(no subject)
"Над открытой раной. Дмитрий Кузьмин - о нормализации зла"
Интересная колонка Кузьмина (dkuzmin). Финал её:
"Представляю себе немолодого отца двух небольших детей в 1943 году, не там, где жгут отцов и детей в печах, не там, где других отцов и детей с хрустом месят гусеницы танков, но и не так чтобы очень далеко от этих мест. Он не знает, в каком году один бесноватый вождь примет цианистый калий, а другой бесноватый вождь захрипит в луже мочи и дерьма на полу своей дачи. Он не знает, какие космические полёты, сексуальные революции и прочие интернеты предстоит увидеть его детям. Но он знает, что мир вокруг него глубоко ненормален, однако его прямая обязанность - сохранить некоторую собственную нормальность и нормальность того, за что он в ответе. Он не знает, какие книги пишутся в этот момент, и предполагает, что это, должно быть, очень страшные книги - а пишется в этот момент, одновременно с чудовищными "Мухами" Сартра, "Маленький принц" Сент-Экзюпери, и самая суть происходящего, боль и любовь этого времени, невозможность жить и необходимость жить по-своему преломляются и там, и там. Не знаю, какой из этих двух книг я бы присудил Премию Андрея Белого в этом страшном году - страшном и чреватом надеждой, как все другие годы. Может быть, той, в которой острее чувство открытой раны. А может быть, той, в которой острее ощущение нормы: того, как должно быть."
Как-то так, да.
Интересная колонка Кузьмина (dkuzmin). Финал её:
"Представляю себе немолодого отца двух небольших детей в 1943 году, не там, где жгут отцов и детей в печах, не там, где других отцов и детей с хрустом месят гусеницы танков, но и не так чтобы очень далеко от этих мест. Он не знает, в каком году один бесноватый вождь примет цианистый калий, а другой бесноватый вождь захрипит в луже мочи и дерьма на полу своей дачи. Он не знает, какие космические полёты, сексуальные революции и прочие интернеты предстоит увидеть его детям. Но он знает, что мир вокруг него глубоко ненормален, однако его прямая обязанность - сохранить некоторую собственную нормальность и нормальность того, за что он в ответе. Он не знает, какие книги пишутся в этот момент, и предполагает, что это, должно быть, очень страшные книги - а пишется в этот момент, одновременно с чудовищными "Мухами" Сартра, "Маленький принц" Сент-Экзюпери, и самая суть происходящего, боль и любовь этого времени, невозможность жить и необходимость жить по-своему преломляются и там, и там. Не знаю, какой из этих двух книг я бы присудил Премию Андрея Белого в этом страшном году - страшном и чреватом надеждой, как все другие годы. Может быть, той, в которой острее чувство открытой раны. А может быть, той, в которой острее ощущение нормы: того, как должно быть."
Как-то так, да.