Воспоминания моего деда
Мне кажется, народ сегодня слишком привык жаловаться на жизнь. А почитайте, как жили наши предки ещё сто лет назад. Воспоминания моего деда Никитина Григория Никитича, 1905 г.р., последние годы работал учителем математики в Янгильдинской средней школе.
Когда я учился в начальной школе в 1912-1919 годах (это потому что я год учился, потом бросал, а затем снова за партой сидел), в одном небольшом домике нас было все четыре класса. По 3-4 ученика в 3-м и 4-м классах. Со мной вместе учились дети из многих деревень: Янгильдино, Тимир-Сирма, Побои, Хочахматы, Сархорон. Дети не могли учиться потому, что родители использовали их с 8 лет на кулеткацком станке в качестве помощника стрепальщика.
Труд детей был слишком изнурительным - с 3-х часов утра до завтрака качались они перед станком. В их обязанность входило вовремя подать иголку с мочалкой стрепальщика, т.е. исполняли они роль челнока в ткацком деле. Делали постоянно с начала до конца одинаковое движение и это утомляло их очень сильно. Питание было плохое. Утром гороховая каша (днем в основном картошка с айраном), в обед картошка с кефиром, а вечером опять горох или болтушка из муки чечевицы, мало когда варили суп с мясом, потому что картошка родилась каждый год мелкая и в малом количестве, а на мясо растили свинью немного больше ёжика, которая собирала все отходы во дворе, поэтому уборную вообще никто не имел, а во двор ходили с палкой в руках, иначе свинья не давала покоя.
Заработка от кулеткачества не хватало даже на налоги и мелкие расходы. Редко когда кто-нибудь побывал в городе и приносил фунт или два фунта белого хлеба.
Сахар и другие сладости были во строгом учете. Большинство детей болели рахитом. Родители были заняты кулеткачеством, а дети с 2-х- 3-х лет с утра до самой ночи сидели на худом тулупе или шубе и качались взад и вперед. Жуткая картина с рахитиком. Он становится похожим на лягушку и никто не хотел взять его на руки. Так было у большинства семей. Пыль от мочала, сырость, грязь на полу, вдобавок к этому 3-4 ягнят, телёнок, а корову для доения в холодную погоду водили в избу. Такая обстановка тянулась с осени до лета, до тех пор, пока станки от кулеткачества не переносились в сарай.
А сколько страданий жителям приносили блохи, клопы, тараканы и непосредственно в пазухах водились бесчисленные вши. От этих паразитов невозможно было избавиться. Вся одежда и постель были во вшах и блохах. Женщины ходили к соседям для очистки волос от вшей. Полдня уходило, чтобы давить вшей в волосах. В нашем селе до революции было 160 дворов, а бани имелись только у зажиточных крестьян и кулацких хозяйств. Многие старики и старухи парили тело перед горячей печкой, держа в руках хворостину, изредка двумя руками натирая тело этой хворостиной.
Народ носил одежду, обувь и бельё только из домотканной материи. Конопля и лён, овечья шерсть и кожа с выделкой у какого-нибудь мастера, лапти и онучи из овечьей шерсти, брюки и пиджак из шерсти, чапан и тулуп из шерсти и кожи, штаны и рубашка из конопли и почти ничего фабричного. На кулацких сынках и дочерях, конечно, фабричный материал, сапоги и валенки, купленные у купцов.
Наши девушки носили длинные белецкие чувашской моды с поясом платья. Это доставалось им с большим трудом. Осенью во время уборки урожая девушки рано утром уходили с серпами жать рожь и яровой хлеб и возвращались поздно вечером. За день они зарабатывали 30 копеек. Так наши девушки собирали денег на покупку белой нити у приезжих торговцев, а затем зимой из этой нити ткали полотно, а весной на белом снегу их держали по несколько дней, таким образом девушки готовились в замужество и в праздники надевали белое чистенькое платье. А парни носили окрашенные в черный или иной цвет брюки и гимнастерку. Я, например, помню, носил брюки и гимнастерку из красно-зеленых ниток карманами впереди у брюк и гимнастерки. Мама сама сшила их мне, и я был очень доволен, по праздникам надевал и на посиделки к девушкам ходил.
В мои молодые годы вся молодежь оставалась в деревне, даже в годы советской власти до 1950 года вокруг нас не было ни одного завода, где можно было бы устроиться. В городе Чебоксары был только один единственный спирто-водочный завод, всюду взад и вперед возили по городу только мочало, рогожи, лык, сено и дрова.
В нашем селе Иван Митрич занимался торговлей, также доходным промыслом занимались братья Тодяновы. У этих хозяйств постройки были исправны, а у остальных чуть виднелись под соломенной крышей покосившиеся почерневшие дома, даже изба была по-чёрному (без дымоходных труб). Последняя такого вида изба Архиповой Матрёны существовала до 1930 года.
Строить новый дом было очень тяжело. Во-первых, не было никакой возможности где-нибудь подзаработать денег. Деньги были только у торгашей да конокрадов.
Лес принадлежал частным хозяевам. Возить надо было издалека. Чтобы заготовить лес на одну избу, надо было заготовить овёс для лошади два-три фурмана (плетённый фурман из хвороста). Раньше в продаже были только овёс да ячмень. Они продавались либо фурманами без веса или пудами в специально изготовленных деревянных кадках (черес). Вот чтобы вывезти бревна на одну избу, надо было выехать утром да вернуться на другой день вечером с одним бревном. Так всю зиму надо было возить бревно, а доски для пола и потолка пилить вручную. Такую работу мог проделать только физически здоровый человек да обладающий некоторым запасом денег и продуктов питания.
Когда я учился в начальной школе в 1912-1919 годах (это потому что я год учился, потом бросал, а затем снова за партой сидел), в одном небольшом домике нас было все четыре класса. По 3-4 ученика в 3-м и 4-м классах. Со мной вместе учились дети из многих деревень: Янгильдино, Тимир-Сирма, Побои, Хочахматы, Сархорон. Дети не могли учиться потому, что родители использовали их с 8 лет на кулеткацком станке в качестве помощника стрепальщика.
Труд детей был слишком изнурительным - с 3-х часов утра до завтрака качались они перед станком. В их обязанность входило вовремя подать иголку с мочалкой стрепальщика, т.е. исполняли они роль челнока в ткацком деле. Делали постоянно с начала до конца одинаковое движение и это утомляло их очень сильно. Питание было плохое. Утром гороховая каша (днем в основном картошка с айраном), в обед картошка с кефиром, а вечером опять горох или болтушка из муки чечевицы, мало когда варили суп с мясом, потому что картошка родилась каждый год мелкая и в малом количестве, а на мясо растили свинью немного больше ёжика, которая собирала все отходы во дворе, поэтому уборную вообще никто не имел, а во двор ходили с палкой в руках, иначе свинья не давала покоя.
Заработка от кулеткачества не хватало даже на налоги и мелкие расходы. Редко когда кто-нибудь побывал в городе и приносил фунт или два фунта белого хлеба.
Сахар и другие сладости были во строгом учете. Большинство детей болели рахитом. Родители были заняты кулеткачеством, а дети с 2-х- 3-х лет с утра до самой ночи сидели на худом тулупе или шубе и качались взад и вперед. Жуткая картина с рахитиком. Он становится похожим на лягушку и никто не хотел взять его на руки. Так было у большинства семей. Пыль от мочала, сырость, грязь на полу, вдобавок к этому 3-4 ягнят, телёнок, а корову для доения в холодную погоду водили в избу. Такая обстановка тянулась с осени до лета, до тех пор, пока станки от кулеткачества не переносились в сарай.
А сколько страданий жителям приносили блохи, клопы, тараканы и непосредственно в пазухах водились бесчисленные вши. От этих паразитов невозможно было избавиться. Вся одежда и постель были во вшах и блохах. Женщины ходили к соседям для очистки волос от вшей. Полдня уходило, чтобы давить вшей в волосах. В нашем селе до революции было 160 дворов, а бани имелись только у зажиточных крестьян и кулацких хозяйств. Многие старики и старухи парили тело перед горячей печкой, держа в руках хворостину, изредка двумя руками натирая тело этой хворостиной.
Народ носил одежду, обувь и бельё только из домотканной материи. Конопля и лён, овечья шерсть и кожа с выделкой у какого-нибудь мастера, лапти и онучи из овечьей шерсти, брюки и пиджак из шерсти, чапан и тулуп из шерсти и кожи, штаны и рубашка из конопли и почти ничего фабричного. На кулацких сынках и дочерях, конечно, фабричный материал, сапоги и валенки, купленные у купцов.
Наши девушки носили длинные белецкие чувашской моды с поясом платья. Это доставалось им с большим трудом. Осенью во время уборки урожая девушки рано утром уходили с серпами жать рожь и яровой хлеб и возвращались поздно вечером. За день они зарабатывали 30 копеек. Так наши девушки собирали денег на покупку белой нити у приезжих торговцев, а затем зимой из этой нити ткали полотно, а весной на белом снегу их держали по несколько дней, таким образом девушки готовились в замужество и в праздники надевали белое чистенькое платье. А парни носили окрашенные в черный или иной цвет брюки и гимнастерку. Я, например, помню, носил брюки и гимнастерку из красно-зеленых ниток карманами впереди у брюк и гимнастерки. Мама сама сшила их мне, и я был очень доволен, по праздникам надевал и на посиделки к девушкам ходил.
В мои молодые годы вся молодежь оставалась в деревне, даже в годы советской власти до 1950 года вокруг нас не было ни одного завода, где можно было бы устроиться. В городе Чебоксары был только один единственный спирто-водочный завод, всюду взад и вперед возили по городу только мочало, рогожи, лык, сено и дрова.
В нашем селе Иван Митрич занимался торговлей, также доходным промыслом занимались братья Тодяновы. У этих хозяйств постройки были исправны, а у остальных чуть виднелись под соломенной крышей покосившиеся почерневшие дома, даже изба была по-чёрному (без дымоходных труб). Последняя такого вида изба Архиповой Матрёны существовала до 1930 года.
Строить новый дом было очень тяжело. Во-первых, не было никакой возможности где-нибудь подзаработать денег. Деньги были только у торгашей да конокрадов.
Лес принадлежал частным хозяевам. Возить надо было издалека. Чтобы заготовить лес на одну избу, надо было заготовить овёс для лошади два-три фурмана (плетённый фурман из хвороста). Раньше в продаже были только овёс да ячмень. Они продавались либо фурманами без веса или пудами в специально изготовленных деревянных кадках (черес). Вот чтобы вывезти бревна на одну избу, надо было выехать утром да вернуться на другой день вечером с одним бревном. Так всю зиму надо было возить бревно, а доски для пола и потолка пилить вручную. Такую работу мог проделать только физически здоровый человек да обладающий некоторым запасом денег и продуктов питания.