(no subject)
Александр Смирнов (Дельфинов). Запись в фэйсбуке сегодня ЗДЕСЬ.
«Сейчас мы тебя на наркоту будем раскручивать!» - крикнул щекастый, пахнущий перегаром оперативник и ёбнул меня кулаком в лицо. Я инстинктивно откинул голову назад и ударился затылком о стену. «А ну, говори, у кого наркоту брал?!». В подвале с зарешеченным окном были только я и этот ублюдок. Он и его такой же ублюдочный сослуживец задержали меня полутора часами ранее на пустынной станции московского метро. Они завели меня в подвал транспортного отдела, и теперь опер пиздил меня с небольшими перерывами, требуя, чтобы я признался в преступлениях, которых не совершал. Стояла уже глубокая ночь. И спасти меня не мог никто.
(Внимание! Далее последует занудный и злобный текст с матом, посвященный мусорам, ментам, погонам, полицаям, операм, следакам, легавым, фуражкам, полисам, омоновцам, космонавтам, копам, участковым, постовым, ППСникам, стражам, сука, закона и блюстителям, блядь, порядка. Также будет затронута тема наркоты, или, говоря политкорректно, нелегальных психоактивных веществ. Мнение моё, изложенное в этом тексте, может с вашим не совпадать, а может и совпадать, но самое главное, чтобы все мы думали головой, а не жопой, и не ссали слишком уж сильно, попавшись в лапы бессовестным служивым.)
Сотрудники полиции в России, как раньше милиции в СССР, всегда были безграмотны, грубы и алчны. Они всегда могли отхуярить задержанного и даже не просто избить, а вообще убить, а тело, например, вывезти куда-нибудь в лес и закопать или сжечь, а потом пойти домой к жене и детям и лечь спать, и спать спокойным сном, пока фуражка на гвозде висит. И если вы мне скажете, что мусора в России никого ни разу не убили и не сожгли, то я рассмеюсь вам в лицо каркающим смехом. Нет, это, конечно, происходит не то чтобы слишком часто и не поставлено на конвейерный поток, но это происходило, происходит и будет происходить до тех пор, пока всю эту организацию не разгонят нахуй, а всех этих жирных, туповатых майоров и генералов с отпечатками алкоголизма на лицах не проведут строем по улице, и чтобы граждане смотрели, смотрели, смотрели. Молча. Молча смотрели. На них.
Не хочу сказать, что среди полицейских нет и не было честных, добрых, умных людей. Такое случается. Я таких встречал. Но сама Система устроена так, что подобные сотрудники - исключение, а не правило, чаще всего они либо не удерживаются на службе, либо постепенно мутируют в человекообразных чудовищ, повязанных круговой порукой, кровью и инициацией через насилие над беззащитными гражданами и гражданками. Однажды, много лет назад, кажется, в год распада Советского Союза один такой честный мент говорил мне: «Только в убойном отделе работают нормальные мужики, которым можно верить, потому что они работают там, чтобы ловить убийц, а все остальные - на кормлении, денег хотят, и ты для них - дойная корова». Этот парень позже написал письмо в газету про злоупотребления в своём отделе. Его уволили. Я потом потерял с ним связь, судьбы его не знаю.
«Мы все дела по наркотикам на районе на тебя повесим, понял? Ты что думаешь, ты уйдёшь отсюда? Ты отсюда в хату поедешь, понял? Знаешь, что с такими как ты уголовники делают? В жопу ебут!» - и опер московского уголовного розыска (он показывал мне ксиву) снова ёбнул меня кулаком. Я сидел на стуле, сзади стена, слева письменный стол, справа в углу деревянная лавка за решеткой - там сейчас никого не было, и я понимал, что они меня и туда могут ещё засунуть и запереть. Ехать «в хату» мне не хотелось, и чтобы уголовники ебали меня в жопу, тоже не хотелось. Жопа сжалась в точку. Скула под глазом, куда мусор меня бил, болела. Ужас разрывал мозг. На глазах выступили слёзы. К концу второго часа пытки я был готов сдать всех, кого я знал.
Должен вам признаться: в то далёкое уже время, когда я попался пьяным мусорам в метро, я действительно знал нескольких человек, которые торговали травой. Это был 1993 год, как раз накануне путча. После примерно пятилетнего периода неформальной жизни, путешествий автостопом по стране, дружбы со всякими странными людьми и короткого, но яркого романа с наркозависимой женщиной я бросил употреблять какие бы то ни было вещества, готовился к поступлению в университет и даже регулярно посещал православную церковь. Но в моей записной книжке сохранились ещё номера телефонов моих друзей, у которых можно было взять. С одним из них я за пару лет до этого сам участвовал в мелком наркобизнесе. Это были мои друзья, я их любил, это были хорошие люди, как бы странно это ни прозвучало для некоторых из вас. Куда лучше пьяного опера, оравшего на меня. Но после двух часов на подвале, после множества ударов в лицо, после крика, мата и запугиваний я был почти готов сдать всех с потрохами. Лишь бы всё закончилось поскорее.
В 2019 году московские мусора задержали Ивана Голунова, отличного и бесстрашного журналиста, занимавшегося серьёзными темами, и по беспределу стали шить 228-ю статью, решив, что лохи-интеллигентишки всё схавают. Голунова пробуют выставить организатором наркоторговли. О, это страшное слово наркоторговля, к которой как бы сами мусора не имеют отношения! Чем там как бы торговал Голунов? Мефедроном? Кокаином? Да похуй! У мусоров и то, и другое в избытке. Может быть, я циничная сволочь, но я много раз глядел в эти порочные лица с отпечатком фуражки в толоконных лбах, я 20 лет занимаюсь изучением российской наркополитики, я знаю много историй и даже некоторые с конкретными именами, о которых нельзя было публично говорить, потому что «нет доказательств». Но и с доказательствами было немало дел, когда погоны позорились на всю Коломенскую. В России мусора всегда сами торговали наркотой. Всегда. Запомните этот твит.
В России мусора всегда были готовы отъебошить задержанного, как ебошил меня нетрезвый опер в 1993-м, сначала требуя, чтобы я признался в том, что состою в банде (он показывал мне фоторобот с лицом мужчины, на меня не похожим, и кричал, что это я, и чтобы я подписал бумагу), а потом резко переключился на тему наркоты и кричал: «Кололся? Ты кололся? (Удар в лицо.) Я вижу, что ты кололся! Не отворачивайся! В глаза гляди! (Удар в лицо.) Сейчас мы тебя на наркоту будем раскручивать! А ну, говори, у кого наркоту брал?!». А когда он прекращал меня бить и выходил из подвала, то заходил второй мусор, следак в очках с толстыми стёклами, с обвислыми усами, с плюющейся речью, он садился рядом, наклонялся к уху и шипел, как змей, от него пахло потом, и капельки слюны обжигали моё избитое ебало. «Подпиши, подпиши, подпиши, - шипел змей. - Мы с тобой что хотим можем сделать, ты же не хочешь в камеру, домой хочешь? Подружка есть у тебя? Ебёшь её? Хочешь к ней? Небось, ждёт тебя, волнуется. Я же вижу, парень ты хороший, да? Подпиши!».
В середине 90-х у меня был ещё один интересный разговор с бывшим ментом, который, по его словам, ушёл со службы после того, как старшие товарищи позвали его в подвал, где сидел привязанный к стулу человек, и приказали бить этого человека. Мой собеседник утверждал, что он отказался это делать, и после этого работать в коллективе уже не мог, и пришлось уволиться. Но я гнилой внутри, я не верю ни себе, ни людям, ни ангелам Божьим, так что вполне возможно, что он тоже бил того человека, привязанного к стулу на мусорском подвале в середине 90-х в Москве, звонят колокола, золотом блестят купола. Вполне возможно, он его бил, чтобы войти в круг служивых мужчин, получить доступ к кормушке, чтобы стать своим среди своих. Но в одном я уверен: даже если он бил и врал мне, что не бил, он не убил свою совесть. Он и правда уволился из органов, он и правда с болью в душе рассказывал про этот подвал. И ещё он говорил: самый продажный, самый бессовестный, самый грязный отдел в мусарне - это отдел по борьбе с наркотиками. Когда-то они назывались ОБНОН, потом была создана ФСКН (Госнаркоконтроль), в 2016 году ФСКН с позором разогнали нахуй, а теперь подбросами и фабрикацией наркодел снова занимаются обычные менты, подотчетные МВД РФ. Министерству воровских дел Российской Федерации.
Слушайте, дело Голунова - это вопиющая мерзость, и лучи поноса бьют в звёзды на погонах всех тех, кто имеет отношение к его фабрикации. Но девочки, мальчики! Не дайте сбить себя с толку. Требуя #СвободуГолунову, не забывайте, что это дело - вершина айсберга. Если бы не было всей годами отлаживаемой (от слова «лажа») репрессивной российской наркополитики, если бы «борьба с наркотиками» (war on drugs) не превратилась давно уже в России в способ гарантированной наживы и карьерного продвижения для оборотней в погонах, если бы не было всех тех тысяч и тысяч мужчин и женщин, кто сел на годы за подброс, продажные ублюдки не стали бы подло рассчитывать на нашу безответность, задерживая Ивана Голунова. Это не первое такое дело! И я говорю вам: вспомните, сколько раз вы брезгливо морщились и говорили: «Ну, а вдруг он и правда торговал наркотиками? Ну, а вдруг и правда у Артёма Лоскутова в 2009 году был пакет марихуаны, когда его приняли в Новосибирске? Ну, а вдруг и правда нацболка эта, Таисия Осипова, которой дали десяточку в 2011-м, торговала-подторговывала? А этот старый чеченец Оюб Титиев, типа он кто, правозащитник? Ну-ну, а вдруг у него и правда был с собой пакет марихуаны, когда его приняли кадыровцы? А вдруг и правда?..»
Вот что я вам скажу. А я человек неприятный, и нрава богомерзкого. И вот что я вам скажу. ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ ИВАН ГОЛУНОВ ШЁЛ КУДА-ТО ПО СВОИМ ДЕЛАМ С ПАКЕТОМ МЕФЕДРОНА, это ещё не повод держать человека в отделе часами в наручниках, бить его и издеваться над ним. Никого нельзя пытать! Никогда! Ублюдки в погонах, покупающие себе недвижимость на миллионы рублей, разъезжающие в дорогих тачках и крышующие героиновый опт, фабрикующие дела и ржущие нам с вами в лицо на «справедливых судах», слышите? Бога нет, а дьявол есть, и вы сгорите в аду, со всей вашей ворованной недвижимостью и тачками. С вашими кровавыми погонами. С вашими ломаными палками и липовыми протоколами.
Никого нельзя пытать никогда! Но беда в том, что очень многие из вас, кто читает меня сейчас, всё же думают, что «наркоманов» - можно. Наркоман - животное, кто так говорил, помните? Евгений Ройзман так говорил, и он тоже сейчас в защиту Голунова выступил, «ошибкой оперативников» назвал это дело. Но в «Городе без наркотиков» в Екатеринбурге, где этот Ройзман был главным долгое время, людей с наркозависимостью запирали на подвал, заставляли ссать в бутылку и выдавливали показания на друзей. «Оперативники» ГБН вламывались в дома и клали людей лицом в пол. «Наркоманов - можно». Дело Голунова было бы непредставимо, если бы годами, десятилетиями уже в российском обществе не складывалась обстановка воинствующей наркофобии, если бы чиновники не ставили «черный жирный крест» на живых людях (это один чел из Государственного антинаркотического комитета так мне сказал про наркоманов: «Мы на этом поколении поставили черный жирный крест»). Дело Голунова не было бы возможным, если бы не было других дел, если бы не выдавали по 100 000 приговоров в год по 228-й, если бы Дарье Беляевой из того же Екатеринбурга, где Ройзман на пытках наркоманов себе политическую карьеру построил, не пришили контрабанду наркотиков (229-я статья УК Рф) за заказанный по интернету антидепрессант. Но это всё - было. И поэтому есть дело Ивана Голунова, которого пытаются скомпрометировать по накатанной схеме подброса.
А мне повезло. Мне не подбрасывали наркотиков. Меня не делали «слоником» и бутылку от шампанского в жопу на втыкали. Тогда, в 1993-м году меня отпустили домой. В тот самый момент, когда я был готов сломаться, когда паника овладела мной, когда я почти обоссался от страха и боли на этом стуле в этом подвале, где я не знаю сколько людей уже обоссались от страха до меня, в этот самый момент избивавший меня опер встал и сказал: «Подумай пять минут, что тебе сейчас дальше делать, а я пока покурю». И он вышел, захлопнув дверь. А я упал на колени в пустом подвале со стенами, выкрашенными цветом говна, и я молился Иисусу, в которого верил тогда, и просил мне помочь и освободить меня. И Иисус, в которого я больше не верю, мне тогда помог. Страх отступил, и когда опер вернулся, я снова был собой. Я никого не сдал. Мои друзья остались на свободе. Я тогда написал и подписал бумагу, которую они мне подсунули. Там был бредовый текст: «Прошу сделать меня секретным сотрудником под псевдонимом Леванов… («Леванов или Ливанов писать?» - спросил я. «Пиши Леванов», - сказал опер.) Прошу мои данные и данные моих родственников засекретить...».
Где-то в архиве, наверное, хранится моя заява. Меня тогда отпустили в 4 утра, я шёл от метро домой, мне было больно и страшно, а утром я поехал в прокуратуру и написал заявление, что меня били пьяные мусора, и потом мне приходили письма из ГУВД Москвы и из МУРа, что моя жалоба рассматривается, рассматривается, рассматривается… Так до сих пор и рассматривается. Я тогда ещё помнил имя и фамилию того опера. «Мы за тобой следить будем», - сказал он на прощание, и я, наверное, год потом ходил по улицам с ощущением, что его щекастое, одутловатое лицо мелькает в толпе.
Простите, что текст такой длинный.
Я до сих пор помню лицо того человека, который почти два с половиной часа избивал меня в подвале и угрожал «раскрутить на наркоту». А как его звали, совершенно забыл.
Свободу Ивану Голунову! Свободу Оюбу Титиеву! Свободу всем тем, кого оклеветали и неправосудно лишили свободы, подбросив наркотики! Позор продажным мусорам!