Проблему с беженцами из России нужно решать уже сегодня
Почему Израиль не выполняет требования Женевской конвенции
Интервью с екатеринбургским независимым журналистом и правозащитником Сергеем КУЗНЕЦОВЫМ
-- Сергей, ваш отъезд из России и обращение за политическим убежищем к израильским властям в прошлом году наделали довольно много шума в прессе - только в Израиле, например, за один день эту новость, на самых разных интернет-ресурсах, просмотрело более 29 тысяч человек. Поясните коротко, что же все-таки произошло?
Это не в первый раз, когда вокруг меня создается довольно острая ситуация: не говоря о своем самом первом "громком" деле 1989 года, нечто подобное было и в 1996 году, накануне тех президентских выборов, и в конце 2002 года - после издания мной в Екатеринбурге книги Александра Литвиненко и Юрия Фельштинского "ФСБ взрывает Россию", затем поездки в Лондон, переговоров с Борисом Березовским и сотрудничество с его оппозиционной "Либеральной Россией".
В общем, все всегда было непросто...
Однако, к лету 2011 года ситуация накалилась настолько, что появившуюся у меня информацию об угрозах - не просто возбуждения уголовного дела, ареста или суда, а именно физической расправы, как с химкинским журналистом Михаилом Бекетовым, в лучшем случае, - я был вынужден расценивать очень и очень серьезно.
К этому моменту на мне сошлись как бы несколько "силовых" линий, резко понизивших мой, своего рода, "уровень безопасности". Я уже длительное время, с 2002 года, не представлял в нашем регионе американскую радиостанцию "Радио Свобода", на которой проработал фрилансером 12 лет, и с которой местным властям приходилось так или иначе считаться. Во-вторых, в отставку ушел губернатор Свердловской области Эдуард Россель, который был реальным гарантом правовой защищенности, пусть и весьма относительной, местных журналистов. В-третьих, резко обострились нападки на меня со стороны председателя областного суда Ивана Овчарука - после выигрыша моего дела в Европейском суде по правам человека по статье о митингах. Затем, произошло резкое обострение взаимоотношений с администрацией города как раз по поводу нарушений ее чиновниками пресловутого "закона о митингах ФЗ-54". И, наконец, ключевым для меня событием, так сказать, "точкой невозврата", стала акция в защиту арестованного депутата городской Думы Екатеринбурга Максима Петлина - пикет, который мы с екатеринбургским уличным активистом Женей Легединым организовали и провели 23 февраля 2011 года у резиденции полпреда в Уральском федеральном округе Николая Винниченко, который был, кстати, большим личным другом тогдашнего российского Президента.
Лично мне уже и тогда было ясно, что нынешняя российская власть, тем более накануне "политической зачистки" в канун предстоявших депутатских и президентскив выборов, таких вещей не прощает, и что наказание или даже расправа обязательно последуют - это всего лишь вопрос времени. Поэтому появление во всей этой ситуации еще и какого-то мелкого уголовника с угрозами, к тому же тесно сотрудничавшего с нашим участковым, свидетельствовало прежде всего о степени серьезности сложившейся вокруг меня ситуации и о том, что у меня до всей развязки оставалось крайне мало времени.
-- И Вы решили из страны сбежать?
Не совсем так. В отличии от молодых людей, перебирающихся в Лондон по политическим мотивам с прицелом на длительную эмиграцию, лично я всегда считал свой отъезд из России временным, а причину своего бегства объяснял так: "моя многолетняя правозащитная и журналистская деятельность вошла в неустранимое противоречие с тем общественно-политическим режимом, который насаждает в стране нынешняя Российская власть".
К тому же "правоохранительные" органы Екатеринбурга, куда я официально обратился за помощью, никаких усилий для моей защиты и охраны предпринимать явно не собирались. То есть сама обстановка вокруг меня никак не "разряжалась", а время, тем не менее, стремительно утекало...
Вот и пришлось воспользоваться "горящей" путевкой в Турцию.
Тогда мне представлялось, что главным и серьезным препятствием для осуществления моего плана будет, собственно, сам выезд за рубеж: за пару лет до этого ФСБ крайне неохотно, со скандалом, выдала мне заграничный паспорт, затем негласно наложила запрет на мой выезд из страны, о чем мы узнали совершенно случайно в ходе одного судебного процесса в Верх-Исетском суде Екатеринбурга, но сумели через несколько месяцев в судебном порядке отменить этот незаконный запрет.
То есть свой выезд из страны я воспринял, и сейчас считаю ровно так же, как большую и жизненно важную удачу.
-- Но почему же Вы, не будучи евреем и не имея, очевидно, никаких еврейских корней, все-таки выбрали Израиль?
Ну да, конечно... Мне много раз задавали подобный вопрос: неужели, мол, нельзя было выбрать какую-нибудь страну поприличнее - Германию, Францию, Чехию, США или Великобританию, например?.. Такие советы дают люди либо совершенно несведущие в этих проблемах, либо те, которые сознательно хотят запутать ситуацию и по каким-то причинам представить мои действия нелогичными и непоследовательными.
Давайте разберемся: во-первых, список стран, куда гражданам России разрешен вылет без предварительной визы, крайне ограничен и практически не включает в себя страны, признанные демократическими - это делает совершенно бессмысленным обращение к ним с просьбой о получении политического убежища. Во-вторых, процедура получения туристической визы в Европу и в США требует сбора документов, оформления анкеты, собеседования и многого другого - то есть, прежде всего, досточно продолжительного, в несколько недель, времени.
Которого, как я указывал выше, у меня не было.
Кроме того, информация о моем обращении за визой, скажем, в Великобританию, вне всякого сомнения стала бы известна ФСБ примерно через полчаса после сдачи анкеты в британское консульство - и если в 2008 году екатеринбургские чекисты так активно препятствовали даже оформлению моего заграничного паспорта, то почему они вдруг не стали бы мешать моему выезду из страны в 2011 году, зная точно, куда я еду?
Вот и получается, что только мое незаметное присоединение к многотысячному потоку туристов в Турцию, а затем в Израиль - было единственным для меня реальным шансом "выскользнуть" из страны быстро, тихо и без особых потерь. К этому же мнению, кстати, склонялись и мои друзья-правозащитники в Лондоне, которые также посчитали этот вариант оптимальным:
я приезжаю в Израиль, обращаюсь к властям, они рассматривают мою просьбу и, скорее всего, ее удовлетворяют, и я в течение года-полутора лет нахожусь там, ожидая разрешения моей ситуации в Екатеринбурге, по мере возможности, оказывая на нее влияние.
-- Почему же этого не произошло, убежище Вам не дали, а совсем наоборот, Вы сами оказались в израильской тюрьме?
Можно, конечно, отшутиться, мол, вот израильская тюрьма Гивон как раз и стала моим самым крепким и самым надежным "убежищем"...
Но я отвечу так: да, убежища не дали, но в убежище и не отказали и, тем более, из страны не депортировали, из страны я уехал сам и в любой момент могу туда вернуться. Вот в чем вся особенность моей нынешней ситуации и вот здесь, на мой взгляд, начинается самое интересное для нас - правозащитников, занимающихся международным правом и так или иначе включенных в межгосударственные отношения.
С одной стороны, подписав и ратифицировав Женевскую конвенцию, Израиль позиционирует себя правовым, демократическим государством, неукоснительно выполняющим принятые на себя международные обязательства и соглашения, и в этом смысле извлекает для себя однозначную выгоду - политическую, материальную, репутационную.
С другой стороны, за шестьдесят прошедших лет израильские власти не приняли абсолютно никакого внутреннего закона о беженцах, который бы регламенитровал правовой и социальный статус лиц, запросивших политическое убежище. Такие законы и нормативные акты не так давно были приняты, например, в России и даже в Грузии, не говоря о Британии и других европейских странах, но в "демократическом" Израиле никакого реального механизма обеспечения прав, закрепленных Женевской конвенцией, нет и пока не предвидится.
И наконец, буквально за несколько месяцев до моего приезда, Израиль договорился с российскими властями об облегченном визовом режиме, что сделало возможным прилет в эту страну огромного количества людей из России, кстати, потенциальных беженцев от путинского режима.
Поэтому в тот момент, когда доступ к границам их страны был уже, фактически, открыт, моя просьба о политическом убежище оказалась для израильтян полнейшей неожиданностью и поставила их в серьезный правовой тупик, создав для них весьма нежелательный, по-видимому, прецедент. Потому что так вот просто взять, затолкать меня обратно в самолет и вернуть в Россию оказалось уже весьма затруднительным: во-первых, Женевская конвенция однозначно запрещает принудительно возвращать беженца в ту страну, из которой он прибыл и где его жизни угрожает опасность, а во-вторых, моему делу уже была придана большая и громкая огласка как в израильской, так и в международной прессе.
Поэтому власти Израиля заняли, как им тогда казалось, очень мудрую "выжидательную" позицию, как бы затеряв в бюрократических коридорах мое заявление и фактически отказавшись даже начать рассмотрение моей просьбы об убежище.
По-видимому, их расчет был такой: или закончится моя трехмесячная виза, и это станет основанием для депортации в Россию; или я сам устану от неопределенности и добровольно вернусь на родину; либо у меня кончатся деньги и я начну где-то нелегально подрабатывать, что для иностранца в Израиле считается очень серьезным административным правонарушением, за которое законом предусмотрена немедленная высылка из страны.
В общем, ситуация сложилась противоречивая и для меня крайне нетерпимая: в Женевской конвенции, вообще-то, нигде не сказано, что правом на убежище могут воспользоваться только миллионеры, которые способны легко и долго тратить немалые деньги на свое питание и проживание, и которых совершенно не волнует, что в ожидании решения по своему делу им, под угрозой депортации, вообще не разрешено работать. Мои же скромные накопления стали стремительно таять, а каких-либо реальных сроков хотя бы начала всей "беженской" процедуры мне никто назвать не мог.
-- И как же Вы попытались выбраться из этой ситуации?
Моя попытка вылететь в Лондон и все дальнейшие события в аэропорту Бен-Гурион - это тема отдельного разговора, потому что там тоже есть несколько очень интересных юридических моментов, однако, не связанных напрямую с Женевской конвенцией, которую мы сейчас обсуждаем.
Замечу лишь, что поместив меня в депортацинную тюрьму Гивон - явно в предвкушении, что события в аэропорту позволят им, наконец-то, от меня избавиться и вышвырнуть из страны без принятия какого-либо решения, - израильские власти, на свою голову, в действительности добились прямо противоположного результата.
Получив от меня одну единственную бумажку-уведомление о том, что мой адвокат уже направил в нужную инстанцию официальное заявление, судья депортационного трибунала был вынужден принять решение, которое обязывало министерство внутренних дел Израиля начать рассмотрение моего дела.
Процедура эта началась 3 августа, причем со смешками и ухмылками, которыми чиновники RSD (Refugee Status Determination - одного из подразделений израильского МВД) обильно сдабривали наше первое "интервью", очевидно, представлявшееся им пустой формальностью, но, однако, продлившееся к их немалому удивлению больше четырех часов.
Следующая встреча состоялась только через месяц и была проведена гораздо более серьезно - это была действительно насыщенная и напряженная работа: в течение нескольких последующих дней мне задавали сотни вопросов, подчас очень непростых и въедливых, на которые я старался давать максимально подробные ответы и разъяснения. Вообще же, должен отметить, я не знаю помощью каких "служб" мои кураторы воспользовались, но они, надо отдать им должное, проявляли просто потрясающую информированность и осведомленность во всех наших екатеринбургских делах.
Правда, для меня ситуация весьма значительно осложнялось тем, что все свои пояснения я должен был в обязательном порядке сопровождать официальными документами, и такие документы у меня, разумеется, были, но... находились среди вещей, изъятых у меня администрацией Гивона, которая почему-то наотрез отказывалась их выдавать даже своим же израильским чиновникам. Приходилось по телефону связываться с Екатеринбургом, откуда требуемые документы и материалы приходили по факсу прямо в офис RSD, но и этот вариант был значительно осложнен тем, что практически весь сентябрь я находился в тюремном карцере, т.е. абсолютно без телефонной связи.
Наконец, общими усилиями дело завершилось официальным подписанием 18-страничного, если мне не изменяет память, документа - после чего наступило оглушительное пятнадцатимесячное молчание...
-- Это как же понимать!?
Вот так и следует понимать: нынешние власти государства Израиль не способны, не готовы и не хотят выполнять положения Женевской конвенции, которую сами же подписали 1 августа 1951 года и ратифицировали 1 октября 1954 года. И у меня есть все основания полагать, что причины этого - политические, часть из них связаны с обстоятельствами, о которых я уже упоминал, другие - о которых еще не говорил.
На сегодняшний момент стало очевидным, что израильские власти вновь избрали для себя тактику выжидания, - по-видимому, когда пришли к выводу, что любое решение по моему делу им политически невыгодно, на что мне в конце концов стали намекать почти открытым текстом. Я же неоднократно заявлял, что меня устраивает абсолютно любое решение.
Именно по этим причинам я на прошлой неделе отправил своему израильскому адвокату поручение обратиться в суд с просьбой признать незаконным бездействие МВД Израиля и обязать миграционные власти принять то или иное решение.
-- А если и израильские суды займут такую же "выжидательную" позицию?
Это совершенно не исключено и вполне возможно. Поэтому сейчас мы вместе с моими зарубежными и российскими коллегами-правозащитниками, - в частности, со специалистами екатеринбургской Академии Прав человека, - прорабатываем варианты и готовим материалы для подачи жалоб в соответствующие международные судебные и межгосударственные правовые инстанции. Это все, разумеется, займет и потребует много времени и сил, но только таким образом поможет довести мою ситуацию до логического завершения.
-- Не создается ли впечатление, что Вы как-то несколько "зациклились" на своем деле и просто хотите любым способом "наказать" Израиль?
Во-первых, не "весь" Израиль - к израильскому народу и обществу у меня нет и никогда не было никаких претензий. И саму эту страну, несмотря на свое стосемидневное пребывание в израильской тюрьме, я даже успел полюбить, как это ни парадоксально для кого бы то ни было прозвучит.
Во-вторых, наказать больше, чем израильские власти сами себя "наказали", уже практически невозможно - даже если в конечном итоге им придется выплатить мне огромную денежную компенсацию, которая вообще-то даже несопоставима с их уже понесенными репутационными потерями.
У меня же есть вопросы всего лишь к той "части" исполнительной власти Израиля, которая реализовывала политическое решение руководства. Очевидно, что такое решение было принято, я считаю его ошибочным, но это право государства Израиль - принимать то или иное решение, в том числе и в отношении меня.
Другое дело, что такое решение в обязательном порядке должно сопровождаться соответствующей процедурой, которая, как известно, и есть "демократия". Такая процедура в израильском законодательстве имеется и довольно подробно прописана, но она была до конца не выполнена, и, более того, постоянно перемежалась не просто угрозами или психологическим давлением, но неоднократными незаконными действиями и даже совершенно откровенными пытками. И те должностные лица, которые принимали такие "оперативные" решения или сами совершали все эти преступные деяния, должны будут понести, на мой взгляд, обязательное уголовное наказание - что по израильским, что по международным законам.
-- Почему же Вы так твердо уверены в том, что какие-либо власти - израильские ли, российские ли, международные ли - Вам, да и всем нам, хоть что-нибудь "должны"?
Это очень хороший, правильный и закономерный вопрос, за него отдельное спасибо.
Потому что он позволяет мне указать и разъяснить одну давнюю несуразицу, то и дело возникающую на просторах общественного внимания.
Когда известная российская радиопублицистка своим негромким эхом разносит по всему миру вопрос "так называемым правозащитникам" - почему же они не говорят о нарушниях прав человека теми или иными странами в Первую мировую войну, - она проявляет чудовищную и недопустимую неосведомленность или вопиющую неграмотность, либо демонстрирует запредельное и потрясающее всякое воображение лицемерие.
Потому что ни в первую мировую, ни в гражданскую войну не было и не могло быть даже такого понятия - "права человека". Оно появилось в результате итогов именно Второй мировой войны, когда основные ее государства-участники сели за стол переговоров и приняли основные документы и соглашения, призванные исключить всякую возможность повторения в будущем такого масштаба мировых катастроф.
Поэтому "права человека" - это прежде всего обязательства стран, - друг перед другом, - соблюдать права именно своих граждан. "Всеобщая Декларация Прав Человека", принятая в 1948 году, и "Женевская конвенция по беженцам", принятая в 1951 году, - документы из числа таких обязательств.
И в этом смысле, Израиль мне, Кузнецову - как и Иванову, Петрову или Сидорову, - действительно "ничего не должен". Государство Израиль обязалось исполнять Конвенцию и в этом смысле должно мировому сообществу, то есть другим государствам, в том числе и России. Как оно обязалось исполнять другие международные документы и соглашения. Как обязалась это же делать и сама Россия. И другие страны, подписавшие эти же документы. Это все взаимные обязательства.
В этом смысле я не стал бы особо ёрничать, когда Россия, пусть лицемерно и фальшиво, требует от Соединенных штатов Америки соблюдать права человека. Она имеет на это полное право. Как и сама Америка. Как в отношении России, так и в отношении других стран.
Однако, я также не стал бы паясничать и по поводу моего обращения в консульство России с намерением заставить российские власти защитить от властей Израиля мои попранные права. В том числе и право воспользоваться положениями Женевской конвенции о беженцах. Как бы это странно ни казалось, но любой грамотный юрист разьяснит и подтвердит, что такое право у меня как у российского гражданина есть, и мое государство обязано мне, своему гражданину, такую защиту предоставить.
Так что это только внешне кажется смешным и комичным - такое противостояние одного человека перед лицом двух мощных, коварных и объединившихся в своей неправоте государств - России и Израиля.
Во-первых, уязвимое звено в таком порочном объединении всегда есть, и мы его с помощью международных правозащитных механизмов обязательно найдем, вскроем и обезвредим.
Во-вторых, пример Джулиана Асанжа (история которого, кстати, еще далеко не закончена), показывает, что в наше время, буквально пронизанное огромным количеством коммуникаций, даже небольшая группа единомышленников способна, объединившись, повлиять на очень и очень многое, хотя, возможно, и заплатить за это непомерно высокую цену.
Но, в конце концов, мы же не ведем вооруженную борьбу с правительствами своих государств, у которых полным-полно какого угодно оружия, а в информационно-правовом противостоянии наши силы безусловно равны.
Потому что мы всегда стоим твердо и говорим правду, в то время как наши оппоненты изворачиваются и постоянно лгут.
Записала Анастасия ОЛИГЕР
по телефону из Тбилиси
http://sutyajnik.ru/articles/443.html
Интервью с екатеринбургским независимым журналистом и правозащитником Сергеем КУЗНЕЦОВЫМ
-- Сергей, ваш отъезд из России и обращение за политическим убежищем к израильским властям в прошлом году наделали довольно много шума в прессе - только в Израиле, например, за один день эту новость, на самых разных интернет-ресурсах, просмотрело более 29 тысяч человек. Поясните коротко, что же все-таки произошло?
Это не в первый раз, когда вокруг меня создается довольно острая ситуация: не говоря о своем самом первом "громком" деле 1989 года, нечто подобное было и в 1996 году, накануне тех президентских выборов, и в конце 2002 года - после издания мной в Екатеринбурге книги Александра Литвиненко и Юрия Фельштинского "ФСБ взрывает Россию", затем поездки в Лондон, переговоров с Борисом Березовским и сотрудничество с его оппозиционной "Либеральной Россией".
В общем, все всегда было непросто...
Однако, к лету 2011 года ситуация накалилась настолько, что появившуюся у меня информацию об угрозах - не просто возбуждения уголовного дела, ареста или суда, а именно физической расправы, как с химкинским журналистом Михаилом Бекетовым, в лучшем случае, - я был вынужден расценивать очень и очень серьезно.
К этому моменту на мне сошлись как бы несколько "силовых" линий, резко понизивших мой, своего рода, "уровень безопасности". Я уже длительное время, с 2002 года, не представлял в нашем регионе американскую радиостанцию "Радио Свобода", на которой проработал фрилансером 12 лет, и с которой местным властям приходилось так или иначе считаться. Во-вторых, в отставку ушел губернатор Свердловской области Эдуард Россель, который был реальным гарантом правовой защищенности, пусть и весьма относительной, местных журналистов. В-третьих, резко обострились нападки на меня со стороны председателя областного суда Ивана Овчарука - после выигрыша моего дела в Европейском суде по правам человека по статье о митингах. Затем, произошло резкое обострение взаимоотношений с администрацией города как раз по поводу нарушений ее чиновниками пресловутого "закона о митингах ФЗ-54". И, наконец, ключевым для меня событием, так сказать, "точкой невозврата", стала акция в защиту арестованного депутата городской Думы Екатеринбурга Максима Петлина - пикет, который мы с екатеринбургским уличным активистом Женей Легединым организовали и провели 23 февраля 2011 года у резиденции полпреда в Уральском федеральном округе Николая Винниченко, который был, кстати, большим личным другом тогдашнего российского Президента.
Лично мне уже и тогда было ясно, что нынешняя российская власть, тем более накануне "политической зачистки" в канун предстоявших депутатских и президентскив выборов, таких вещей не прощает, и что наказание или даже расправа обязательно последуют - это всего лишь вопрос времени. Поэтому появление во всей этой ситуации еще и какого-то мелкого уголовника с угрозами, к тому же тесно сотрудничавшего с нашим участковым, свидетельствовало прежде всего о степени серьезности сложившейся вокруг меня ситуации и о том, что у меня до всей развязки оставалось крайне мало времени.
-- И Вы решили из страны сбежать?
Не совсем так. В отличии от молодых людей, перебирающихся в Лондон по политическим мотивам с прицелом на длительную эмиграцию, лично я всегда считал свой отъезд из России временным, а причину своего бегства объяснял так: "моя многолетняя правозащитная и журналистская деятельность вошла в неустранимое противоречие с тем общественно-политическим режимом, который насаждает в стране нынешняя Российская власть".
К тому же "правоохранительные" органы Екатеринбурга, куда я официально обратился за помощью, никаких усилий для моей защиты и охраны предпринимать явно не собирались. То есть сама обстановка вокруг меня никак не "разряжалась", а время, тем не менее, стремительно утекало...
Вот и пришлось воспользоваться "горящей" путевкой в Турцию.
Тогда мне представлялось, что главным и серьезным препятствием для осуществления моего плана будет, собственно, сам выезд за рубеж: за пару лет до этого ФСБ крайне неохотно, со скандалом, выдала мне заграничный паспорт, затем негласно наложила запрет на мой выезд из страны, о чем мы узнали совершенно случайно в ходе одного судебного процесса в Верх-Исетском суде Екатеринбурга, но сумели через несколько месяцев в судебном порядке отменить этот незаконный запрет.
То есть свой выезд из страны я воспринял, и сейчас считаю ровно так же, как большую и жизненно важную удачу.
-- Но почему же Вы, не будучи евреем и не имея, очевидно, никаких еврейских корней, все-таки выбрали Израиль?
Ну да, конечно... Мне много раз задавали подобный вопрос: неужели, мол, нельзя было выбрать какую-нибудь страну поприличнее - Германию, Францию, Чехию, США или Великобританию, например?.. Такие советы дают люди либо совершенно несведущие в этих проблемах, либо те, которые сознательно хотят запутать ситуацию и по каким-то причинам представить мои действия нелогичными и непоследовательными.
Давайте разберемся: во-первых, список стран, куда гражданам России разрешен вылет без предварительной визы, крайне ограничен и практически не включает в себя страны, признанные демократическими - это делает совершенно бессмысленным обращение к ним с просьбой о получении политического убежища. Во-вторых, процедура получения туристической визы в Европу и в США требует сбора документов, оформления анкеты, собеседования и многого другого - то есть, прежде всего, досточно продолжительного, в несколько недель, времени.
Которого, как я указывал выше, у меня не было.
Кроме того, информация о моем обращении за визой, скажем, в Великобританию, вне всякого сомнения стала бы известна ФСБ примерно через полчаса после сдачи анкеты в британское консульство - и если в 2008 году екатеринбургские чекисты так активно препятствовали даже оформлению моего заграничного паспорта, то почему они вдруг не стали бы мешать моему выезду из страны в 2011 году, зная точно, куда я еду?
Вот и получается, что только мое незаметное присоединение к многотысячному потоку туристов в Турцию, а затем в Израиль - было единственным для меня реальным шансом "выскользнуть" из страны быстро, тихо и без особых потерь. К этому же мнению, кстати, склонялись и мои друзья-правозащитники в Лондоне, которые также посчитали этот вариант оптимальным:
я приезжаю в Израиль, обращаюсь к властям, они рассматривают мою просьбу и, скорее всего, ее удовлетворяют, и я в течение года-полутора лет нахожусь там, ожидая разрешения моей ситуации в Екатеринбурге, по мере возможности, оказывая на нее влияние.
-- Почему же этого не произошло, убежище Вам не дали, а совсем наоборот, Вы сами оказались в израильской тюрьме?
Можно, конечно, отшутиться, мол, вот израильская тюрьма Гивон как раз и стала моим самым крепким и самым надежным "убежищем"...
Но я отвечу так: да, убежища не дали, но в убежище и не отказали и, тем более, из страны не депортировали, из страны я уехал сам и в любой момент могу туда вернуться. Вот в чем вся особенность моей нынешней ситуации и вот здесь, на мой взгляд, начинается самое интересное для нас - правозащитников, занимающихся международным правом и так или иначе включенных в межгосударственные отношения.
С одной стороны, подписав и ратифицировав Женевскую конвенцию, Израиль позиционирует себя правовым, демократическим государством, неукоснительно выполняющим принятые на себя международные обязательства и соглашения, и в этом смысле извлекает для себя однозначную выгоду - политическую, материальную, репутационную.
С другой стороны, за шестьдесят прошедших лет израильские власти не приняли абсолютно никакого внутреннего закона о беженцах, который бы регламенитровал правовой и социальный статус лиц, запросивших политическое убежище. Такие законы и нормативные акты не так давно были приняты, например, в России и даже в Грузии, не говоря о Британии и других европейских странах, но в "демократическом" Израиле никакого реального механизма обеспечения прав, закрепленных Женевской конвенцией, нет и пока не предвидится.
И наконец, буквально за несколько месяцев до моего приезда, Израиль договорился с российскими властями об облегченном визовом режиме, что сделало возможным прилет в эту страну огромного количества людей из России, кстати, потенциальных беженцев от путинского режима.
Поэтому в тот момент, когда доступ к границам их страны был уже, фактически, открыт, моя просьба о политическом убежище оказалась для израильтян полнейшей неожиданностью и поставила их в серьезный правовой тупик, создав для них весьма нежелательный, по-видимому, прецедент. Потому что так вот просто взять, затолкать меня обратно в самолет и вернуть в Россию оказалось уже весьма затруднительным: во-первых, Женевская конвенция однозначно запрещает принудительно возвращать беженца в ту страну, из которой он прибыл и где его жизни угрожает опасность, а во-вторых, моему делу уже была придана большая и громкая огласка как в израильской, так и в международной прессе.
Поэтому власти Израиля заняли, как им тогда казалось, очень мудрую "выжидательную" позицию, как бы затеряв в бюрократических коридорах мое заявление и фактически отказавшись даже начать рассмотрение моей просьбы об убежище.
По-видимому, их расчет был такой: или закончится моя трехмесячная виза, и это станет основанием для депортации в Россию; или я сам устану от неопределенности и добровольно вернусь на родину; либо у меня кончатся деньги и я начну где-то нелегально подрабатывать, что для иностранца в Израиле считается очень серьезным административным правонарушением, за которое законом предусмотрена немедленная высылка из страны.
В общем, ситуация сложилась противоречивая и для меня крайне нетерпимая: в Женевской конвенции, вообще-то, нигде не сказано, что правом на убежище могут воспользоваться только миллионеры, которые способны легко и долго тратить немалые деньги на свое питание и проживание, и которых совершенно не волнует, что в ожидании решения по своему делу им, под угрозой депортации, вообще не разрешено работать. Мои же скромные накопления стали стремительно таять, а каких-либо реальных сроков хотя бы начала всей "беженской" процедуры мне никто назвать не мог.
-- И как же Вы попытались выбраться из этой ситуации?
Моя попытка вылететь в Лондон и все дальнейшие события в аэропорту Бен-Гурион - это тема отдельного разговора, потому что там тоже есть несколько очень интересных юридических моментов, однако, не связанных напрямую с Женевской конвенцией, которую мы сейчас обсуждаем.
Замечу лишь, что поместив меня в депортацинную тюрьму Гивон - явно в предвкушении, что события в аэропорту позволят им, наконец-то, от меня избавиться и вышвырнуть из страны без принятия какого-либо решения, - израильские власти, на свою голову, в действительности добились прямо противоположного результата.
Получив от меня одну единственную бумажку-уведомление о том, что мой адвокат уже направил в нужную инстанцию официальное заявление, судья депортационного трибунала был вынужден принять решение, которое обязывало министерство внутренних дел Израиля начать рассмотрение моего дела.
Процедура эта началась 3 августа, причем со смешками и ухмылками, которыми чиновники RSD (Refugee Status Determination - одного из подразделений израильского МВД) обильно сдабривали наше первое "интервью", очевидно, представлявшееся им пустой формальностью, но, однако, продлившееся к их немалому удивлению больше четырех часов.
Следующая встреча состоялась только через месяц и была проведена гораздо более серьезно - это была действительно насыщенная и напряженная работа: в течение нескольких последующих дней мне задавали сотни вопросов, подчас очень непростых и въедливых, на которые я старался давать максимально подробные ответы и разъяснения. Вообще же, должен отметить, я не знаю помощью каких "служб" мои кураторы воспользовались, но они, надо отдать им должное, проявляли просто потрясающую информированность и осведомленность во всех наших екатеринбургских делах.
Правда, для меня ситуация весьма значительно осложнялось тем, что все свои пояснения я должен был в обязательном порядке сопровождать официальными документами, и такие документы у меня, разумеется, были, но... находились среди вещей, изъятых у меня администрацией Гивона, которая почему-то наотрез отказывалась их выдавать даже своим же израильским чиновникам. Приходилось по телефону связываться с Екатеринбургом, откуда требуемые документы и материалы приходили по факсу прямо в офис RSD, но и этот вариант был значительно осложнен тем, что практически весь сентябрь я находился в тюремном карцере, т.е. абсолютно без телефонной связи.
Наконец, общими усилиями дело завершилось официальным подписанием 18-страничного, если мне не изменяет память, документа - после чего наступило оглушительное пятнадцатимесячное молчание...
-- Это как же понимать!?
Вот так и следует понимать: нынешние власти государства Израиль не способны, не готовы и не хотят выполнять положения Женевской конвенции, которую сами же подписали 1 августа 1951 года и ратифицировали 1 октября 1954 года. И у меня есть все основания полагать, что причины этого - политические, часть из них связаны с обстоятельствами, о которых я уже упоминал, другие - о которых еще не говорил.
На сегодняшний момент стало очевидным, что израильские власти вновь избрали для себя тактику выжидания, - по-видимому, когда пришли к выводу, что любое решение по моему делу им политически невыгодно, на что мне в конце концов стали намекать почти открытым текстом. Я же неоднократно заявлял, что меня устраивает абсолютно любое решение.
Именно по этим причинам я на прошлой неделе отправил своему израильскому адвокату поручение обратиться в суд с просьбой признать незаконным бездействие МВД Израиля и обязать миграционные власти принять то или иное решение.
-- А если и израильские суды займут такую же "выжидательную" позицию?
Это совершенно не исключено и вполне возможно. Поэтому сейчас мы вместе с моими зарубежными и российскими коллегами-правозащитниками, - в частности, со специалистами екатеринбургской Академии Прав человека, - прорабатываем варианты и готовим материалы для подачи жалоб в соответствующие международные судебные и межгосударственные правовые инстанции. Это все, разумеется, займет и потребует много времени и сил, но только таким образом поможет довести мою ситуацию до логического завершения.
-- Не создается ли впечатление, что Вы как-то несколько "зациклились" на своем деле и просто хотите любым способом "наказать" Израиль?
Во-первых, не "весь" Израиль - к израильскому народу и обществу у меня нет и никогда не было никаких претензий. И саму эту страну, несмотря на свое стосемидневное пребывание в израильской тюрьме, я даже успел полюбить, как это ни парадоксально для кого бы то ни было прозвучит.
Во-вторых, наказать больше, чем израильские власти сами себя "наказали", уже практически невозможно - даже если в конечном итоге им придется выплатить мне огромную денежную компенсацию, которая вообще-то даже несопоставима с их уже понесенными репутационными потерями.
У меня же есть вопросы всего лишь к той "части" исполнительной власти Израиля, которая реализовывала политическое решение руководства. Очевидно, что такое решение было принято, я считаю его ошибочным, но это право государства Израиль - принимать то или иное решение, в том числе и в отношении меня.
Другое дело, что такое решение в обязательном порядке должно сопровождаться соответствующей процедурой, которая, как известно, и есть "демократия". Такая процедура в израильском законодательстве имеется и довольно подробно прописана, но она была до конца не выполнена, и, более того, постоянно перемежалась не просто угрозами или психологическим давлением, но неоднократными незаконными действиями и даже совершенно откровенными пытками. И те должностные лица, которые принимали такие "оперативные" решения или сами совершали все эти преступные деяния, должны будут понести, на мой взгляд, обязательное уголовное наказание - что по израильским, что по международным законам.
-- Почему же Вы так твердо уверены в том, что какие-либо власти - израильские ли, российские ли, международные ли - Вам, да и всем нам, хоть что-нибудь "должны"?
Это очень хороший, правильный и закономерный вопрос, за него отдельное спасибо.
Потому что он позволяет мне указать и разъяснить одну давнюю несуразицу, то и дело возникающую на просторах общественного внимания.
Когда известная российская радиопублицистка своим негромким эхом разносит по всему миру вопрос "так называемым правозащитникам" - почему же они не говорят о нарушниях прав человека теми или иными странами в Первую мировую войну, - она проявляет чудовищную и недопустимую неосведомленность или вопиющую неграмотность, либо демонстрирует запредельное и потрясающее всякое воображение лицемерие.
Потому что ни в первую мировую, ни в гражданскую войну не было и не могло быть даже такого понятия - "права человека". Оно появилось в результате итогов именно Второй мировой войны, когда основные ее государства-участники сели за стол переговоров и приняли основные документы и соглашения, призванные исключить всякую возможность повторения в будущем такого масштаба мировых катастроф.
Поэтому "права человека" - это прежде всего обязательства стран, - друг перед другом, - соблюдать права именно своих граждан. "Всеобщая Декларация Прав Человека", принятая в 1948 году, и "Женевская конвенция по беженцам", принятая в 1951 году, - документы из числа таких обязательств.
И в этом смысле, Израиль мне, Кузнецову - как и Иванову, Петрову или Сидорову, - действительно "ничего не должен". Государство Израиль обязалось исполнять Конвенцию и в этом смысле должно мировому сообществу, то есть другим государствам, в том числе и России. Как оно обязалось исполнять другие международные документы и соглашения. Как обязалась это же делать и сама Россия. И другие страны, подписавшие эти же документы. Это все взаимные обязательства.
В этом смысле я не стал бы особо ёрничать, когда Россия, пусть лицемерно и фальшиво, требует от Соединенных штатов Америки соблюдать права человека. Она имеет на это полное право. Как и сама Америка. Как в отношении России, так и в отношении других стран.
Однако, я также не стал бы паясничать и по поводу моего обращения в консульство России с намерением заставить российские власти защитить от властей Израиля мои попранные права. В том числе и право воспользоваться положениями Женевской конвенции о беженцах. Как бы это странно ни казалось, но любой грамотный юрист разьяснит и подтвердит, что такое право у меня как у российского гражданина есть, и мое государство обязано мне, своему гражданину, такую защиту предоставить.
Так что это только внешне кажется смешным и комичным - такое противостояние одного человека перед лицом двух мощных, коварных и объединившихся в своей неправоте государств - России и Израиля.
Во-первых, уязвимое звено в таком порочном объединении всегда есть, и мы его с помощью международных правозащитных механизмов обязательно найдем, вскроем и обезвредим.
Во-вторых, пример Джулиана Асанжа (история которого, кстати, еще далеко не закончена), показывает, что в наше время, буквально пронизанное огромным количеством коммуникаций, даже небольшая группа единомышленников способна, объединившись, повлиять на очень и очень многое, хотя, возможно, и заплатить за это непомерно высокую цену.
Но, в конце концов, мы же не ведем вооруженную борьбу с правительствами своих государств, у которых полным-полно какого угодно оружия, а в информационно-правовом противостоянии наши силы безусловно равны.
Потому что мы всегда стоим твердо и говорим правду, в то время как наши оппоненты изворачиваются и постоянно лгут.
Записала Анастасия ОЛИГЕР
по телефону из Тбилиси
http://sutyajnik.ru/articles/443.html