"Бытие", Марчин Кошалка, 2007.
Фильм поразил меня вовсе не новым освещением фундаментальных вопросов бытия, но своей сдержанностью относительно проникновения в таковые через чужую жизнь.
Несмотря на то, что это - документальный фильм, в нём есть интрига и даже саспенс. Дело в том, что в картине параллельно развиваются два визуальных сюжета. Первый - о работе учебного анатомического музея, которому завещал свое тело герой. Второй - о заботах героя, актера Ежи Новака, связанных с бюрократической волокитой (оформлением документов о передаче сосуда своего бытия в руки соответствующего НИИ) и просто - с его последними днями на свете (например, перед смертью он решил обвенчаться со своей женой в церкви). То есть прослеживается "бытие" (тела) до и после смерти. И вот, когда две эти сюжетные линии пересекаются, и возникает саспенс. Например, во двор анатомки вьезжает катафалк и привозит новый ящик. Покуда сотрудники НИИ извлекают тело, думаешь: неужели это - наш герой? Но нет, на вопрос профессора анатомии (?) "всё ли уже закончено" герой отвечает: "Да, с фильмом да, а со мной пока нет"))) - Словом, мададайо! - А я, честно говоря, ожидал, что Кошалка сорвётся в эффект - показать смерть героя, запечатлеть весь её телесный, вещный, тупой ужас, заключённый, надо заметить, в самой идее психофизического дуализма, не раз поминаемой в картине...
Между тем, никакого ужаса и, я бы сказал, никакой смерти как отрицания жизни и тем паче - как абсолютного отрицания ("абсолютного господина") в фильме нет вообще. "Мне всё равно, что будет с телом. Для меня есть только жизнь" - говорит Ежи Новак. Жизнь старого тела героя, которое подвергают различным манипуляциям пользующие его медики или которое плавает в бассейне, не шевеля ногами, в фильме параллельна "жизни" тел-препаратов в анатомке, которые раскладывают на столах, препарируют студенты и которые опускают на хранение в специальные контейнеры. И эта параллель не призвана показать упущенное "где-то между" событие смерти. Или - как дряхлеющее тело ощущает свою "грядущую трупность". Здесь нет смерти как главной фигуры нашей трагической культуры, а равно и - трагической проблемы/тайны бессмертия.
Есть только - телесное, а потому, конечно, смертное, но и - бесконечное в самом своём праздничном расточительстве (этого ощущения в фильме нет, но без него я не могу обойтись:)) - бытие.
Несмотря на то, что это - документальный фильм, в нём есть интрига и даже саспенс. Дело в том, что в картине параллельно развиваются два визуальных сюжета. Первый - о работе учебного анатомического музея, которому завещал свое тело герой. Второй - о заботах героя, актера Ежи Новака, связанных с бюрократической волокитой (оформлением документов о передаче сосуда своего бытия в руки соответствующего НИИ) и просто - с его последними днями на свете (например, перед смертью он решил обвенчаться со своей женой в церкви). То есть прослеживается "бытие" (тела) до и после смерти. И вот, когда две эти сюжетные линии пересекаются, и возникает саспенс. Например, во двор анатомки вьезжает катафалк и привозит новый ящик. Покуда сотрудники НИИ извлекают тело, думаешь: неужели это - наш герой? Но нет, на вопрос профессора анатомии (?) "всё ли уже закончено" герой отвечает: "Да, с фильмом да, а со мной пока нет"))) - Словом, мададайо! - А я, честно говоря, ожидал, что Кошалка сорвётся в эффект - показать смерть героя, запечатлеть весь её телесный, вещный, тупой ужас, заключённый, надо заметить, в самой идее психофизического дуализма, не раз поминаемой в картине...
Между тем, никакого ужаса и, я бы сказал, никакой смерти как отрицания жизни и тем паче - как абсолютного отрицания ("абсолютного господина") в фильме нет вообще. "Мне всё равно, что будет с телом. Для меня есть только жизнь" - говорит Ежи Новак. Жизнь старого тела героя, которое подвергают различным манипуляциям пользующие его медики или которое плавает в бассейне, не шевеля ногами, в фильме параллельна "жизни" тел-препаратов в анатомке, которые раскладывают на столах, препарируют студенты и которые опускают на хранение в специальные контейнеры. И эта параллель не призвана показать упущенное "где-то между" событие смерти. Или - как дряхлеющее тело ощущает свою "грядущую трупность". Здесь нет смерти как главной фигуры нашей трагической культуры, а равно и - трагической проблемы/тайны бессмертия.
Есть только - телесное, а потому, конечно, смертное, но и - бесконечное в самом своём праздничном расточительстве (этого ощущения в фильме нет, но без него я не могу обойтись:)) - бытие.