Marchons, marchons!
У одного френда намедни сравнивали спецоперационные марши двух спецоперирующих сторон, в смысле их тексты, а с другим говорили об ударениях при распевании стихов, и я таки запощу наблюдение, несмотря на то, что могу навлечь на себя подозрения в.
Из двух обсуждаемых меня взволновал только этот марш, свежесложенный, как оказалось, на основе вот этого винтажного стихотворения. Силами национальных рок-музыкантов.
Ну как взволновал - показался кривым крайне. То есть музыка к словам вообще не подходит. Не ложится.
При этом, конечно, вспомнила, как Владимир Вейдле по-старинному вежливо, но беспощадно размазал в пюре глухих на всю голову русскоязычных культурных деятелей Тарановского и Лотмана - за высосанное ими из немытого совецкого пальца смысловое и ритмическое сближение классических пиэс «Выхожу один я на дорогу» и «Вот иду я вдоль большой дороги». Помимо указаний на грубые смысловые натяжки Вейдле замечает, что только дубина с напрочь оттоптанными ушами может путать стихотворный ритм и стихотворный метр, вернее, считать, что всё написанное одним и тем же размером тем самым уже является ритмически идентичным. В то время как, цитирую, два указанных стихотворения являют собою не только два различных ритма, но два ритма, предельно различных в ритмических границах пятистопного хорея.
Вот так и это, хочу сказать.
Исходник Олеся Бабия и та музыка, на которую рок-музыканты явно наспех положили нарезку из того исходника - это два ритма, предельно различных в ритмических границах пяти-с-половиной-стопного ямба. Не ложится. Маршировать можно, но текст топорщится, сопротивляется и не запоминается.
Между тем «Ой у лузі червона калина» - это несомненно очень удачный маршевый хит, уже прошедший проверку временем.
Возможно, потому, что, в сущности - неужели я первая заметила? - это слегка изменившаяся в лице «Варшавянка».
Из двух обсуждаемых меня взволновал только этот марш, свежесложенный, как оказалось, на основе вот этого винтажного стихотворения. Силами национальных рок-музыкантов.
Ну как взволновал - показался кривым крайне. То есть музыка к словам вообще не подходит. Не ложится.
При этом, конечно, вспомнила, как Владимир Вейдле по-старинному вежливо, но беспощадно размазал в пюре глухих на всю голову русскоязычных культурных деятелей Тарановского и Лотмана - за высосанное ими из немытого совецкого пальца смысловое и ритмическое сближение классических пиэс «Выхожу один я на дорогу» и «Вот иду я вдоль большой дороги». Помимо указаний на грубые смысловые натяжки Вейдле замечает, что только дубина с напрочь оттоптанными ушами может путать стихотворный ритм и стихотворный метр, вернее, считать, что всё написанное одним и тем же размером тем самым уже является ритмически идентичным. В то время как, цитирую, два указанных стихотворения являют собою не только два различных ритма, но два ритма, предельно различных в ритмических границах пятистопного хорея.
Вот так и это, хочу сказать.
Исходник Олеся Бабия и та музыка, на которую рок-музыканты явно наспех положили нарезку из того исходника - это два ритма, предельно различных в ритмических границах пяти-с-половиной-стопного ямба. Не ложится. Маршировать можно, но текст топорщится, сопротивляется и не запоминается.
Между тем «Ой у лузі червона калина» - это несомненно очень удачный маршевый хит, уже прошедший проверку временем.
Возможно, потому, что, в сущности - неужели я первая заметила? - это слегка изменившаяся в лице «Варшавянка».