еще один перевод - Георгия Шенгелиcaffe_junotMay 24 2009, 08:48:12 UTC
За баррикадою, на мостовой старинной, Что кровью смочена преступной и невинной, С бойцами мальчик был десятилетний взят. «Ты тоже дрался?» - Да, - взметнул он смелый взгляд. «Что ж, - буркнул офицер, - тебя мы шлепнем тоже. Стань в очередь». Малец стоял, глядя без дрожи, Как падали бойцы у стенки роковой. Вдруг к офицеру он: - Позвольте мне домой Слетать, я матери отдам часы; я скоро. - «Ты хочешь улизнуть?» - Нет, я вернусь. - «Умора, Как струсил! Где живешь?» - Тут, близко, где фонтан. И, право, я вернусь, клянусь вам, капитан. - «Ступай, стервец!» И тот помчался прочь. Солдаты Смеялись хитрости, столь незамысловатой; С хрипеньем раненых сливался грубый смех. Вдруг смолк он, и глаза расширились у всех: Ребенок, бледный весь, внезапно появился И твердо стал к стене, сказав: «Я воротился». Смерть устыдилась тут. Был мальчик пощажен.
Дитя! Не знаю я, взирая на циклон. Смешавший все и всех, сквозь наши дни бушуя, - Что увлекло тебя? Но твердо говорю я: В тебе великая и гордая душа. Два шага сделал ты, над бездною спеша: Один был - к матери, другой был - к смерти. Дети Невинны и чисты; за них отцы в ответе; Но ты, как Виаля, поистине велик: Ты предпочесть умел в последний страшный миг Заре, весне, игре, что звали в жизнь и в дали, Ту стену мрачную, где братья смерть встречали! Отмечен славой ты, целующей в уста. В античной Греции аргосские врата Ты стал бы защищать по воле Стесихора; Сказал бы Кинегир: «Ты равен мне, без спора!» Медаль бы выбили с головкою твоей; Тебя воспели бы Эсхил или Тиртей. Чистейшим отроком, прекраснейшим эфебом, Ты проходил бы там, под ясным южным небом, Близ чистого ключа под свежей сенью ив, - И девушка, свою работу позабыв И подпустив быков пылающих к амфорам, Таясь, тебе вослед глядела б долгим взором.
Что кровью смочена преступной и невинной,
С бойцами мальчик был десятилетний взят.
«Ты тоже дрался?» - Да, - взметнул он смелый взгляд.
«Что ж, - буркнул офицер, - тебя мы шлепнем тоже.
Стань в очередь». Малец стоял, глядя без дрожи,
Как падали бойцы у стенки роковой.
Вдруг к офицеру он: - Позвольте мне домой
Слетать, я матери отдам часы; я скоро. -
«Ты хочешь улизнуть?» - Нет, я вернусь. - «Умора,
Как струсил! Где живешь?» - Тут, близко, где фонтан.
И, право, я вернусь, клянусь вам, капитан. -
«Ступай, стервец!» И тот помчался прочь. Солдаты
Смеялись хитрости, столь незамысловатой;
С хрипеньем раненых сливался грубый смех.
Вдруг смолк он, и глаза расширились у всех:
Ребенок, бледный весь, внезапно появился
И твердо стал к стене, сказав: «Я воротился».
Смерть устыдилась тут. Был мальчик пощажен.
Дитя! Не знаю я, взирая на циклон.
Смешавший все и всех, сквозь наши дни бушуя, -
Что увлекло тебя? Но твердо говорю я:
В тебе великая и гордая душа.
Два шага сделал ты, над бездною спеша:
Один был - к матери, другой был - к смерти. Дети
Невинны и чисты; за них отцы в ответе;
Но ты, как Виаля, поистине велик:
Ты предпочесть умел в последний страшный миг
Заре, весне, игре, что звали в жизнь и в дали,
Ту стену мрачную, где братья смерть встречали!
Отмечен славой ты, целующей в уста.
В античной Греции аргосские врата
Ты стал бы защищать по воле Стесихора;
Сказал бы Кинегир: «Ты равен мне, без спора!»
Медаль бы выбили с головкою твоей;
Тебя воспели бы Эсхил или Тиртей.
Чистейшим отроком, прекраснейшим эфебом,
Ты проходил бы там, под ясным южным небом,
Близ чистого ключа под свежей сенью ив, -
И девушка, свою работу позабыв
И подпустив быков пылающих к амфорам,
Таясь, тебе вослед глядела б долгим взором.
Reply
Leave a comment