Три богатыря сквозь поколения
Кстати ещё о Васнецове-старшем-и-великом, которого копировала вся Россия и Восточная Европа.
Его копировал и мой родной отец, в 50-е годы. Весьма всерьёз копировал, на холсте маслом, по клеточкам.
Он был, не помню, писала ли здесь? - рождён в старообрядчестве, в знатном старообрядческом селе Городище, и с треском выломился из родимого гнезда в мир цивилизации, получил образование, вступил в партию, работал как врач и преподаватель, никаких внешних признаков своего экзотического происхождения не обнаруживал. Со своей сельской роднёй у него отношения были натянутыми настолько, что я практически не знала своих деда с бабкой с отцовской стороны. До их села было всего-то километров сорок, но побывала я там, в дошкольном детстве, не более трёх раз, приезжали всего на один день с ночёвкой, и это было как интерактивный музей, всё другое, вообще всё. Бедно, неудобно, невкусно, скучно, да, скучно несмотря на феерическую новизну впечатлений, так бывает. Бедно - а ведь дед Никита, как я теперь понимаю, был скорее куркуль. Я запомнила тамошний сахар, кусковой сахар, тяжёлые гладкие, как бы обсосанные обломки размером с кулак, цвета и текстуры грязного льда, которые надо было колоть топориком. Откуда такой сахар взялся, в 60-е годы? И ещё запомнила подсолнечный жмых, называвшийся макухою, широкие серые диски, это едят?! его ели, да.
У них на участке было два дома, и один из них практически полностью занимала горница, парадная гостиная. Там не жили, туда входили только по праздникам, и туда определяли гостей, нас с маменькой туда отправили ночевать. Ослепительной белизны стены и печка, крашеный суриком пол в домотканных половиках, такое же полосатое на скамейках и сундуках, всё фканоне. Устойчивый негородской запах жилья (хотя там и не жили, а только праздновали). Иконки тоже, разумеется, были - но маленькие и тёмные до неразличимости, так что они меня совсем не заинтересовали, а вот картины на белых стенах - это было другое дело, настоящие от руки нарисованные красочками картиносы! Большие, в золотом багете! На холсте! У нас - это у нас-то, у кого была румынская стенка, пианинко и телевизор, у нас не было таких, а тут они были! Да ещё и узнаваемые - Три Богатыря, Витязь на распутье, ещё какая-то, или две, но всё - Васнецова, других не было. Бабка Ксения, крошечная согнувшаяся пополам старушка, умершая уже примерно через год после того, объяснила мне, что это работы моего отца. Коля рисовал, да. Мы ему купили в городе красочки, и он рисовал, сам, всё сам... Я залезла на стул и разглядела всю ёлочку, даже следы разметки «по клеточкам», я тогда уже знала про этот волшебный способ увеличения открыточек, и даже пробовала им пользоваться сама, но у меня получались какие-то какахены, а тут вона что!..
Разумеется, о качестве отцовских упражнений я судить тогда не могла, меня сам факт поразил. Вот эта культурная роскошь - в мире, который был, по сравнению с моим привычным, на порядок беднее, скучнее и неприятнее. И ещё я впервые тогда задумалась о том, что у родителей, то есть в частности у отца, была своя жизнь ДО МЕНЯ.
Взрослый отец красочками не писал. Совсем. Он рисовал иногда - карикатуры, карандашом, уверенные и смелые. И почерк у него был большой красоты, с огромными заглавными и бисерными строчными, почерк почти нечитаемый.
Его копировал и мой родной отец, в 50-е годы. Весьма всерьёз копировал, на холсте маслом, по клеточкам.
Он был, не помню, писала ли здесь? - рождён в старообрядчестве, в знатном старообрядческом селе Городище, и с треском выломился из родимого гнезда в мир цивилизации, получил образование, вступил в партию, работал как врач и преподаватель, никаких внешних признаков своего экзотического происхождения не обнаруживал. Со своей сельской роднёй у него отношения были натянутыми настолько, что я практически не знала своих деда с бабкой с отцовской стороны. До их села было всего-то километров сорок, но побывала я там, в дошкольном детстве, не более трёх раз, приезжали всего на один день с ночёвкой, и это было как интерактивный музей, всё другое, вообще всё. Бедно, неудобно, невкусно, скучно, да, скучно несмотря на феерическую новизну впечатлений, так бывает. Бедно - а ведь дед Никита, как я теперь понимаю, был скорее куркуль. Я запомнила тамошний сахар, кусковой сахар, тяжёлые гладкие, как бы обсосанные обломки размером с кулак, цвета и текстуры грязного льда, которые надо было колоть топориком. Откуда такой сахар взялся, в 60-е годы? И ещё запомнила подсолнечный жмых, называвшийся макухою, широкие серые диски, это едят?! его ели, да.
У них на участке было два дома, и один из них практически полностью занимала горница, парадная гостиная. Там не жили, туда входили только по праздникам, и туда определяли гостей, нас с маменькой туда отправили ночевать. Ослепительной белизны стены и печка, крашеный суриком пол в домотканных половиках, такое же полосатое на скамейках и сундуках, всё фканоне. Устойчивый негородской запах жилья (хотя там и не жили, а только праздновали). Иконки тоже, разумеется, были - но маленькие и тёмные до неразличимости, так что они меня совсем не заинтересовали, а вот картины на белых стенах - это было другое дело, настоящие от руки нарисованные красочками картиносы! Большие, в золотом багете! На холсте! У нас - это у нас-то, у кого была румынская стенка, пианинко и телевизор, у нас не было таких, а тут они были! Да ещё и узнаваемые - Три Богатыря, Витязь на распутье, ещё какая-то, или две, но всё - Васнецова, других не было. Бабка Ксения, крошечная согнувшаяся пополам старушка, умершая уже примерно через год после того, объяснила мне, что это работы моего отца. Коля рисовал, да. Мы ему купили в городе красочки, и он рисовал, сам, всё сам... Я залезла на стул и разглядела всю ёлочку, даже следы разметки «по клеточкам», я тогда уже знала про этот волшебный способ увеличения открыточек, и даже пробовала им пользоваться сама, но у меня получались какие-то какахены, а тут вона что!..
Разумеется, о качестве отцовских упражнений я судить тогда не могла, меня сам факт поразил. Вот эта культурная роскошь - в мире, который был, по сравнению с моим привычным, на порядок беднее, скучнее и неприятнее. И ещё я впервые тогда задумалась о том, что у родителей, то есть в частности у отца, была своя жизнь ДО МЕНЯ.
Взрослый отец красочками не писал. Совсем. Он рисовал иногда - карикатуры, карандашом, уверенные и смелые. И почерк у него был большой красоты, с огромными заглавными и бисерными строчными, почерк почти нечитаемый.