280620 (II)
На дистанционке вечерами и по выходным избавлялась от лишнего в голове чтением вслух. Размякшие от жары, ленивомедлительные, мы с А. прочитали все новые детские книжки, купленные из-за иллюстраций, «Ланселота, или рыцаря телеги» Кретьена де Труа, сохранив на память строку «поспешно спешившийся паж», и принялись за «Смерть Артура» Томаса Мэлори. У нас неподъёмное издание Октопуса с иллюстрациями Бёрдслея, и я жду, когда от перепада температур покорёжит пока ещё мягкий бумвинил обложки, и не устаю наслаждаться цветом, толщиной и шершавостью страниц. Мы не успели прочитать всё до моего выхода на работу, но по вечерам теперь время принадлежит всё той же работе и усталости, а по выходным - прогулкам, уборке и готовке, так что Артур и часть его рыцарей всё ещё живы, вопреки всем предсказаниям. Досадно, что не получается освободить вечера, но А. считает, что мне всего лишь надо отделить одно от другого и помнить после шести только о личной жизни.
Личная жизнь!..
Мне не повезло в этом году с цветами для балкона. Воображение к обморок насылающему синему цвету лобелии добавляло нежно-жёлтый и не менее нежный голубой петуний. Пропитуний, как дразнилась А. ещё совсем недавно. Нежно-жёлтые воронки распустились ещё дома, в майские холода, а вместо голубого чуть позже я получила омерзительный линяющий фиолетовый. «Ты нестабильна, - думаю я про себя, выходя на балкон с выгоревшей бывшей оранжевой леечкой. - Ты разрываешься между этими цветами, вместо того чтобы найти красивое в отвратительном. Ты запомнишь этот июнь не как время ласкового солнца, зеленоватых абрикосов, холодной черешни, робких или раздражённых посетителей и зыбучих текстов, а как разъедающую мозги петунию. Она скоро полезет у тебя из глаз, из ушей, изо рта. Ты засунешь руку за шиворот, чтобы потрогать уставшее плечо, и попадёшь в карамельно-липкую шершавую гущу её смятых побегов. Соседям напротив, должно быть, нравится эта весёлая подкова, за которой уже не видно горшков, а ты всё не можешь примириться. Напиши жалобу в продавшую цветы конторку. Жалобу напиши. Вырви их сейчас же. Накроши в них хлеба, голуби всё сделают за тебя. Ты сошла с ума, женщина. Тебе через десять минут бежать, не забудь пакет с обедом, отвернись, это невыносимо».
Но зато какой сладкий, какой томительный, какой ласковый июнь в этом городе и в этом году! Мне нравится даже весь в грязных потёках, чудовищный бетонный фонтан у драмтеатра, нравится пыльный белый клевер-переросток, нравится неухоженный кот с первого этажа, которого мы с А. зовём «Кладбищем домашних животных» или просто «Кладбищем». И все люди кажутся красивыми.
«Погрузи меня в бассейн, где колеблется цемент. По рукам, по ногам, по зубам - так меня, так! Только нос и глаза мне оставь, чтобы я мог дышать, и смотреть, и смотреть, и смотреть на тебя…»
Что же до смеха, то и в смерти короля Артура мы нашли то, что теперь будет влиять на восприятие не самым лучшим для текста образом. Но что поделать, если битва Артура с одиннадцатью королями превратилась в обмен конями, что поделать, если все друг другу говорят «грамерси»?..
«Всё яростнее и свирепее сражались и та сторона и другая. Когда сэр Кэй увидел, что под сэром Грифлетом нет лошади, устремился он на короля Нантреса, выбил его из седла, а коня его отвёл к сэру Грифлету и помог ему подняться в седло. И ещё сэр Кэй тем же копьём сокрушил короля Лота и нанёс ему жестокую рану. Это увидел Король-с-Сотней-Рыцарей, и ринулся он на сэра Кэя, выбил его из седла, увёл его коня и отдал королю Лоту, и он сказал ему на то: «Грамерси». А сэр Грифлет, увидев, что сэр Кэй и сэр Лукан-Дворецкий оба пеши, поднял острое копье, тяжёлое и квадратное, и ринулся на Пионеля, славного рыцаря, поверг его вместе с конем наземь, а затем взял его коня и отдал сэру Кэю.
Тут король Лот увидел, что под королём Нантресом нет коня, устремился он тогда на Мелиота де ла Роша, сокрушил всадника вместе с конём, а коня отвёл к нему и помог ему подняться в седло. А Король-с-Сотней-Рыцарей, увидав, что пешим бьется король Идрис, бросился на Гвинаса де-Блуа сокрушил его наземь, и коня и всадника, и отдал коня королю Идрису и помог ему сесть в седло. После того король Лот выбил из седла сэра Кларинаса и его коня отдал герцогу Эстансу. И когда все короли снова оказались верхами, съехались они все одиннадцать вместе и говорили между собой, что ещё отплатят за урон, нанесённый им в тот день.
Между тем явился на поле битвы король Артур, и лик его был ужасен. Увидел он, что Ульфиус и Брастиас сражаются пешими и гибель грозит им со всех сторон и попирают их яростно конские копыта. Тогда, подобно льву, бросился Артур на короля Северного Уэльса Крадилманса и такой нанёс ему удар с левой стороны, что рухнули наземь и конь, и всадник. Потом взял он его коня за узду, отвел его к Ульфиусу и молвил:
- Возьми этого коня, мой старый друг, ибо ты сильно нуждаешься в нём. И сказал ему Ульфиус:
- Грамерси».
Личная жизнь!..
Мне не повезло в этом году с цветами для балкона. Воображение к обморок насылающему синему цвету лобелии добавляло нежно-жёлтый и не менее нежный голубой петуний. Пропитуний, как дразнилась А. ещё совсем недавно. Нежно-жёлтые воронки распустились ещё дома, в майские холода, а вместо голубого чуть позже я получила омерзительный линяющий фиолетовый. «Ты нестабильна, - думаю я про себя, выходя на балкон с выгоревшей бывшей оранжевой леечкой. - Ты разрываешься между этими цветами, вместо того чтобы найти красивое в отвратительном. Ты запомнишь этот июнь не как время ласкового солнца, зеленоватых абрикосов, холодной черешни, робких или раздражённых посетителей и зыбучих текстов, а как разъедающую мозги петунию. Она скоро полезет у тебя из глаз, из ушей, изо рта. Ты засунешь руку за шиворот, чтобы потрогать уставшее плечо, и попадёшь в карамельно-липкую шершавую гущу её смятых побегов. Соседям напротив, должно быть, нравится эта весёлая подкова, за которой уже не видно горшков, а ты всё не можешь примириться. Напиши жалобу в продавшую цветы конторку. Жалобу напиши. Вырви их сейчас же. Накроши в них хлеба, голуби всё сделают за тебя. Ты сошла с ума, женщина. Тебе через десять минут бежать, не забудь пакет с обедом, отвернись, это невыносимо».
Но зато какой сладкий, какой томительный, какой ласковый июнь в этом городе и в этом году! Мне нравится даже весь в грязных потёках, чудовищный бетонный фонтан у драмтеатра, нравится пыльный белый клевер-переросток, нравится неухоженный кот с первого этажа, которого мы с А. зовём «Кладбищем домашних животных» или просто «Кладбищем». И все люди кажутся красивыми.
«Погрузи меня в бассейн, где колеблется цемент. По рукам, по ногам, по зубам - так меня, так! Только нос и глаза мне оставь, чтобы я мог дышать, и смотреть, и смотреть, и смотреть на тебя…»
Что же до смеха, то и в смерти короля Артура мы нашли то, что теперь будет влиять на восприятие не самым лучшим для текста образом. Но что поделать, если битва Артура с одиннадцатью королями превратилась в обмен конями, что поделать, если все друг другу говорят «грамерси»?..
«Всё яростнее и свирепее сражались и та сторона и другая. Когда сэр Кэй увидел, что под сэром Грифлетом нет лошади, устремился он на короля Нантреса, выбил его из седла, а коня его отвёл к сэру Грифлету и помог ему подняться в седло. И ещё сэр Кэй тем же копьём сокрушил короля Лота и нанёс ему жестокую рану. Это увидел Король-с-Сотней-Рыцарей, и ринулся он на сэра Кэя, выбил его из седла, увёл его коня и отдал королю Лоту, и он сказал ему на то: «Грамерси». А сэр Грифлет, увидев, что сэр Кэй и сэр Лукан-Дворецкий оба пеши, поднял острое копье, тяжёлое и квадратное, и ринулся на Пионеля, славного рыцаря, поверг его вместе с конем наземь, а затем взял его коня и отдал сэру Кэю.
Тут король Лот увидел, что под королём Нантресом нет коня, устремился он тогда на Мелиота де ла Роша, сокрушил всадника вместе с конём, а коня отвёл к нему и помог ему подняться в седло. А Король-с-Сотней-Рыцарей, увидав, что пешим бьется король Идрис, бросился на Гвинаса де-Блуа сокрушил его наземь, и коня и всадника, и отдал коня королю Идрису и помог ему сесть в седло. После того король Лот выбил из седла сэра Кларинаса и его коня отдал герцогу Эстансу. И когда все короли снова оказались верхами, съехались они все одиннадцать вместе и говорили между собой, что ещё отплатят за урон, нанесённый им в тот день.
Между тем явился на поле битвы король Артур, и лик его был ужасен. Увидел он, что Ульфиус и Брастиас сражаются пешими и гибель грозит им со всех сторон и попирают их яростно конские копыта. Тогда, подобно льву, бросился Артур на короля Северного Уэльса Крадилманса и такой нанёс ему удар с левой стороны, что рухнули наземь и конь, и всадник. Потом взял он его коня за узду, отвел его к Ульфиусу и молвил:
- Возьми этого коня, мой старый друг, ибо ты сильно нуждаешься в нём. И сказал ему Ульфиус:
- Грамерси».