наглядноочевидно
Три картинки прямо из ф-ленты.
Три портрета одного и того же лица, согласно календарю. Расстояния между ними - лет в двести с хвостиками, от XIII в. до конца XVII.
Первый - нормальное византийское и нормальное "византийское", то есть средневековое, стиль базируется на школьном приёме, хорошо отработанном и доведенном до блеска.
Второй - пограничный.
Гуманизму и (извините за выражение) "сходства с натурой" здесь прибавилось, но красы абстрактной формы стало заметно меньше. Поскучнела она, по сравнению с первой, потеряла смелость и свежесть, энергию и лаконизм. Вместо игры крупных форм ритм основывается на повторах, свободное знание сменилось робким поисковым мызганьем. Стиль мечется на перепутье, перед ним выбор - остаться в рамках уютных клише или пойти дальше в область точности "сходства с натурой" и точности выражения личика.
И вот нам третий (уже не греческий, а наш) - выбор сделан! и в выбранном направлении пройден уже изрядный путь, почувствуйте разницу.
Так наз. "канон", т.е. самодовлеющие стилистические приёмцы, восторжествовали над всеми другими задачами святого искусства. Непролазная гниль маньеризма окаменела в своей гордыне.
И, разумеется, в дикой зависти к жизни по соседству, к стремительно развивающемуся академическому направлению.
Это она, зависть, толкает руку художника иконописца на "улучшения" - пусть линии будут всё тоньше, тональные переходцы всё глаже, морщинок, волосинок и кудряшек числом поболее, per hoc vincemus. Уже червивая каша вместо волос, уже конгломерат блескучих опухолей вместо лица - зато мы держимся выбранного пути, да.
Дальше уже, кажется, стилистически ехать некуда.
Впрочем, это всегда только кажется.
Три портрета одного и того же лица, согласно календарю. Расстояния между ними - лет в двести с хвостиками, от XIII в. до конца XVII.
Первый - нормальное византийское и нормальное "византийское", то есть средневековое, стиль базируется на школьном приёме, хорошо отработанном и доведенном до блеска.
Второй - пограничный.
Гуманизму и (извините за выражение) "сходства с натурой" здесь прибавилось, но красы абстрактной формы стало заметно меньше. Поскучнела она, по сравнению с первой, потеряла смелость и свежесть, энергию и лаконизм. Вместо игры крупных форм ритм основывается на повторах, свободное знание сменилось робким поисковым мызганьем. Стиль мечется на перепутье, перед ним выбор - остаться в рамках уютных клише или пойти дальше в область точности "сходства с натурой" и точности выражения личика.
И вот нам третий (уже не греческий, а наш) - выбор сделан! и в выбранном направлении пройден уже изрядный путь, почувствуйте разницу.
Так наз. "канон", т.е. самодовлеющие стилистические приёмцы, восторжествовали над всеми другими задачами святого искусства. Непролазная гниль маньеризма окаменела в своей гордыне.
И, разумеется, в дикой зависти к жизни по соседству, к стремительно развивающемуся академическому направлению.
Это она, зависть, толкает руку художника иконописца на "улучшения" - пусть линии будут всё тоньше, тональные переходцы всё глаже, морщинок, волосинок и кудряшек числом поболее, per hoc vincemus. Уже червивая каша вместо волос, уже конгломерат блескучих опухолей вместо лица - зато мы держимся выбранного пути, да.
Дальше уже, кажется, стилистически ехать некуда.
Впрочем, это всегда только кажется.