Заместительная терапия
Героин можно заменить. Ночь на станции Дно, кокаиновое лицо генерала Слащова под Одессой - ничем. Взгляд на копченую колбасу, могут понять только те, кто приходит в ночи когда наступает «после 21.00 скидка на выпечку 50 процентов» и закрывающиеся двери вагона метро уносят супермаркет. И метро нет. А есть только: «
Щи со свежей капустой и тушеной говядиной
Картофель тушеный с мясом
Чай сладкий
Вчера он прочитал меню. И он знал, что будет сегодня на обед. А пока он стоял и курил у входа в больницу. Потом докурил и выкинул оставшийся фильтр. Он знал, что пиздеце надо хвататься за детализацию. И вошел в дверь. Охранник посмотрел равнодушно. Он поднялся по лестнице прошел по коридору, по переход, спустился, прошел, поднялся, прошел по переходу и оказался в урологии. Как раз было время было обеда. И можно было взять десять кусочков хлеба. Шесть белого и четыре черного. И. Или наоборот.
И он зашел.
В охуительности флера истертости кальсон. Детализация придает достоверность. И. Конец блядской карьеры вовсе не истершийся хуй. Или потрепанная пизда. А лишь констатация бесконечности оконченной жизни. Суп был горяч.
Он неторопливо ел, поглядывая на больных. В урологии пахнет мочой. Перебивка картофеля тушеного с мясом. И сладкий чай. И сладость сытости. Когда сбивается ритм его сложно починить.
- Вы из какой палаты?
Спросили его медсестра.
- Из 214.
Сказал он цифры из прошлого. »
- Зачем ты это мне рассказываешь?
Когда задают этот вопрос, собеседник умирает. И частичка тебя, вместе с ним. Потому что понимаешь, ошибался. История продолжается, только без него
- Бля, …, ты в больнице лежал?
- Лежал. Лежал. Только я не про это.
- А про что?
- Про то, что человек уже давно выписался но, у него нет денег и он приходит, притворяясь больным и ест эти больничные обеды.
- Из этого мог бы получиться охуительный рассказ, если ты его допишешь.
- Я его дописал. Он здесь.
- Бля…
В этом бля, все понимание, бля…
Все это понимание в отражении твоего лица в витринах, в следах на снегу, в понимании, что некоторое невозможно написать, потому что уже нет сил и таланта, пришло прощание.
Замещение -
Щи со свежей капустой и тушеной говядиной
Картофель тушеный с мясом
Чай сладкий
Вчера он прочитал меню. И он знал, что будет сегодня на обед. А пока он стоял и курил у входа в больницу. Потом докурил и выкинул оставшийся фильтр. Он знал, что пиздеце надо хвататься за детализацию. И вошел в дверь. Охранник посмотрел равнодушно. Он поднялся по лестнице прошел по коридору, по переход, спустился, прошел, поднялся, прошел по переходу и оказался в урологии. Как раз было время было обеда. И можно было взять десять кусочков хлеба. Шесть белого и четыре черного. И. Или наоборот.
И он зашел.
В охуительности флера истертости кальсон. Детализация придает достоверность. И. Конец блядской карьеры вовсе не истершийся хуй. Или потрепанная пизда. А лишь констатация бесконечности оконченной жизни. Суп был горяч.
Он неторопливо ел, поглядывая на больных. В урологии пахнет мочой. Перебивка картофеля тушеного с мясом. И сладкий чай. И сладость сытости. Когда сбивается ритм его сложно починить.
- Вы из какой палаты?
Спросили его медсестра.
- Из 214.
Сказал он цифры из прошлого. »
- Зачем ты это мне рассказываешь?
Когда задают этот вопрос, собеседник умирает. И частичка тебя, вместе с ним. Потому что понимаешь, ошибался. История продолжается, только без него
- Бля, …, ты в больнице лежал?
- Лежал. Лежал. Только я не про это.
- А про что?
- Про то, что человек уже давно выписался но, у него нет денег и он приходит, притворяясь больным и ест эти больничные обеды.
- Из этого мог бы получиться охуительный рассказ, если ты его допишешь.
- Я его дописал. Он здесь.
- Бля…
В этом бля, все понимание, бля…
Все это понимание в отражении твоего лица в витринах, в следах на снегу, в понимании, что некоторое невозможно написать, потому что уже нет сил и таланта, пришло прощание.
Замещение -