(no subject)
В России Северную Корею обычно воспринимают как объект для шуток и издевательств. Надо признать: основания для такого подхода имеются.
Достаточно вспомнить и обязательное ношение значков с портретом Ким Ир Сена всеми взрослыми корейцами, и ритуальные поясные поклоны перед нелепо-исполинскими статуями Великого Вождя, и вызывающие гомерический хохот подписи к рисункам в журнале "Корея". Однако за этими насмешками забывается одно обстоятельство: "нелепый" и "иррациональный" режим оказался удивительно живучим.
В начале 50-х он оправился после сокрушительного военного поражения, в конце 50-х избежал обязательной тогда десталинизации, в 60-е и 70-е ловко маневрировал между Москвой и Пекином, получая помощь от обеих стран, но не попадая в зависимость ни от одной. А последние 20 лет стали временем подлинного триумфа династии Кимов. Где умница-реформатор Кадар, говорун Горбачев, суровый генерал Ярузельский? Где непреклонный Хоннекер и хитроумный Живков? А Ким Ир Сен покоится в своем мавзолее, пока государственными делами заправляет его сын, Любимый Руководитель Ким Чен Ир (впрочем, его недавно переименовали в "Великого Руководителя").
Конечно, восхищаться успехом режима следует, скажем так, с некоторыми оговорками. За спасение династии народ заплатил немалую цену. В 1996-1999 гг. не менее полумиллиона корейцев умерли от голода, а ВВП за последнее десятилетие сократился в два раза. Теперь по уровню ВВП на душу населения Северная Корея отстает от Южной примерно в 15-20 раз. Однако, если судить о ситуации с точки зрения официального Пхеньяна, ее нельзя не считать политической победой.
Почему самый, казалось бы, нелепый и нерациональный из всех коммунистических режимов сумел уцелеть? На это есть две причины - во-первых, стратегия Пхеньяна, а во-вторых - радикальное изменение внешнеполитической ситуации.
Им есть чего бояться
Начнем со стратегии. С самого начала она была проста: "никаких реформ, никакой либерализации, никаких идеологических послаблений!" В конце 80-х коммунистические правительства Восточной Европы не смогли (да и не захотели) использовать силу для подавления недовольства и мирно отдали власть. Мягкости их, впрочем, способствовало одно немаловажное обстоятельство: в большинстве экс-коммунистических стран более активные деятели старой номенклатуры могли рассчитывать на весьма приличное положение и при новом строе.
В КНДР дела обстоят иначе. Пхеньянская номенклатурная верхушка носит замкнутый и наследственный характер. Большинство ключевых постов в стране заняты либо членами клана Кимов, либо же потомками бывших партизан, которые в 30-е гг. воевали под руководством Ким Ир Сена. Посторонних в высшем эшелоне власти в КНДР немного, и в случае смены режима рассчитывать нынешним пхеньянским аристократам не на что. Ясно, что капитализм в единой Корее будут создавать менеджеры южнокорейских чэболь, а не бывшие секретари обкомов, чудесным образом прозревшие и преобразившиеся в стойких демократов.
Вдобавок нынешней пхеньянской верхушке есть чего бояться. В случае объединения по германскому образцу неизбежно вскроются их былые деяния - массовый террор, похищения людей, торговля наркотиками под прикрытием посольств и многое другое. В той или иной степени грязными делами занимается большинство правительств, но в последние десятилетия мало кто в этом отношении мог сравниться с Пхеньяном. Кроме того, у нового "посткимовского" правительства будет большой соблазн использовать бывших правителей в качестве "козлов отпущения", дабы отвлечь внимание от экономических проблем, неизбежных после объединения. Поэтому для пхеньянской элиты речь идет не просто о сохранении власти и привилегий, но о свободе и даже жизни.
Мирная эволюция КНДР по китайскому или вьетнамскому образцу также маловероятна. Такие реформы неизбежно ведут к частичному открытию страны, а это представляет для режима смертельную опасность.
На протяжении десятилетий Северная Корея была изолирована от внешнего мира больше, чем даже СССР сталинских времен (даже радиоприемники в стране имеют фиксированную настройку на волну официального вещания). При этом рядом существует Южная Корея, о процветании которой большинство северян пока не подозревают. Северокорейские бюрократы справедливо опасаются того, что они будут сметены в тот самый момент, когда народ узнает о положении на Юге. Поэтому пока попытки реформ сводятся к созданию "особых экономических зон", в которых иностранные предприниматели находились бы за высоким забором и под неусыпным надзором спецслужб (впрочем, из этих попыток ничего не вышло).
Режим нужен всем
Немалую роль в выживании режима играет и изменившаяся позиция соседей, в первую очередь, бывших врагов. Само существование КНДР сейчас возможно благодаря экономической помощи, 60% которой поступает из Южной Кореи и США - стран, с которыми КНДР формально находится в состоянии войны!
Падения Пхеньяна и "триумфа демократии на северокорейской земле" не хочет сейчас никто, особенно Сеул. Германия наглядно продемонстрировала, насколько сложным и дорогостоящим может стать объединение стран с разными социальными системами. При этом в Корее проблемы будут посерьезнее германских: ведь разрыв в экономическом уровне там куда больше (вдобавок северяне составляют примерно 35% населения Кореи, в то время как "осси" составляли лишь 20% населения Германии).
И элита, и рядовые жители Южной Кореи осознали, что объединение сулит им немалые проблемы и, в первую очередь, резкое снижение уровня жизни. Идти на подобные жертвы ради северных братьев южане сейчас не хотят. Боятся в Сеуле и того, что прижатый к стене Пхеньян пойдет на новые авантюры (пхеньянские дипломаты, умело разыгрывая "ядерную карту", сознательно подогревают такие опасения). Отсюда и проводимая в последние годы Сеулом политика субсидий КНДР, а также явное стремление ограничить поток перебежчиков и вообще избегать любых действий, которые могли бы привести к дестабилизации режима.
Новая линия Сеула вполне устраивает Токио, внешняя политика которого всегда была далека от идеализма и мессианства любого рода. Разумеется, не заинтересован в дестабилизации и Китай, для которого Северная Корея формально остается идеологическим союзником, а также буфером, отделяющим американскую сферу контроля от стратегически важных промышленных районов Манчжурии.
Примерно такой же позиции придерживается и Россия, хотя ее возможности влиять на ситуацию сейчас крайне ограничены. Объединение Кореи вызовет хаос на границах, спровоцирует потоки беженцев, а также может усилить и без того заметный корейский национализм. Кроме того, в меру своих скромных возможностей российская дипломатия использует сам факт существования КНДР в дипломатической игре с США.
Ситуация в США сложнее, так как американская элита расколота на две группировки. Ястребы-неоконсерваторы стремятся покончить с КНДР военной силой и экономическим давлением. При этом они рассчитывают нейтрализовать потенциальную ядерную угрозу и укрепить позиции США в регионе. Но большинство специалистов-дипломатов являются сторонниками более осторожной политики.
Разложение системы
Означает ли это, что северокорейский режим просуществует еще не одно десятилетие при молчаливом одобрении того самого "мирового сообщества", которое порою впадает в истерику при виде куда более мягких режимов? Большинство соседей Кореи и большинство южнокорейцев сейчас хотят именно этого. Однако история редко считается с человеческими желаниями.
В последние годы стало очевидно, что стройная система контроля, которую десятилетиями выстраивал Ким Ир Сен, постепенно распадается. У разваливающейся экономики просто не хватает средств на ее поддержание. Официальные организации и "компетентные органы" стали относиться к выполнению своих задач с куда меньшим рвением, чем в былые времена.
Это не означает, что у "настоящего" диссидента, пишущего листовки или организующего кружки, есть шансы уцелеть. Однако рассказанный не к месту анекдот или продолжительный разговор с иностранцем на пхеньянской улице уже больше не являются безусловным основанием для ареста. Все реже с охотой ходят северяне на собрания, которые еще 15 лет назад отнимали 2-3 часа ежедневно. Потихоньку набирает силы новый частный бизнес: как мелкий полулегальный, так и крупный, который "крышуют" местные чиновники. И, наконец, в страну проникает информация из Китая, граница с которым сейчас почти не контролируется и в котором находятся десятки тысяч граждан Южной Кореи (а также два миллиона этнических корейцев - граждан КНР).
Рано или поздно северокорейцы узнают и о процветании Юга, и о многом другом. Смогут ли в таком случае власти держать их под контролем? Я в этом сомневаюсь.
-----
* -Ланьков Андрей - ведущий в России и в мире специалист по Корее. Автор ряда книг на русском, английском и корейском языках. В настоящий момент работает в Австралии.
Источник: http://get.adsmart.ru/330/16.html