устраивает ситуация в стране?
[Ксения Собчак:]
Вы знаете, когда я вижу, как движется наша история и что происходит, когда во вставшую на дыбы народную массу попадает либеральная идея, мне становится реально страшно. Сейчас по крайней мере не льется кровь. Если люди сами согласны жить в такой ситуации - не надо этих людей трогать. Пусть живут и размножаются.
[Ксения Соколова:]
К тому же если власть будет управлять так, как управляет, эти люди не то чтобы превратятся в мясо, а просто умрут.
[Юрий Шевчук:]
Ваши речи правильные абсолютно, они рациональные - не будь поэтом, не будь художником. Рационально вы, может быть, во всем правы, говоря «не буди лихо, пока оно тихо». Но я совершенно с вами не согласен, я, может быть, идеалист, но я вижу в обществе жажду света, чистоты.
[Ксения Собчак:]
Всякая кровавая резня начинается с жажды света и чистоты...
[Юрий Шевчук:]
Главное, это поменять Человека. Надо выдавить из себя это полусонное, полусытое существо.
[Ксения Соколова:]
Но вы не можете выдавить из человека его сущность!
[Юрий Шевчук:]
Задача огромная, тяжелая, но мы ее выполним.
[Ксения Соколова:]
Ого! Расскажите как. Мы даже готовы присоединиться.
[Юрий Шевчук:]
Нужно говорить об этом и делать свою работу. Моя работа - ездить с концертами и говорить об этом с людьми.
[Ксения Собчак:]
Как с ними говорить?!
[Шевчук (декламирует):]
Наша борьба подошла к концу.
На столе телевизором тюремная клеть.
Спор о начале вновь подвел к яйцу,
Мы сидим за столом и пьем свою смерть.
Солдаты духа, мы горим в трусах.
Слишком много эротики да мало любви,
Страну закопали в этих кустах.
Кого не спроси - «селяви».
И мы дарим друг другу время на память.
Россия - женщина с героическим прошлым.
Немного светлым, немного пошлым,
В постели с настоящим как вечность в бурьяне.
Я думал, она мать, оказалось - тир,
Я для нее бездарен и беден.
Но я достаточно богат, позволю себе время
Печально смотреть на мир.
И наш патриотизм не очень высок.
Он не фужер на банкете, не танцор нагишом.
Он не пение, не марши, для речей он высок.
Он наивен, и прост, и даже смешон.
Он не дубина, не народ, не вождь.
Не чугунный жетон в гранитной руке.
Он - там, где мы хоронили дождь.
Он солнце, тонущее в реке.
[Ксения Собчак:]
Для народа это сложно. Юр, я вам как бывший политолог скажу, нас этому в МГИМО учили. Народу нужны рубленые, короткие фразы. Вспомните речи Черчилля или...
[Юрий Шевчук:]
Это стихи, а не речи. А вы, батенька, плохого мнения о народе. Эта песня хоть и не записана, она сейчас одна из самых популярных. Там припев «Напиши мне, напиши».
[Ксения Собчак:]
А что, слабо без стихов, просто в одной фразе сформулировать месседж людям от «музыканта Юры»?
[Юрий Шевчук:]
Я бы песен не писал, актриса Ксюша, если бы мог все вбить в одну фразу.
[Ксения Собчак:]
Но вы же вбили Путину.
[Юрий Шевчук:]
Вбил. Вот мы и подошли к главному. Искусство не отвечает на вопросы, оно их ставит. Я поставлю все главные вопросы в своей новой программе.
[Ксения Соколова:]
Вы думаете, у ваших новых песен есть шанс стать популярнее хита «Разговор Шевчука с Путиным»?
[Юрий Шевчук:]
Я уверен. Вот вы меня все в жажде пиариться подозреваете, а я вообще не то чтобы очень хочу быть звездой. Я не люблю звезд, которые смотрят в отражение зеркал и тащатся от самих себя. Вот я, звезда, пошел в магазин за хлебом, и меня кто-то не узнал! Убиться можно!
[Ксения Собчак:]
Вас не кто-то в магазине не узнал, вас премьер-министр не узнал.
[Юрий Шевчук:]
Я совершенно спокойно отношусь к этому. Популярность проходит. В итоге остается только искусство. Кто знает архитекторов египетских пирамид? Кто знает, кто придумал Парфенон?
[Ксения Собчак:]
Зато пирамиду Хеопса помним.
[Юрий Шевчук:]
Вот именно! Строил-то не Хеопс.
[Ксения Соколова:]
Хеопс - фараон. Представитель власти. И его имя в отличие от неизвестного архитектора живо в веках. Так-то.
[Ксения Собчак:]
Вот так и вы. Юра, может, лишь кирпичик в пирамиде Путина...
[Юрий Шевчук:]
А может, Путин-кирпичик!
[Ксения Соколова:]
Так, стоп! Сворачиваем пелевенщину!
[Юрий Шевчук:]
Я еще раз говорю, у меня нет амбиций. Через несколько миллионов лет даже Средиземного моря не будет из-за движения тектонических плит, и вам негде будет на яхтах плавать...
[Ксения Соколова:]
Конечно, моря не будет, зато мы останемся. На яхтах плавать.
[Юрий Шевчук:]
Моя любимая поговорка Бродского: «Художник, не забывай об истинном масштабе в рисовании». Поверьте, во мне нет тщеславия, я уже наелся этого, я по природе - наблюдатель, и мне страшно, когда идешь по улице и вокруг мрак.
[Ксения Собчак:]
Если у вас нет амбиций, чего же вам надо?
[Юрий Шевчук:]
Мне интересны глаза нормальных людей. Чтобы в России было меньше унижения, всей этой вакханалии.
Источник: GQ
Взял у iov75
Юрий Юлианович, мы с Ксенией, как, наверное, очень многие люди в нашей стране, испытываем к вам искреннее уважение как к поэту, музыканту, человеку искусства. Но честно и сразу признаемся - мы хотели бы поговорить не про искусство. Поводом для этого и интервью стал ваш разговор с Владимиром Путиным. Вы стали первым человеком, решившимся задать Путину в лицо жесткий вопрос.
[Юрий Шевчук:]
Не думаю, что первым. Хотя я не очень за этим слежу.
[Ксения Соколова:]
А мы следим.
[Ксения Собчак:]
Много лет вы писали замечательную музыку - за это вас любили и уважали, а тут вдруг раз...
[Юрий Шевчук:]
...и разлюбили!
[Ксения Собчак:]
Что вы! Напротив, за достопамятной беседой последовал виток вашей небывалой популярности.
[Юрий Шевчук (вздыхает):]
Ксюша, представьте, есть художник и есть пространство - реальный мир, трансцендентный - любой. В данный момент я - художник - встретился с реальностью в лице Путина. Я каждый день сталкиваюсь с одушевленной материей, с которой пытаюсь наладить диалог, а не воевать. Реальности в лице Путина я задал вопросы - не все, к сожалению... Надеялся, что реальность мне ответит.
[Ксения Соколова:]
Реальность ответила вам?
[Юрий Шевчук:]
Реальность - да, премьер-министр - нет.
[Ксения Соколова:]
А вы думал и, ответит?
[Юрий Шевчук:]
Политтехнологи постоянно пытаются что-то вычислить по выражениям лиц ВВ или ДА. В этом есть нечто холопье и рабское. Мне кажется, если есть возможность прямо спросить: «Как вы считаете, у нас во дворе монархия или демократия?» -надо спрашивать. Будет яснее будущее.
[Ксения Собчак:]
Можно еще подойти к морю и спросить у него: «Куда ты течешь?»
[Юрий Шевчук:]
«Море, быть или не быть?»
[Юрий Шевчук:]
«Раздайся, море, говно плывет» - можно и так сказать.
[Ксения Собчак:]
Переведем разговор в менее поэтическое русло. После беседы с Путиным многие вас осудили за то, что вы хоть и правильные вещи сказали, но не вовремя. Встряли со своими вопросами к реальности в разговоре помощи больным детям. Тем самым обездолив детей.
[Юрий Шевчук:]
Нет вовремя! Я потом звонил Чулпан Хаматовой, и мы с ней это обсудили. В начале была торжественная часть, и Путин отчитался во всех финансовых вопросах, о том, как он всем помогает, что из федерального бюджета даются деньги. А потом Путин откинулся назад, взял чашку с чаем и спросил: «Какие будут вопросы? Любые можете задавать». Я и задал. Никто больше, судя по всему, не хотел его беспокоить.
[Ксения Соколова:]
То есть, когда он предложил задавать вопросы, возникла пауза?
[Юрий Шевчук:]
Пауза немного затянулась.
[Ксения Соколова:]
И тут и вы?
[Юрий Шевчук:]
И тут и я!
[Ксения Собчак:]
Скажите, а у вас не возникло ощущения, что власть в лице Путина в данном случае вас просто использовала? Вы стали Петрушкой, фальшдоказательством, что у нас тут тоже свобода слова есть. На неудобные вопросы Путин теперь отвечает: «Какая такая цензура? Вы видели, как меня Шевчук обложил прямо на Первом канале?»
[Юрий Шевчук:]
Мысль не нова, но хочу сказать, что для меня единственным плюсом этой беседы была возможность гражданина спокойно и с достоинством говорить с властью. Так меня родители учили. Я всю жизнь и с власть имущими, и с «крутыми», и с простыми говорил одинаково. А на Первом канале это показали, потому что уже невозможно было не показать.
[Ксения Собчак:]
Ха, ну почему невозможно-то?
[Юрий Шевчук:]
Был большой пул журналистов, иностранных в том числе.
[Ксения Собчак:]
Вы имеете в виду, что они были в помещении? Недавно была встреча Медведева с Обамой, где Медведеву задавались крайне неловкие вопросы по поводу Путина. Это у нас не показали.
[Юрий Шевчук:]
Но то было там, а это - здесь.
[Ксения Собчак:]
Я к тому, что если у нас не хотят чего-то показывать, то не показывают.
[Юрий Шевчук:]
Я всегда за диалог. Вот любой! Пока идут переговоры - нет войны. Вот не хочется гражданки в стране.
[Ксения Соколова:]
А вы думаете, есть вероятность?
[Юрий Шевчук:]
Есть.
[Ксения Соколова:]
Вы бы могли представить себя человеком, который возглавит вооруженную борьбу против кровавого режима за правду и справедливость?
[Юрий Шевчук:]
С наганом?
[Ксения Собчак:]
С микрофоном.
[Юрий Шевчук:]
Нет, революции я не хочу. Я хочу, чтобы наша власть покаялась, раскаялась...
[Ксения Соколова:]
О, мы запаслись попкорном!
[Юрий Шевчук:]
Вдруг до них дойдет что-то, стучится некий переворот сознания.
[Ксения Соколова:]
Звучит по крайней мере наивно.
[Ксения Собчак:]
А можно я спрошу еще более жестко? Вам не кажется, что вся эта ваша политактивность выглядит как отчаянная попытка полузабытого музыканта вернуть популярность. Вы и Артемий Троицкий - немолодые уже люди, не политики, не экологи - вдруг принимаетесь защищать какой-то химкинский лес... С чего бы? Я к вам отношусь с огромным уважением, но год назад, когда я вела радиопрограмму перед премией GQ и спрашивала людей: «Кто, по-вашему, «Человек года» журнала GQ?», мне прислали огромное количество имен порядочных, известных, интересных людей, но там ни разу вы не фигурировали. В этом году, когда я провела такой же опрос, из 100 человек 80 назвали ваше имя.
[Ксения Соколова:]
Короче, моя подруга спрашивает: не являются ли ваши политдемарши восстанием старых забытых пердунов?..
[Юрий Шевчук:]
Понял и отвечу. В прошлом году мы проехали всю страну. 30 городов - везде аншлаги. У нас всегда полные дворцы спорта, стадионы. Мне кажется, что ДДТ пока, слава Богу, не нужен дополнительный пиар.
[Ксения Собчак:]
Возможно, вы просто жертва моды? Сейчас модно критиковать власть.
[Юрий Шевчук:]
Я против этой моды. У меня все не из этого курятника. Есть разница между модой и современностью, которая глубже. Если на то пошло, то мне моя деятельность никаких дивидендов не принесла. Наоборот. Телевидение, радио - все выключили. Мне даже журналисты говорили, что у нас на ТВ две фамилии запрещены - Ходорковский и Шевчук. Для меня это большая честь.
[Ксения Соколова:]
Тогда зачем вас позвали на встречу с Путиным?!
[Юрий Шевчук:]
Случайно. Чего-то не рассчитали.
[Ксения Соколова:]
А с чего вообще начался ваш активный социальный протест?
[Юрий Шевчук:]
С выборов Медведева. Дело не в Медведеве, но я прекрасно понимаю, что добрые дела втемную не делаются. Тогда я в очередной раз почувствовал себя оскорбленным. И вы, наверное, тоже.
[Ксения Соколова:]
Это были первые выборы, когда вы почувствовали, что это профанация? Раньше такого ощущения не возникало?
[Юрий Шевчук:]
Возникало, конечно. Вот уже много лет на всех своих концертах я говорю одну вещь, как в букваре - «Мама мыла раму». «Мы не рабы, ребята, будьте свободны!» Главное, наш забитый электорат научить, чтобы человек не надеялся ни на царя, ни на героя, а думал сам. Так вот, эти выборы - были не выборы, а полное лицемерие и ханжество. А я вообще очень не люблю лицемерие. Поэтому я надел куртку кожаную старую, штаны и пошел на Марш несогласных. Это была уже серьезная акция. Вторая причина моего «несогласия» - разрушение Петербурга. Это ужасно. Санкт-Петербург потерял свой исторический центр, более 200 домов, и это отвратительно.
[Ксения Соколова:]
То есть у вас с действующей властью разногласия эстетические?
[Юрий Шевчук:]
Именно! Когда я слышу этих бесконечных «фонограмщиков», мне отвратительно.
[Ксения Собчак:]
А Марш несогласных - это эстетично?
[Юрий Шевчук:]
Эстетично.
[Ксения Собчак:]
Почему?
[Юрий Шевчук:]
Я не случайно заговорил об архитектуре. Когда что-то рушится, надо бить тревогу, что-то делать. Несколько лет назад я был приглашен на экономический форум. Тогда моя общественная деятельность фактически и началась. Я участвовал в дебатах о Петербурге. Взял много фотографий и видео. Шел уже самый пик разрушения Петербурга, важно было поднять волну, и это у меня получилось.
[Ксения Собчак:]
А чем в вашей общественной деятельности вы больше всего гордитесь, что считаете своей персональной заслугой?
[Юрий Шевчук (обращаясь к фотографу):]
А вот Игорь... Можно рассказать?
[Игорь:]
Я расскажу. В Петербурге есть центр реабилитации алкоголиков и наркоманов, Юрий - один из его основателей и помогает уже много лет. Я там лежал 8 лет назад и с тех пор туда не возвращался. Спасибо ему за этот вклад.
[Ксения Собчак:]
Вы считаете своей личной заслугой то, что Игорь жив?
[Юрий Шевчук:]
Не считаю! Более того, считаю то, что я попросил его вам это рассказать, неправильным, неуместным.
[Ксения Соколова:]
Почему?
[Юрий Шевчук:]
Потому что благотворительность нельзя афишировать.
[Ксения Собчак:]
Тогда зачем афишировать ваши политические пристрастия на концертах и митингах? Может, правильнее говорить тихо, отвести человека в сторону?
[Юрий Шевчук:]
Попробую объяснить. Существует реальность - например, этот стол. На нем стоят предметы. Допустим, мне данное расположение предметов не нравится, я пытаюсь, как художник-демиург, это исправить. Создать гармонию. Мне хочется гармоничной страны. Я много езжу по стране и вижу весь этот бред и кошмар бесконечный. Я не могу на это смотреть! Я люблю этих людей. Я люблю Шукшина, Высоцкого, которые любили простого человека.
[Ксения Соколова:]
А вот сейчас я вас поймаю. Вы говорите, что вам не нравится, как расставлены предметы на столе. То есть вас от этого тошнит и просыпается гражданская совесть. Так?
[Юрий Шевчук:]
Не так плакатно.
[Ксения Соколова:]
При этом мы точно знаем, кто эти предметы таким образом расположил. Автора пейзажа зовут Владимир Владимирович Путин. Вопрос: зачем вы пошли с ним разговаривать? Если ясно, что ваши взгляды на пейзаж не просто противоположны, но крайне враждебны. Я еще понимаю, если бы вы пошли дать ему по морде, но передавать какие-то воззвания - на фига?! Тем более зная, что оппонент достаточно опытен, умен и хитер, чтобы использовать вас в своих целях?
[Юрий Шевчук:]
Он на минуту стал живым, расстроенным. Это хорошо.
[Ксения Соколова:]
Аминь.
[Ксения Собчак:]
А вы правда искренне верили, что он может поменять расположение предметов?
[Юрий Шевчук:]
Я искренне верю в духовный опыт. Таинство смерти заставляет нас копить этот духовный опыт, чтобы умереть не как свинья, а как человек. Эта беседа должна была состояться. В России этот диалог «художник и царь» идет уже тысячу лет. Пушкин и царь, Толстой и император. В данный момент в теле художника был я. Властью был Путин.
[Ксения Собчак:]
Митрополит Филипп тоже беседовал с Иваном Грозным, но это ничем хорошим не закончилось.
[Юрий Шевчук:]
Неправда, мы об этом помним, мы это знаем, мы ценим Филиппа и это добро.
[Ксения Собчак:]
Но это же не меняет ничего! Предметы-то остались там же, как гвоздями прибиты. Это как у Высоцкого: «Даже стулья плетенью здесь держатся на болтах и на гайках».
[Юрий Шевчук:]
Вот вы хоть и говорите, что все прибито, но после Ивана Грозного что было?
[Ксения Соколова:]
Кошмар и ужас.
[Юрий Шевчук:]
Да, кошмар и ужас, а потом оттепель. А потом Россия опять развивалась. Это все работает, не быстро, незаметно, но это ткань истории. Когда я взорвался, мне стали писать актеры, солдаты, сколько было одобрения! «Юра, правильно ты у него спросил, мы вот этого не спросили». Это как песня об осени злополучная, которую я когда-то написал и она пришлась. Люди задумались: «Что же будет с Родиной и с нами?» Вот я еще один вопрос задал. К сожалению, не спел его.
[Ксения Собчак:]
Вы верите, что после этой беседы Путин ушел с неким маленьким, но, как вы говорите, духовным опытом?
[Юрий Шевчук:]
Дай Бог, но здесь у меня иллюзий нет никаких и не было никогда. Я еще в 1984-м сидел на допросах в КГБ за свои песни, и сейчас мне не сладко, но это все материально.
[Ксения Собчак:]
Может, вам просто нравится диссидентский образ жизни? Это молодит.
[Юрий Шевчук:]
Мне не нравится.
[Ксения Собчак:]
Вот мы сидим на кухне. Я понимаю, что вы человек небогатый, но явно можете позволить себе лучшие условия. Но вам же нравится жить в такой обстановке! Вышел в драных джинсах на улицу с сигареткой и плакатиком - это же фан, настоящая жизнь!
[Юрий Шевчук:]
Нет, мне это безразлично.
[Ксения Собчак:]
А что вы будете делать, если перестанете диссидентствовать? Может, для вас трагедией будет, когда вас начнут на Первом канале показывать?
[Юрий Шевчук:]
Нас показывали очень долго и много на Первом канале. В 2000-х годах.
[Ксения Собчак:]
Может, тогда вы и поняли, что так вам комфортнее.
[Юрий Шевчук:]
Нет, первый наш альбом 2000-х был совершенно лирический, и второй, и третий. Для художника заниматься не социальным, а лирикой - счастье. Потому что лирика - это единственное пространство, где только ты сам.
[Ксения Соколова:]
Но рок предполагает социальность?
[Юрий Шевчук:]
Да. Кроме того, страна изменилась. Случились серьезные вещи.
[Ксения Соколова:]
Что вы имеете в виду?
[Юрий Шевчук:]
Все поменялось в худшую сторону. Родина в опасности.
[Ксения Собчак:]
Что на этом столе самое страшное? Если бы у вас была возможность убрать только один предмет, что бы это было?
[Юрий Шевчук:]
Самое ужасное - это идеологический возврат в Средневековье. В сумеречные времена. Нет яркого света...
[Ксения Собчак:]
У нас вроде сейчас идеология на православие направлена.
[Юрий Шевчук:]
Я говорю о настоящих вещах. Сейчас душно без кислорода.
[Ксения Собчак:]
А чтобы кислород появился, что нужно?
[Юрий Шевчук:]
Нужен ветер.
[Ксения Соколова:]
Но ветер-то дорисовать вы не можете!
[Юрий Шевчук:]
Я - могу! Я не переставляю предметы, я их нагреваю. Вот вы стоите между холодным и горячим, и у вас появляется насморк. А что такое творчество? Это насморк и есть!
[Ксения Собчак:]
К сожалению, власть у нас настолько недалека, что она и нагревает, и остужает сама - причем одновременно. Возьмем Марш несогласных. По-моему, это абсолютно придуманная властью история. Если бы они три раза разрешили людям собраться, то на четвертый никто бы не пришел.
[Юрий Шевчук:]
Не согласен. Проявления духа не подвластны цифири.
[Ксения Соколова:]
Интересно, что в остальном они ведут себя вполне разумно. Малотиражные оппозиционные СМИ не трогают, стараются просто не замечать. И это в их положении стратегически правильно. Но с несогласными - прямо паранойя.
[Юрий Шевчук:]
Наши власти не видят будущего, у них нет стратегии и тактики. Мне кажется, у них перед глазами только сегодняшний день. Узость мышления, тактическая неразвитость.
[Ксения Собчак:]
То есть вы согласны, что они сами создали этот опасный тренд?
[Юрий Шевчук:]
Конечно. И когда я это увидел, я опечалился.
[Ксения Собчак:]
Почему? Это же вам на руку.
[Юрий Шевчук:]
Да поймите вы, я мирнейший человек! И я вижу, что этот зажим свободы - он как кипяток в чайнике, где все запарено, однажды рванет и приведет к печальным событиям. Вот я даже Грызлову - в свое время я брал у него интервью для одного документального фильма - говорил, глядя в его просветленные глаза: «Почему нет свободы в России?!» Я сказал: «Отпустите прессу, телевидение, пускай будет полемика в стране, вам же это на руку. Если вы не будете выпускать пар из буйных мозгов, то все это уйдет в революционность, обязательно появятся народовольцы». Грызлов сидел-сидел, молчал и вдруг сказал: «Я передам».
[Ксения Собчак:]
Понятно. Но в таком случае, может, вам стоило бы пойти по другому пути, эволюционному, наладить контакт с властью? Как сделали некоторые ваши коллеги. Рок-музыканты, которых приглашали к Суркову в кабинет. И они ходили.
[Юрий Шевчук:]
Я лишен иллюзий, которые, по-моему, в какой-то момент были даже у мудрейшего Бориса Борисовича Гребенщикова. Речь опять идет о коллизии «художник и власть». Мысль о том, что он может повлиять на власть, очень привлекательна для художника. Например, Карамзин очень дружил с Александром I. Причем в какой-то момент Карамзин уже так вошел в раж, что начал давать Александру I советы по устройству государства, освобождению крепостного народа и прочее. И немедленно получил ответ: «Пошел вон, собака!» После чего сам себя отправил в ссылку от страха. Пока Александр не умер, Карамзин жил в деревне. Это - обычная, абсолютно повсеместная иллюзия, что художник может влиять на власть.
[Ксения Соколова:]
Тогда я вас опять подловлю.
[Юрий Шевчук:]
Валяйте!
[Ксения Соколова:]
Когда я сказала, что Путин - автор пейзажа, или скорее натюрморта в смысле состояния натуры, на столе, вы ответили мне, что пошли на встречу с премьером, чтобы продолжить историческую традицию «художник и власть». Но сейчас вы сами нам подробно - с историческими примерами - растолковали, что такой диалог не имеет смысла.
[Юрий Шевчук:]
Имеет! В этом и парадокс.
[Ксения Соколова:]
Почему в ИХ случае не имеет, а в ВАШЕМ имеет?! Почему Гребенщикову к Суркову ходить западло, а вам к Путину можно?
[Юрий Шевчук:]
Потому что у них все эти беседы чем закончились?
[Ксения Собчак:]
Позором Гребенщикова.
[Юрий Шевчук:]
Нет, всего лишь попыткой встроиться в систему.
[Ксения Соколова:]
А вы себе не льстите. У вас они тоже сомнительно закончились. Ведь не только восхищенные шахтеры пишут, как вы круто выступили! Есть мнение, что Путин вас сделал - чисто по-пацански.
[Юрий Шевчук:]
Это пацаны расстроились. Почувствовали, что есть что-то сильнее их власти.
[Ксения Собчак:]
В ваших рассуждениях я вижу противоречие. С одной стороны, вы говорите, что чувствуете, как накапливается энергия несогласия, которую власть не понимает и не дает ей выхода. С другой стороны, по-вашему, ходить к власти, пытаясь настроить ее на эволюционный путь, тоже как-то глупо. Получается, что вы все равно подкидываете ваши революционные дровишки в эту взрывоопасную смесь. По вашей логике, надо уж тогда дома безвылазно окопаться и сидеть.
[Юрий Шевчук:]
Вы прямо как Дуня Смирнова с Татьяной Толстой!
[Ксения Собчак:]
Ну что вы! Мы гораздо симпатичнее.
[Шевчук (с тоской):]
Видит Бог, как не хотел я этого интервью!
[Ксения Собчак:]
А вот вы нам сейчас расскажете про революционный потенциал, и мы вас отпустим!
[Шевчук (тяжело вздыхая):]
Я абсолютно отличен от Гребенщикова в полемике с властью. Когда Сурков их собрал, он стал говорить о том, что грядет оранжевая революция и надо что-то делать. Вдохновленный Гребенщиков садится, пишет альбом и... встраивается в систему.
[Ксения Соколова:]
У вас, конечно, не так. Хотя обрисованная вами позиция художника близка к вашим же рассуждениям о поиске гармонии.
[Юрий Шевчук:]
Гармонию надо искать, это хороший путь. Надо радоваться, когда ты выступаешь перед людьми.
[Ксения Соколова:]
И не лезть, куда не просят...
[Юрий Шевчук:]
И не лезть, куда не просят. Тут без вариантов. Если ты столяр, ты должен столярничать и не лезть туда, куда не просят. Если ты слесарь, должен точить болты. Если ты женщина, ты должна рожать. Должна заниматься любовью, а не мучить человека разговорами о Путине. А?! Вот теперь я к вам пришел, милые. Почему вы об этом говорите?! Это вам вопрос. Вы его себе сами задали! Почему вы такие активные, почему лезете, куда не просят?!
[Ксения Соколова:]
Подождите-подождите! Мы ни к Суркову, ни к Путину не ходим.
[Собчак (скромно):]
Ты за себя говори.
[Юрий Шевчук:]
Не важно, ходите или нет. Вы с ними на яхтах ходите и по-другому общаетесь. Почему бы вам не заняться своими женскими делами?!
[Ксения Собчак:]
Не переводите стрелки. Мне, например, не хочется заниматься моими женскими делами! И рожать мне не хочется!
[Юрий Шевчук:]
А быть женщиной?! Ты вообще женщиной желаешь быть?
[Ксения Соколова:]
Уважаемый Юрий Юлианович! У нас перед вами есть неоспоримое преимущество. Нас здесь - двое. На двоих у нас по крайней мере есть один ребенок. Так что не пытайтесь сбить нас с толку гендерной нереализованностью. Отвечайте - как пацан своим ребятам - на поставленный вопрос: почему Гребенщикову к Суркову нельзя, а вам к Путину можно?
[Юрий Шевчук (после паузы):]
Между Сурковым и Гребенщиковым был заключен компромисс. Его суть в том, что Гребенщиков занимается музыкой, а Сурков - политикой. Я на этот компромисс не пошел. Вот в чем отличие. Я считаю, что все мы имеем право не только играть на гитаре, но и участвовать в общественной полемике по единственному вопросу: «Куда идет, блин, наша Родина-мать?!» У меня просто была возможность спросить то, о чем хочет каждый второй. Художнику дана возможность, талант аккумулировать все важнейшие вопросы бытия в одной строчке: «Что же будет с Родиной и с нами?» Вот этот вопрос я и задал в очередной раз.
[Ксения Соколова:]
Хорошо. А как вы оцениваете поведение других участников незабываемой мизансцены?
[Юрий Шевчук:]
Я не имею никакого права ни оценивать, ни осуждать, ни винить других участников. Они в данном случае были актеры и сыграли замечательно.
[Ксения Собчак:]
А какое бы название вы дали пьеске?
[Юрий Шевчук:]
«Борис Годунов» - «народ безмолвствовал». Они чудесно пошли в роль, сразу почувствовали сценарий.
[Ксения Собчак:]
То есть в этой пьесе вы - юродивый?
[Юрий Шевчук:]
Да, я в этой пьесе был юродивый, который сказал: «Мальчики-то не снятся?!»
[Ксения Соколова:]
А зачем вас Ярмольник за штаны дергал?
[Юрий Шевчук:]
Ярмольник - великий актер. Он сыграл гениально. Он одной половиной своего лица улыбался Путину, а другой подавал мне отчаянные сигналы, чтобы я перестал. Это было гениально! Честно говоря, Ярмольник напугал меня больше Путина. Это было раздвоение химии и физики на грани невозможного.
[Ксения Собчак:]
Вспоминается пелевинский образ, когда он говорит, что лучшие исполнители минеnа не только блистательно владеют техникой, но умеют в процессе еще и улыбаться уголками губ.
[Ксения Соколова:]
А как провел свою роль царь Борис, сорри, премьер Владимир?
[Юрий Шевчук:]
Сложно.
[Ксения Соколова:]
Да бросьте, вы же не Ярмольник. Или Путин вас все-таки сделал?
[Юрий Шевчук:]
При чем здесь это? Был вопрос про звонок, когда представитель его администрации перед встречей позвонил мне и попросил не спрашивать лишнего. Это его выбило из седла. А потом сработал опер. Я раз был на допросах, когда на тебя направляют яркий свет и сурово так спрашивают: «Как фамилия?»
[Ксения Собчак:]
Как вы считаете, это домашняя заготовка или человек правда вас не знал?
[Юрий Шевчук:]
Для меня это не была борьба пацанов - кто круче. Но я телевизор иногда смотрю. Вижу, как, например, Дерипаска, владелец заводов и пароходов, трясясь, подписывает, что ему скажут. Я был готов очень многим поступиться ради самого главного - этого вопроса. Я мог бы, конечно, ответить: «А как тебя зовут?» - и меня бы ногами вперед вынесли. Важнее был вопрос о судьбе страны.
[Ксения Собчак:]
Но ответа не получили?
[Юрий Шевчук:]
Да получил! Что все мы, блин, больные, вся страна больная. Я получил этот ответ, я увидел эту болезнь, разлитую по всей стране. Мы все в Средневековье, мы не готовы ни к свободе, ни к демократии, ни к чему.
[Ксения Соколова:]
А вам не кажется, что нежелание и даже страх свободы - это просто свойство человеческой натуры? А те рабы, которых вы призываете быть свободными, на самом деле вполне нормально себя чувствуют. Им не хочется и не нужно жить по-другому.
[Юрий Шевчук:]
Свиньям очень хорошо а хлеву. А мы - люди. Вы готовы к этому - что мы люди?
[Ксения Собчак:]
Это действительно серьезный разговор, может, не для интервью в журнале. Попробуем кратко. Если вспомнить гумилевскую шкалу зарождения-умирания этносов, то мы находимся в стали и аморфности, умирания.
[Ксения Соколова:]
Я недавно прочла доклад Игоря Юргенса. Звучит довольно забавно из уст топ-менеджера, экономиста, но он утверждает, что с племенем вместо народа модернизации нам не видать. Хотя если серьезно, то современные русские - жертвы уникальной в истории генетической катастрофы. Я думаю, этот феномен детально опишут историки будущего.
[Юрий Шевчук:]
Да, генофонд подорван, что говорить. Посмотрите, кто выжил после лагерей и войн.
[Ксения Собчак:]
Именно! А вы этим жертвам подорванного генофонда пытаетесь вдолбить: «Вы не рабы!» Вам не кажется, что это бессмысленный и даже вредный сизифов труд?
[Юрий Шевчук:]
А вот здесь начинается мой духовный опыт. Я буду рубиться до последнего человека. Другого выхода я не вижу.
[Ксения Собчак:]
Но рабов-то все устраивает?
[Юрий Шевчук:]
Дело не в рабах. Дело, может быть, еще хуже. Может, наши люди будут скоро уже не рабы, а просто овощи.
[Ксения Собчак:]
А сейчас они не овощи?
[Юрий Шевчук:]
Нет. Я вообще против того, чтобы называть их рабами, племенем, быдлом. Они - люди. А я не прокурор.
[Ксения Соколова:]
То есть вам кажется, что у этих людей есть потенциал для улучшения?
[Юрий Шевчук:]
Конечно, я вижу очень много простых людей, мне вообще нравится с ними общаться - я это умею и люблю. Почему у нас народ Путина любит? Потому что он умеет общаться. И я умею. А Немцов или Каспаров не умеют.
[Ксения Собчак:]
Вот видите! Вы не думаете, что людям комфортнее в условиях мягкой авторитарной власти, которая существует?
[Юрий Шевчук:]
Я об этом думал в 2002 году. Но потом я перестал так думать. Потому что суверенной демократии не может быть. Любовь и свобода или есть, или нет.
[Ксения Соколова:]
А что нужно, чтобы свобода была?
[Юрий Шевчук:]
Говорить правду.
[Ксения Собчак:]
То есть выйти к народу и сообщить ему, что он по большей части живет в условиях XVII века, в нищете и дерьме - за исключением Москвы, которая собирает со всех деньги? Эту правду?
[Юрий Шевчук:]
Конечно.
[Ксения Собчак:]
Но зачем?! Кому от этого будет легче?!
[Юрий Шевчук:]
Правда лечит. Правда пробуждает дух.
[Ксения Собчак:]
Правда пробуждает революцию.
[Юрий Шевчук:]
Правда пробуждает революцию духа, а какой она будет, зависит от нас самих. Я верю в нашего человека. У него есть способность любить.
[Ксения Собчак:]
Вот он и любит! Путина!
[Юрий Шевчук:]
Да все я знаю!
[Ксения Собчак:]
Так чего вы тогда хотите?
[Юрий Шевчук:]
Меня очень огорчает, что народ любит Путина.
[Ксения Соколова:]
А вы за народ не волнуйтесь, вы за себя волнуйтесь.
[Юрий Шевчук:]
Так я и за себя волнуюсь. А что, вас, девочки, вообще устраивает ситуация в стране?
[Ксения Собчак:]
Вы знаете, когда я вижу, как движется наша история и что происходит, когда во вставшую на дыбы народную массу попадает либеральная идея, мне становится реально страшно. Сейчас по крайней мере не льется кровь. Если люди сами согласны жить в такой ситуации - не надо этих людей трогать. Пусть живут и размножаются.
[Ксения Соколова:]
К тому же если власть будет управлять так, как управляет, эти люди не то чтобы превратятся в мясо, а просто умрут.
[Юрий Шевчук:]
Ваши речи правильные абсолютно, они рациональные - не будь поэтом, не будь художником. Рационально вы, может быть, во всем правы, говоря «не буди лихо, пока оно тихо». Но я совершенно с вами не согласен, я, может быть, идеалист, но я вижу в обществе жажду света, чистоты.
[Ксения Собчак:]
Всякая кровавая резня начинается с жажды света и чистоты...
[Юрий Шевчук:]
Главное, это поменять Человека. Надо выдавить из себя это полусонное, полусытое существо.
[Ксения Соколова:]
Но вы не можете выдавить из человека его сущность!
[Юрий Шевчук:]
Задача огромная, тяжелая, но мы ее выполним.
[Ксения Соколова:]
Ого! Расскажите как. Мы даже готовы присоединиться.
[Юрий Шевчук:]
Нужно говорить об этом и делать свою работу. Моя работа - ездить с концертами и говорить об этом с людьми.
[Ксения Собчак:]
Как с ними говорить?!
[Шевчук (декламирует):]
Наша борьба подошла к концу.
На столе телевизором тюремная клеть.
Спор о начале вновь подвел к яйцу,
Мы сидим за столом и пьем свою смерть.
Солдаты духа, мы горим в трусах.
Слишком много эротики да мало любви,
Страну закопали в этих кустах.
Кого не спроси - «селяви».
И мы дарим друг другу время на память.
Россия - женщина с героическим прошлым.
Немного светлым, немного пошлым,
В постели с настоящим как вечность в бурьяне.
Я думал, она мать, оказалось - тир,
Я для нее бездарен и беден.
Но я достаточно богат, позволю себе время
Печально смотреть на мир.
И наш патриотизм не очень высок.
Он не фужер на банкете, не танцор нагишом.
Он не пение, не марши, для речей он высок.
Он наивен, и прост, и даже смешон.
Он не дубина, не народ, не вождь.
Не чугунный жетон в гранитной руке.
Он - там, где мы хоронили дождь.
Он солнце, тонущее в реке.
[Ксения Собчак:]
Для народа это сложно. Юр, я вам как бывший политолог скажу, нас этому в МГИМО учили. Народу нужны рубленые, короткие фразы. Вспомните речи Черчилля или...
[Юрий Шевчук:]
Это стихи, а не речи. А вы, батенька, плохого мнения о народе. Эта песня хоть и не записана, она сейчас одна из самых популярных. Там припев «Напиши мне, напиши».
[Ксения Собчак:]
А что, слабо без стихов, просто в одной фразе сформулировать месседж людям от «музыканта Юры»?
[Юрий Шевчук:]
Я бы песен не писал, актриса Ксюша, если бы мог все вбить в одну фразу.
[Ксения Собчак:]
Но вы же вбили Путину.
[Юрий Шевчук:]
Вбил. Вот мы и подошли к главному. Искусство не отвечает на вопросы, оно их ставит. Я поставлю все главные вопросы в своей новой программе.
[Ксения Соколова:]
Вы думаете, у ваших новых песен есть шанс стать популярнее хита «Разговор Шевчука с Путиным»?
[Юрий Шевчук:]
Я уверен. Вот вы меня все в жажде пиариться подозреваете, а я вообще не то чтобы очень хочу быть звездой. Я не люблю звезд, которые смотрят в отражение зеркал и тащатся от самих себя. Вот я, звезда, пошел в магазин за хлебом, и меня кто-то не узнал! Убиться можно!
[Ксения Собчак:]
Вас не кто-то в магазине не узнал, вас премьер-министр не узнал.
[Юрий Шевчук:]
Я совершенно спокойно отношусь к этому. Популярность проходит. В итоге остается только искусство. Кто знает архитекторов египетских пирамид? Кто знает, кто придумал Парфенон?
[Ксения Собчак:]
Зато пирамиду Хеопса помним.
[Юрий Шевчук:]
Вот именно! Строил-то не Хеопс.
[Ксения Соколова:]
Хеопс - фараон. Представитель власти. И его имя в отличие от неизвестного архитектора живо в веках. Так-то.
[Ксения Собчак:]
Вот так и вы. Юра, может, лишь кирпичик в пирамиде Путина...
[Юрий Шевчук:]
А может, Путин-кирпичик!
[Ксения Соколова:]
Так, стоп! Сворачиваем пелевенщину!
[Юрий Шевчук:]
Я еще раз говорю, у меня нет амбиций. Через несколько миллионов лет даже Средиземного моря не будет из-за движения тектонических плит, и вам негде будет на яхтах плавать...
[Ксения Соколова:]
Конечно, моря не будет, зато мы останемся. На яхтах плавать.
[Юрий Шевчук:]
Моя любимая поговорка Бродского: «Художник, не забывай об истинном масштабе в рисовании». Поверьте, во мне нет тщеславия, я уже наелся этого, я по природе - наблюдатель, и мне страшно, когда идешь по улице и вокруг мрак.
[Ксения Собчак:]
Если у вас нет амбиций, чего же вам надо?
[Юрий Шевчук:]
Мне интересны глаза нормальных людей. Чтобы в России было меньше унижения, всей этой вакханалии.
Источник: GQ
Взял у iov75