со звериной серьёзностью
На необозримом многонациональном кладбище в Колхиде (тогда грузинской), куда мы (семья) пару раз в году наведывались прибрать могилу прадеда моего, а затем и деда, был один выдающийся памятник какому-то местному криминальному авторитету, вероятно, зарэзанному во младых его летах. Памятник выдающийся даже на фоне весьма богатой локальной культуры погребальной.
Мажор был отлит в бронзе с головы до задних ног в натуральную величину. Каким-то местным пещерным умельцем. Там с художниками почему-то было ниже плинтуса, пристойного мастера, вероятно, вообще невозможно было найти ближе Сочи или даже Тбилиси. Пахан был страшен весь насквозь, от клочьев на макушке до циклопического ранта ботинок. Обмылок головы, блинообразное лицо с кое-как примазанным к нему рельефом скул, носа и рта, ромбовидные глаза с червивыми веками и дыркой-зрачком, вырубленные топором пальцы (руки ж труднее рисовать, чем лицо, это все художники знают!), лоснящиеся пиявки складок на рубашке и джинсах. Всё раздрызганное, гнилое, корявое-сопливое. Но зато у пахана были иголкой наведённые волосики, были перстни на граблях, и вдоль пуза выстроились тщательно проколотые четырьмя дырками пуговки. И выдавленная со звериной серьёзностью, стежок за стежком, строчка по джинсовому шву.
Возможно, именно с того пахана и пошло у меня особенное отвращение к мелкой механической разделке текстуры и деталей на формах дешманских и дурных. Что-то сугубо пакостное есть в том, что тупая, ленивая бездарь ещё и тщательно вылизывает свою беспомощную дохлятину. Ладно бы ещё просто высер, так нет, над ним ещё и сто человекочасов просижено в идиотически-аккуратной адделке.
Нота бене - нет, ни в средневековом искусстве, ни в переходной к академизму стилистике облизывание мелкотекстурных, мелкоритмичных деталей меня не раздражает, см. два соответствующих примера.
И даже в примитиве (настоящем, историческом) не раздражает, см. третий пример.
Потому что сохраняется разумная пропорция между творчусилием, направленным на создание образа как целого, и творчусилием на обработку швов, пуговичек, кружавчиков и всякой при нём бродерии.
Но когда там (в образе-как-целом) и усилий, и способностей на рыбью ногу, и весь пар вложен в проскребание шовчика на джинсах, когда современный «наив», изваяв или накрасив какой-нибудь мятый пузырь без лица, посвящает десятки трудодней уделыванию его поверхности мелкой однообразно-механической текстуркою, волосики там, шнурки-пуговки, твид или рогожа одеяний, то я неудержимо вспоминаю бронзового уголовника с кладбища в Колхиде. Искусство блатных про блатных для блатных.
Картинки про это не будет (хотя могу), но если кому захочется из собственного опыта проиллюстрировать - вэлкам, несите всё в каменты.
Апдейт - в ходе общения с комментаторами нашёлся столь идеальный, безупречный пример, что таки добавляю прямо сюда.
Мажор был отлит в бронзе с головы до задних ног в натуральную величину. Каким-то местным пещерным умельцем. Там с художниками почему-то было ниже плинтуса, пристойного мастера, вероятно, вообще невозможно было найти ближе Сочи или даже Тбилиси. Пахан был страшен весь насквозь, от клочьев на макушке до циклопического ранта ботинок. Обмылок головы, блинообразное лицо с кое-как примазанным к нему рельефом скул, носа и рта, ромбовидные глаза с червивыми веками и дыркой-зрачком, вырубленные топором пальцы (руки ж труднее рисовать, чем лицо, это все художники знают!), лоснящиеся пиявки складок на рубашке и джинсах. Всё раздрызганное, гнилое, корявое-сопливое. Но зато у пахана были иголкой наведённые волосики, были перстни на граблях, и вдоль пуза выстроились тщательно проколотые четырьмя дырками пуговки. И выдавленная со звериной серьёзностью, стежок за стежком, строчка по джинсовому шву.
Возможно, именно с того пахана и пошло у меня особенное отвращение к мелкой механической разделке текстуры и деталей на формах дешманских и дурных. Что-то сугубо пакостное есть в том, что тупая, ленивая бездарь ещё и тщательно вылизывает свою беспомощную дохлятину. Ладно бы ещё просто высер, так нет, над ним ещё и сто человекочасов просижено в идиотически-аккуратной адделке.
Нота бене - нет, ни в средневековом искусстве, ни в переходной к академизму стилистике облизывание мелкотекстурных, мелкоритмичных деталей меня не раздражает, см. два соответствующих примера.
И даже в примитиве (настоящем, историческом) не раздражает, см. третий пример.
Потому что сохраняется разумная пропорция между творчусилием, направленным на создание образа как целого, и творчусилием на обработку швов, пуговичек, кружавчиков и всякой при нём бродерии.
Но когда там (в образе-как-целом) и усилий, и способностей на рыбью ногу, и весь пар вложен в проскребание шовчика на джинсах, когда современный «наив», изваяв или накрасив какой-нибудь мятый пузырь без лица, посвящает десятки трудодней уделыванию его поверхности мелкой однообразно-механической текстуркою, волосики там, шнурки-пуговки, твид или рогожа одеяний, то я неудержимо вспоминаю бронзового уголовника с кладбища в Колхиде. Искусство блатных про блатных для блатных.
Картинки про это не будет (хотя могу), но если кому захочется из собственного опыта проиллюстрировать - вэлкам, несите всё в каменты.
Апдейт - в ходе общения с комментаторами нашёлся столь идеальный, безупречный пример, что таки добавляю прямо сюда.