"Что делать?"
Решил перечитать роман Чернышевского. Ещё в школьные годы он произвёл на меня очень хорошее впечатление, и я не понимал воплей "Ужас, ужас!" по поводу снов Веры Павловны. Могу сказать, что перечитал его с ещё большим удовольствием и оценил некоторые моменты уже с учётом жизненного опыта и новых знаний.
"Что делать?" - одна из главных книг 19-го века. И совершенно не стоит удивляться тому влиянию, которая она оказывала на лучших представителей молодёжи. Ведь стать "новыми людьми", преодолеть в себе "человека допотопного" - доступно каждому (это "особенным человеком" трудно, а "новым" - вполне). Собственно, в Советском Союзе и пытались воспитывать "нового человека", но внутренний "допотопный человек" (мещанин, кулак) оказались уж очень живучи. На Чернышевского много нападали за его "разумный эгоизм", но он-то и приводит к прямо-таки альтруистическим выводам (как в жизни самого Николая Гавриловича) в противовес эгоизму неразумному. Конечно, книга полемична, и кое-где Николай Гаврилович, возможно, и хватает через край. Ну так это неизбежно в любой полемике.
Особо спасибо Николаю Гавриловичу стоило бы сказать женщинам; вот где описание подлинного равенства. А некоторые моменты книги, в частности начало четвёртого сна Веры Павловны, вызывают аналогии с Иваном Антоновичем Ефремовым, особенно с "Лезвием бритвы".
Глупо предъявлять какие-то претензии к чисто литературным шероховатостям, учитывая в какие сроки и в каких условиях создавался роман. Мне стиль Чернышевского (над которым он сам иронизирует: "У меня нет ни тени художественного таланта. Я даже языком владею плохо. Но это всё-таки ничего: читай, добрейшая публика!") нравится. К тому же "Истина - хорошая вещь: она вознаграждает недостатки писателя, который служит ей". А его диалоги с "проницательным читателем" - шедевр иронии и своеобразный постмодернизм 19-го века. И некоторые любовные моменты очень поэтичны; сразу чувствуется, что они написаны очень чистым человеком. Много в книге и тонких психологических наблюдений (например, "Для людей бесхарактерных очень завлекательна мысль: "я не боюсь; у меня есть характер", "Так устроен человек, что трудно ему судить о своих делах по общему правилу: охотник он делать исключения в свою пользу", "Порядочные люди сами думают о себе всё то, что можно сказать в осуждение им, потому-то, государь мой, они и порядочные люди", "Льстят затем, чтобы господствовать под видом покорности", "Когда думаешь, что чем-нибудь особенным обязан человеку, отношения к нему же несколько натянуты").
А что до пасквилей всевозможных Набоковых, то это - тявканье тех, кому, по большому счёту, нечего сказать, и чьи силы и талант уходят на литературщину.
К самому Николаю Гавриловичу я отношусь не просто с большим уважением, но и с огромной человеческой симпатией. Это действительно был очень хороший человек и оригинальный мыслитель. Очень рад, что мне когда-то посчастливилось написать его краткую биографию. Хочется вспомнить начало стихотворения Некрасова "Пророк", написанное о нём:
Не говори: «Забыл он осторожность!
Он будет сам судьбы своей виной!..»
Не хуже нас он видит невозможность
Служить добру, не жертвуя собой...
"Что делать?" - одна из главных книг 19-го века. И совершенно не стоит удивляться тому влиянию, которая она оказывала на лучших представителей молодёжи. Ведь стать "новыми людьми", преодолеть в себе "человека допотопного" - доступно каждому (это "особенным человеком" трудно, а "новым" - вполне). Собственно, в Советском Союзе и пытались воспитывать "нового человека", но внутренний "допотопный человек" (мещанин, кулак) оказались уж очень живучи. На Чернышевского много нападали за его "разумный эгоизм", но он-то и приводит к прямо-таки альтруистическим выводам (как в жизни самого Николая Гавриловича) в противовес эгоизму неразумному. Конечно, книга полемична, и кое-где Николай Гаврилович, возможно, и хватает через край. Ну так это неизбежно в любой полемике.
Особо спасибо Николаю Гавриловичу стоило бы сказать женщинам; вот где описание подлинного равенства. А некоторые моменты книги, в частности начало четвёртого сна Веры Павловны, вызывают аналогии с Иваном Антоновичем Ефремовым, особенно с "Лезвием бритвы".
Глупо предъявлять какие-то претензии к чисто литературным шероховатостям, учитывая в какие сроки и в каких условиях создавался роман. Мне стиль Чернышевского (над которым он сам иронизирует: "У меня нет ни тени художественного таланта. Я даже языком владею плохо. Но это всё-таки ничего: читай, добрейшая публика!") нравится. К тому же "Истина - хорошая вещь: она вознаграждает недостатки писателя, который служит ей". А его диалоги с "проницательным читателем" - шедевр иронии и своеобразный постмодернизм 19-го века. И некоторые любовные моменты очень поэтичны; сразу чувствуется, что они написаны очень чистым человеком. Много в книге и тонких психологических наблюдений (например, "Для людей бесхарактерных очень завлекательна мысль: "я не боюсь; у меня есть характер", "Так устроен человек, что трудно ему судить о своих делах по общему правилу: охотник он делать исключения в свою пользу", "Порядочные люди сами думают о себе всё то, что можно сказать в осуждение им, потому-то, государь мой, они и порядочные люди", "Льстят затем, чтобы господствовать под видом покорности", "Когда думаешь, что чем-нибудь особенным обязан человеку, отношения к нему же несколько натянуты").
А что до пасквилей всевозможных Набоковых, то это - тявканье тех, кому, по большому счёту, нечего сказать, и чьи силы и талант уходят на литературщину.
К самому Николаю Гавриловичу я отношусь не просто с большим уважением, но и с огромной человеческой симпатией. Это действительно был очень хороший человек и оригинальный мыслитель. Очень рад, что мне когда-то посчастливилось написать его краткую биографию. Хочется вспомнить начало стихотворения Некрасова "Пророк", написанное о нём:
Не говори: «Забыл он осторожность!
Он будет сам судьбы своей виной!..»
Не хуже нас он видит невозможность
Служить добру, не жертвуя собой...