Интересный разговор…
…получился у нас с Алексеем Хабаровым. О чем? Да все о том же: Ташкент, евреи, медицина.
Кроме этих тем нас связывает общая память о двоюродном брате Алексея и моем институтском друге - Пете Калашникове. А еще нужно сказать, что Пётр и Алексей - внуки знаменитого ташкентского рентгенолога доктора Калмыкова, который по преданию был прототипом одного из героев «Ракового корпуса».
Алексей написал:
ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС
(не ханукальные аллюзии)
Сопливой московской весной ноль-четвёртого года Михаила Фрадкова назначили премьером российского правительства. Вечером, того же числа, я возвращался с работы домой… Вышел из лифта - и услышал чих за спиной.
Прикрывая нос клетчатым, старомодным платком, ко мне подошел сосед из смежной квартиры, милейший старикан, профессор-физик Яков Бенцианович. Он был взволнован. Ему явно хотелось поговорить.
- Алексей Маркович, - громко зашептал он, взяв меня под локоть, - у меня к вам еврейский вопрос. Вот скажите, зачем они это делают? Для чего дразнят русских? Неужели они не понимают, чем это может закончится?
- О чём вы, Яков Бенцианович?
- Ну, как-же? Чубайс, Лившиц... теперь - Фрадков... вы, как еврей, это, надеюсь, понимаете?
- Надеюсь, понимаю. Но, я не еврей.
- Ка-ак? - поперхнулся сосед.
- Должен вас огорчить - ни на грамм... Честное слово! Папа у меня по метрикам - Ипполит. Марком он стал уже в школе. Его сверстники Айболитом задразнили...
Несколько секунд Яков Бенцианович, оторопело смотрел на меня... но жажда общения победила.
- Ну, ничего... ничего... я вижу - вы не глупый человек... Так вот, скажите мне - на что они рассчитывают?
…И тут у меня зачесалось в носу...
Я - ему:
Алексей, я отвечу вам цитатой.
«Он не поверил старику и оказался кругом неправ.»
Ваш Яков Бенеционович был прав, обратившись к вам как к еврею. Это же не вопрос крови. И даже не вопрос религии. Вы, проживший большой кусок жизни в Узбекистане, гораздо ближе к евреям, чем к русским, выросшим в России. У вас есть опыт быть национальным меньшинством, иной уровень терпимости, иной уровень понимания другого.
Вот это старик и почувствовал, и обратился как к своему.
Не знаю уж обрадовал я Вас или огорчил.
Алексей - мне:
Нет ничего лучше радости взаимопонимания!
Вы, Михаил, написали слова из моего подсознания!
Именно опыт национального меньшинства сформировал менталитет ташкентских русских, отличный от русских с Большой Земли.
Об этом опыте рассказывал мне и мой дед.
Получив специальность доктора-рентгенолога, он сразу почувствовал себя «меньшинством» среди коллег. Дело в том, что большинство квалифицированных рентгенологов в Ташкенте были евреями. И первые годы дед мой чувствовал себя «чужим среди своих».
Его не принимали, игнорировали, было кое-что и похуже...
Что объяснимо. Доктора-евреи в Ташкенте, вырвавшись за унизительную «черту оседлости» выстрадали и оберегали свой профессиональный и социальный статус. И не впускали в него чужаков и инородцев.
-У меня был единственный путь, чтобы завоевать признание. - говорил дед. - Такой же как и у евреев в России - быть выше своих конкурентов на две головы в профессиональном отношении.
Что у меня это получилось, я понял, когда мои соперники стали приводить ко мне на консультацию своих жен, детей и родителей. Тогда я понял, что меня признали.
Так, мой дед стал "евреем". Ему было несравненно труднее чем мне. Но, что значит быть меньшинством знаю и я. И не обязательно в унизительном контексте.
Как говорил мне один мудрый бухарец: "Один из самых больших человеческих пороков - жажда чувства превосходства". Принадлежность к большинству провоцирует эту жажду и вводит в искушение свысока глядеть на меньшинства. Я не всегда преодолевал это искушение. Но опыт деда, от больших грехов меня оберегал.