Рождественская история
История эта случилась давно, двадцать пять лет назад, в одной из стран Центральной Европы. В какой - не важно. Почему же не у нас, спросите вы. Отвечаю: так получилось. Зато главным героем в ней будет вполне себе отечественный Иван-дурак. Ну Иван - не Иван, но дурак - однозначно. И поведать миру эту историю я решился только сейчас, когда истёк срок давности за совершённое мной противоправное деяние. Так что можно не бояться экстрадиции в поражённую кризисом и метелями Европу и поведать всю правду, какой бы постыдной и горькой она ни была.
Тут надо сказать несколько слов о реалиях места и времени. Место, как я уже говорил - небольшая деревушка в одной из европейских стран, время - рождественская ночь. А я, военнослужащий в звании рядового Советской Армии, выполняю почётную миссию по охране местного магазина. С двух ночи и до утра. Морозец градусов десять, примерно. А солдатские шинель и сапоги для таких температур не предназначены. Так что мёрзну. Ужин был в семь вечера, так что сытым я себя тоже не ощущаю. Но это всё ерунда, вытерпеть можно. Хуже всего то, что рядом со мной витрина этого магазина. А магазин-то продовольственный. И на витрине этой лежит семнадцать видов колбас. Ну, не только они, конечно - там много всего лежит, но колбасы мне почему-то особенно запомнились. Красиво так лежат - просто взгляд не оторвать.
А завтрак у меня будет в семь утра, да и после вида этих колбас завтак этот съедобным назвать язык не повернётся. Но и это бы ещё ничего, но в окнах окрестных домов цветные огньки мигают, ёлочки наряженные видно - праздник у людей. Музыка. Запахи иногда доносятся. А я бдю тут, понимаешь, голодный, холодный и несчастный.
Третьим по значимости вопросом, поднятым отечественной словесностью, после "что делать?" и "кто виноват?" я всегда почитал раскольниковский: "тварь я дрожащая или право имею?" И ответ выходил очень для моего самолюбия не лестный. Именно нежелание этой самой тварью себя ощущать толкнуло меня на скользкий путь преступления. Дело в том, что сзади магазина была подсобка, огороженная стальной решёткой. Пролезть не пролезешь...
Через десять минут я вооружился двухметровой палкой, имевшей на конце подобие крюка. Колбасы в этом месте, конечно не никто не хранил, но один пластмассовый ящик мне удалось подтянуть вплотную к решётке. Но в нём, к большому моему разочарованию, оказался кефир. Другие же ящики стояли высокими штабелями, их я двигать не рискнул. Пришлось довольствоваться тем, что есть. Дело же, конце концов, было не в голоде, а в принципе. А доказать себе, что "право имею" можно и кефиром. И доказал. А бутылки были литровые. И выпил я две, чтобы уж наверняка не тварь. И стал наслаждаться возросшей самооценкой.
В те далёкие времена йогуртов со сроком хранения три года ещё не придумали. Даже в Европе. Или стеснялись их делать. Все молочные продукты были вполне себе живые, и, как оказалось, не просто живые, а очень и очень энергичные. Через пятнадцать минут я понял, что меня переполняют не только положительные эмоции, а нечто куда более материальное.
Если среди читателей этого повествования есть выпускницы Смольного института - пусть они немедленно покинут эту страницу. То же касается и всех прочих людей с тонкой душевной организацией - ей может быть нанесён непоправимый урон.
Когда-то мне на глаза попался тезис, запомнившийся надолго.Принцессы не какают.Так что если Вы, вдруг, принцесса - то вам тоже лучше прекратить чтение и послушать Киркорова, например. Для восстановления душевного равновесия.
Прочим моим читателям признаюсь: я, как выяснилось, не принцесса. Отогревшаяся в пустом желудке кефирная закваска дала эффект, о котором современная породистая активиа регуларис не может даже мечтать. На протяжении двух следующих часов я если и принимал вертикальное положение, приличествующее бойцу славной Советской Армии, охраняющему достижения браского народа на поприще пищевой промышленности, то только за тем, чтобы замести снегом следы одного преступления и, отойдя на два метра в сторону, совершить следующее.
Боюсь, что дети, жившие тогда в этой деревне не получили подарков в заботливо развешенные у камина полосатые носки: олени, везшие Санта Клауса принимались истерически хохотать, увидев перебегающую в полуприседе от сугроба к сугробу фигуру в спущеных штанах и подоткнутой шинели с гордой надписью на погонах СА. Так что сани переворачивались, мешки с подарками летели вниз, не попадая в каминные трубы домов, в окнах которых ещё светились разноцветные огни и играла весёлая музыка.
Время лечит. И не только душевные раны - запасы неправедного кефира в организме тоже в конце концов закончились. Для полноты картины не могу не заметить при этом, что снег, при использовании его в качестве туалетной бумаги имел только один плюс - его было много. По остальным же потребительским свойствам его можно смело ставить в один ряд с бумагой наждачной. Так что после изгнания из организма молочных продуктов болел у меня не только живот. Да и вообще пребывал я в таком состоянии, что обозвать меня дрожащей тварью можно было только в виде комплимента. На самом деле чувствовал себя я куда как хуже.
Как я провёл последние два часа этого достопамятного дежурства - не помню. Перед самым рассветом к магазину подехал грузовичёк, водитель, сверяясь с какой-то бумагой выгрузил из кузова несколько ящиков всё тех же пресловутых молпродутов, аккуратно сложил их около дверей магазина и подошёл ко мне. Нормально поговорить из-за языкового барьера мы не могли, но он, должно быть увидел, что со мной что-то не так. Он вернулся к машине и достал из кузова пачку творога и бутылку кефира и протянул мне - подкрепись мол. От кефира я, как и подобает солдату великой державы гордо отказался. А творог взял. Отнёс ребятам в казарму. Не знаю как сейчас, а тогда в содатском рационе из молочного было только масло/
С тех пор и с кефиром, и с Рождеством у меня сложные взаимоотношения. По отдельности эти два события в моей жизни иногда присутствуют - но я их стараюсь не смешивать. Так что, если вам вдруг взбредёт в голову фантазия пригласить меня на новогодне-рождественское застолье - я знаю массу других напитков, для этого случая более подходящих. Которых не оказалось, к сожалению, в подсобке продовольственного магазине в одной деревушке, расположеной где-то в Центральной Европе.
Тут надо сказать несколько слов о реалиях места и времени. Место, как я уже говорил - небольшая деревушка в одной из европейских стран, время - рождественская ночь. А я, военнослужащий в звании рядового Советской Армии, выполняю почётную миссию по охране местного магазина. С двух ночи и до утра. Морозец градусов десять, примерно. А солдатские шинель и сапоги для таких температур не предназначены. Так что мёрзну. Ужин был в семь вечера, так что сытым я себя тоже не ощущаю. Но это всё ерунда, вытерпеть можно. Хуже всего то, что рядом со мной витрина этого магазина. А магазин-то продовольственный. И на витрине этой лежит семнадцать видов колбас. Ну, не только они, конечно - там много всего лежит, но колбасы мне почему-то особенно запомнились. Красиво так лежат - просто взгляд не оторвать.
А завтрак у меня будет в семь утра, да и после вида этих колбас завтак этот съедобным назвать язык не повернётся. Но и это бы ещё ничего, но в окнах окрестных домов цветные огньки мигают, ёлочки наряженные видно - праздник у людей. Музыка. Запахи иногда доносятся. А я бдю тут, понимаешь, голодный, холодный и несчастный.
Третьим по значимости вопросом, поднятым отечественной словесностью, после "что делать?" и "кто виноват?" я всегда почитал раскольниковский: "тварь я дрожащая или право имею?" И ответ выходил очень для моего самолюбия не лестный. Именно нежелание этой самой тварью себя ощущать толкнуло меня на скользкий путь преступления. Дело в том, что сзади магазина была подсобка, огороженная стальной решёткой. Пролезть не пролезешь...
Через десять минут я вооружился двухметровой палкой, имевшей на конце подобие крюка. Колбасы в этом месте, конечно не никто не хранил, но один пластмассовый ящик мне удалось подтянуть вплотную к решётке. Но в нём, к большому моему разочарованию, оказался кефир. Другие же ящики стояли высокими штабелями, их я двигать не рискнул. Пришлось довольствоваться тем, что есть. Дело же, конце концов, было не в голоде, а в принципе. А доказать себе, что "право имею" можно и кефиром. И доказал. А бутылки были литровые. И выпил я две, чтобы уж наверняка не тварь. И стал наслаждаться возросшей самооценкой.
В те далёкие времена йогуртов со сроком хранения три года ещё не придумали. Даже в Европе. Или стеснялись их делать. Все молочные продукты были вполне себе живые, и, как оказалось, не просто живые, а очень и очень энергичные. Через пятнадцать минут я понял, что меня переполняют не только положительные эмоции, а нечто куда более материальное.
Если среди читателей этого повествования есть выпускницы Смольного института - пусть они немедленно покинут эту страницу. То же касается и всех прочих людей с тонкой душевной организацией - ей может быть нанесён непоправимый урон.
Когда-то мне на глаза попался тезис, запомнившийся надолго.Принцессы не какают.Так что если Вы, вдруг, принцесса - то вам тоже лучше прекратить чтение и послушать Киркорова, например. Для восстановления душевного равновесия.
Прочим моим читателям признаюсь: я, как выяснилось, не принцесса. Отогревшаяся в пустом желудке кефирная закваска дала эффект, о котором современная породистая активиа регуларис не может даже мечтать. На протяжении двух следующих часов я если и принимал вертикальное положение, приличествующее бойцу славной Советской Армии, охраняющему достижения браского народа на поприще пищевой промышленности, то только за тем, чтобы замести снегом следы одного преступления и, отойдя на два метра в сторону, совершить следующее.
Боюсь, что дети, жившие тогда в этой деревне не получили подарков в заботливо развешенные у камина полосатые носки: олени, везшие Санта Клауса принимались истерически хохотать, увидев перебегающую в полуприседе от сугроба к сугробу фигуру в спущеных штанах и подоткнутой шинели с гордой надписью на погонах СА. Так что сани переворачивались, мешки с подарками летели вниз, не попадая в каминные трубы домов, в окнах которых ещё светились разноцветные огни и играла весёлая музыка.
Время лечит. И не только душевные раны - запасы неправедного кефира в организме тоже в конце концов закончились. Для полноты картины не могу не заметить при этом, что снег, при использовании его в качестве туалетной бумаги имел только один плюс - его было много. По остальным же потребительским свойствам его можно смело ставить в один ряд с бумагой наждачной. Так что после изгнания из организма молочных продуктов болел у меня не только живот. Да и вообще пребывал я в таком состоянии, что обозвать меня дрожащей тварью можно было только в виде комплимента. На самом деле чувствовал себя я куда как хуже.
Как я провёл последние два часа этого достопамятного дежурства - не помню. Перед самым рассветом к магазину подехал грузовичёк, водитель, сверяясь с какой-то бумагой выгрузил из кузова несколько ящиков всё тех же пресловутых молпродутов, аккуратно сложил их около дверей магазина и подошёл ко мне. Нормально поговорить из-за языкового барьера мы не могли, но он, должно быть увидел, что со мной что-то не так. Он вернулся к машине и достал из кузова пачку творога и бутылку кефира и протянул мне - подкрепись мол. От кефира я, как и подобает солдату великой державы гордо отказался. А творог взял. Отнёс ребятам в казарму. Не знаю как сейчас, а тогда в содатском рационе из молочного было только масло/
С тех пор и с кефиром, и с Рождеством у меня сложные взаимоотношения. По отдельности эти два события в моей жизни иногда присутствуют - но я их стараюсь не смешивать. Так что, если вам вдруг взбредёт в голову фантазия пригласить меня на новогодне-рождественское застолье - я знаю массу других напитков, для этого случая более подходящих. Которых не оказалось, к сожалению, в подсобке продовольственного магазине в одной деревушке, расположеной где-то в Центральной Европе.