Грелочный роцкас
Колыбельная пяти Лепестков
1
Когда тебе семнадцать, летним утром всегда хочется бежать. Это потом, в полдень, хорошо растянуться на душистой траве, покусывая обветренные губы, и любоваться робким танцем пушистых облаков. А на заре - бежать. Неважно, куда и зачем. Может, чтобы поймать мимолётную улыбку девушки, идущей по воду, и запомнить родимое пятнышко на её щеке. Может, чтобы полной грудью вдохнуть свежесть росы. Утро просит движения. Если тебе семнадцать, отказать непросто.
Клаус подтянул стоячий воротник куртки под горло, выдохнул облачко пара, разбежался и перепрыгнул небольшую пропасть. Бросил взгляд на электростанцию. Она медленно раскачивалась на ветру, похожая на двухметровый гороховый стручок.
Забравшись на уступ, юноша схватил её, вытащил энергоячейки, до отказа наполненные ветром, солнцем и магией высоты, и заменил их пустыми.
Это последняя. Пора домой.
Новый день обещал быть самым обычным.
У выходов из пещер в лучах утреннего солнца таяли странные ледяные скульптуры дикарей-грибоедов. Сверху, оттуда, где снег и лёд задорно искрились в вышине, местами спаивая плоские вершины воедино, доносились искажённые кислородными масками и эхом рассветные литании монахов-высотников. В холодном, дышавшем молодыми ветрами воздухе мелькали смутные тени жертв (от воздушного планктона до громадных, наполненных гелием Ф-китов) и хищников (от юрких двухголовых морвов до одинокого дракена с печальным человеческим лицом), слившиеся в привычном хороводе жизни и смерти. Далеко внизу медленно вздымалось и опадало, как грудь спящего, безбрежное море косматого тумана. Поскрипывали на ветру десятки железных дорог, монорельсовых линий и воздушных туннелей, проложенных по склонам и между ними, республиками и империями, людьми и нелюдью за пять последних столетий.
Просто летнее утро в Обратных Горах.
Спрятав ячейки в наплечную торбу, Клаус спустился на широкую площадку, заросшую ледяными эдельвейсами, приставил ко лбу ладонь и огляделся.
Отсюда открывался преотличный вид на Толстушку - одну из высочайших Гор. Клаус нашёл глазами серпантин, где по малолетству любил играть с другими детьми в салки-прыгалки, за что ему нещадно (впрочем, и беззлобно) драл уши воспитатель Клана, Рыжий Йохан. Правильно драл, отстранённо думал теперь Клаус, глядя, как с отвесного обрыва в бездну сыплются камешки.
Вдруг юноша заметил человеческую фигурку, неспешно бредущую вверх по тропе. Походка выдавала в страннике жителя низин - впрочем, явно не обделённого выносливостью и упорством. Клаусу стало любопытно. Он щёлкнул пальцами, наколдовав Окулус. Линии вдруг обрели невероятную чёткость, а склон Толстушки с фигуркой будто приблизился к наблюдателю.
Незнакомец выглядел браво. Внушающий уважение рюкзак. Полувоенные брюки и куртка с множеством разнокалиберных карманов. Комплект альпинистского снаряжения: «кошка», ледоруб, колья и левитационные амулеты. Конечно же, оружие: обрез - на поясе, стим-алебарда - за спиной. Волосы цвета лежалого снега собраны в «конский хвост», глаза спрятаны за зеркальными очками.
Чужак остановился и помахал Клаусу рукой.
Клаус энергично помахал в ответ, помедлил и вдруг сорвался с места. Он знал ещё один путь домой - более опасный, но и более короткий. Разбег, прыжок, схватить обглоданный водными потоками уступ, подтянуться…
Незнакомец явно направлялся в лагерь Клана. Будет занятное представление. Стоило успеть к началу.
Таких людей, время от времени приходивших во владения Кланов, здесь именовали по-разному. Изредка - романтиками. Иногда - авантюристами.
А чаще всего их звали «дарст».
На языке Кланов это значило нечто среднее между «турист» и «идиот».
Потому что военная форма защищала от холода, но почти совсем не спасала от сырости. Амулеты в Обратных Горах были совершенно бесполезны - не совместимы с магическим фоном. Много почему.
Лагерь Клана был выстроен на громадном - пятьдесят на четыреста шагов - карнизе, обнесённом шаткими перилами. Пара приземистых глинобитных домиков - на том, что повыше, реял видавший виды белый флаг с чёрным стрижом - и несколько шалашей. Выше по склону проступали пласты древней породы с громадными окаменелыми раковинами внутри.
Юноша успел вовремя. Седовласый как раз подошёл к воротам лагеря.
- Стой, где стоишь! - зычно гаркнул из «вороньего гнезда» Фридрих-Оторва, часовой, известный в Клане донельзя скверным характером. Он спешно сдвинул на затылок сомбреро, полы которого были увешаны птичьими и мышиными костями, и приник к оптике снайперской винтовки.
Незнакомец подчинился.
- Меня зовут Дункель. Хотел бы вступить в Клан Стрижей, - провозгласил он. Голос у чужака оказался глубоким и удивительно ровным, лишённым интонации.
- Вот прямо ждём-не дождёмся Дункеля! - фыркнул Фридрих. - Правда, народ? - народ ответил жизнерадостным ржанием. - Жизни без него никакой! Сидим и предвкушаем - приедет Дункель, и заживёёём! Ну что, обычай мы чтим. Клан открыт - для всех. Нам неважно, кто ты. Может, уголовник, а то и шпион. Может, скрываешься от долгов. Может, учёный-этнограф или разочаровавшийся в жизни клерк. Нам - всё равно. Мы - люди вольные. Считай, ты на испытательном сроке. Месяц тебе даю. Правда, кажется, что и недельки хватит - домой запросишься!
Новый приступ хохота прокатился по ущелью.
- Боюсь, меня не так поняли, - поднял голову Дункель. - Мне нужно полноправное членство. Десятником.
От подобной наглости Фридрих, казалось, временно утратил дар речи. Клаус замер на облюбованном для наблюдений уступе, боясь пошевелиться.
- Я сегодня добрый, - выкрикнул Фридрих. - Поэтому сразу стрелять не стану. Считаю до…
Договорить часовой не успел. От фигуры пришельца к «вороньему гнезду» протянулась бледно-голубая лента Кинезиса, Фридриха вздёрнуло в воздух и трянуло: раз, два.
Со стороны лагеря грянул дружный залп из пуль, стрел и боевых заклинаний. Дункель без труда остановил их, сложив из зафиксированных в воздухе орудий смертоубийства надпись: «Давайте жить дружно».
- Я могу считать себя принятым на озвученных условиях? - поинтересовался он, когда стрельба утихла.
Ему никто не ответил.
Клаус обнаружил, что улыбается во весь рот - новый десятник ему определённо нравился. Вот бы в завтрашней засаде попасть в его отделение!
- Молчание - знак согласия, - пришелец улыбнулся и бодрым шагом направился в центр лагеря. Фридрих шлёпнулся назад на свой пост.
И только тогда начал ругаться.
День Клауса пролетел в привычных заботах: юноша пас гигантских тлей, варил брынзу и паял микросхемы.
Под вечер Клаус в одиночестве сидел у костра и ворошил палочкой угли. Лицо мягко обволакивал жар от пламени, а сзади под куртку уже начинал заползать первый - ещё приятный - холодок сумерек. Где-то неподалёку прокуренный бас Рыжего Йохана вещал детям историю сотворения Лепестков.
- …Все вы знаете, что миры Лепестков - это текст. Роман, который мог бы сочинить Писатель. Но у Писателя мир вышел бы совершенным - каждый знал бы в нём своё место.
- А разве это плохо, дядя Йохан? - пискнул девчачий голосок.
- Да, Фиона, - уверенно ответил учитель. - Потому что тогда наша жизнь всегда была бы логичной - а значит, скучной. И поэтому вместо Писателя наш мир создал Графоман…
В тысячный раз дослушать знакомую легенду Клаусу было не суждено. На плечо ему легла тяжёлая и почему-то холодная рука.
В очках Дункеля отражался блеск ледников. А ещё Клаус увидел в них своё отражение - тонкое бледное лицо, длинные светлые волосы, знакомые с расчёской в лучшем случае шапочно, некстати вскочивший посреди лба прыщ. Да уж…
Впрочем, решительный прищур зелёных глаз юношу несколько утешил.
- Завтра ты в моей команде, парень. Запомни главное правило - беспрекословное подчинение. Я говорю - ты делаешь. Не раздумывая. Скажу бежать - ты бежишь. Скажу на руках - встанешь на руки. Скажу идти сквозь стену - ты забываешь о том, что перед тобой камень, и идёшь. Понял?
Клаус не выдал радости. По крайней мере, очень постарался.
Не отводя взгляда, он кивнул.
2
То тут, то там слышалось приглушённое ворчание - многие клановцы были не в восторге ни от стремительности карьерного роста нового десятника, ни от принятых им решений - так, засаду, план которой составляли три недели, перенесли на триста метров к северу. Впрочем, стоило Дункелю показать, что он прислушивается, разговоры моментально смолкали.
Клаус поглаживал ствол автомата и мрачно размышлял о том, как скучно оказалось сидеть в засаде.
Да чего уж, если подумать - вся эта война выглядела нелепой донельзя!
Республика Слеант сражались с ворг-со - жителями Эндоса, одного из пяти Лепестков, порталы в который, как всякий знает, есть в каждом живом существе - в его мечтах, видениях, воспоминаниях. Пару лет назад большая группа ворг-со не то чтобы вторглась, скорее - случайно попала в Реальный мир. Несчастные призраки попробовали забиться куда-нибудь в медвежий угол, но медведю в лице Слеанта это по вкусу не пришлось.
Клаус до сих пор не мог взять в толк, какую пользу Слеанту приносит перехват конвоев ворг-со. И смутно подозревал, что генералы Республики вряд ли понимают больше. Какой смысл уничтожать перевозимые ими записи чужих снов?
Вот только деньги, которые платил Слеант за перехваченные конвои, были самыми настоящими.
- Тебе страшно, - сказал вдруг Дункель без тени вопросительной интонации.
- Немного, - пожал плечами Клаус.
- Просто будь осторожен. Ворг-со - серьёзные ребята.
Клаус кивнул.
- Идут, - прошипел кто-то.
Колонна ворг-со ползла прямо по отвесному склону соседней горы. Она была невелика - два паукообразных горных танка и транспортная многоножка посередине. Головной танк бурил камень и вонзал конечности в полученные отверстия. Клаус увидел, что труднопроходимые участки, где порода осыпалась, колонна преодолевала по тонким, почти невидимым нитям чёрной полимерной паутины, протянутой предшественниками. Пару раз танки останавливались и подновляли прорванную сеть, выстреливая новые нити из специальных пушек на небольших головных башнях, но в целом колонна передвигалась удивительно быстро.
- По средней и задней машинам - бей! - заорал Дункель.
Простой и страшный клич разнёсся по ущелью.
Хором запели звуковые ружья - одна нога замыкающего «паука» разбилась, как стекло.
Надо отдать жителям Эндоса должное - среагировали они молниеносно. Танки открыли огонь, поливая склоны градом разрывных пуль. Эхо выстрелов пойманной птицей забилось о скалы.
И вдруг над самым ухом Клауса какофонию боя распорол железный шёпот Дункеля:
- Передний танк! Прыгай!
Несмотря на редкие шалости, Клаус всегда был на хорошем счету у Рыжего Йохана - учился он прилежно.
Запомни - беспрекословное подчинение!
Юноша не стал удивляться - он прыгнул, на лету обнажая меч-бладау. Ладонь Клауса запылала, когда он, приземлившись на броню переднего танка, наколдовал Феникс. Возникшего из ниоткуда ворг-со - на вид состоявшего из сотен параллельных плоскостей - сожгло в доли секунды.
Клаус оглянулся. Ничего себе! Клановый шаман всё-таки сумел вызвать демглона! Клаус невольно подумал о старике с уважением. Призрачное существо навалилось на многоножку и с грохотом уволокло её в пропасть.
Рядом тяжело упал Дункель.
- Хватайся! - он указал на скобу, приваренную к корпусу. - Крепче!
Клаус не думал - он подчинялся. Это его и спасло, когда стим-алебарду Дункеля вдруг охватило голубоватое пламя. Лезвие на огромной скорости описало круг, окатив всё вокруг дождём из лоскутов рваной паутины, и отправило танк вместе с Клаусом и самим десятником в свободный полёт.
Секунды падения показались вечностью.
Когда Клаус отважился открыть глаза, он обнаружил себя висящим над пропастью, орущим благим матом и конвульсивно, по-лягушачьи, дёргающим ногами. Почему-то представил себя со стороны. Дико смешно, наверное.
Рука, рванувшая его кверху, показалась юноше стальной. Клаус встал сперва на четвереньки, потом выпрямился, глядя на спасителя исподлобья.
- Беспрекословное подчинение, говоришь? - процедил он. - Всех членов команды?
- Про всех я не говорил, - спокойно возразил Дункель. - Мне нужен был именно ты. Пора нам кое-что обсудить.
За его спиной со щелчком открылся люк. От ворг-со Клаус ожидал любых пакостей. Химеру подсознания. Голема памяти. Робота, собранного из фрагментов сна.
Из люка высунулась тонкая, но вполне человеческая рука. Пальцы сжимали металлический цилиндр.
- Минуту внимания, господа! - послышался женский голос с лёгкой хрипотцой. - У меня в руке - алхимическая граната. Резкое движение - и всё в радиусе тридцати шагов превратится в золото.
Клаус и Дункель замерли, повернув головы к люку. Не опуская руки с гранатой, оттуда вылезла девушка в рабочем комбинезоне. Очки-консервы на лбу, ярко-синие волосы ниже плеч. Ослепительная улыбка на перемазанном машинным маслом лице. Серые глаза были серьёзны, но не умели погасить потаённую чертинку.
Клаус стрельнул глазами по сторонам. Похоже, танк приземлился на старую дорогу, построенную ещё до Прорыва в Туманном Лесу. Понятно теперь, почему Дункель перенёс место засады.
Точнее, ничего не понятно!
Здесь было теплее, чувствовалась сырость. Бледно-зелёный свет выходящих на поверхность люменитных жил смешивался с тусклым мерцанием фосфоресцирующей плесени. Склоны расступались и уходили далеко в стороны. Между ними до самого туманного моря простиралось Межгорье.
- Ты - альтех, не так ли? - не меняя интонации, спросил синевласую Дункель. - Работа на ворг-со - часть твоего Паломничества, не так ли? Хочешь заставить технику сна работать на Великий Альтех?
- Веру в прогресс не победить, - старинный девиз альтехов девушка произнесла с лёгким удивлением.
- У меня есть предложение, которое устроит вас обоих, - всё тем же скучным голосом сообщил мужчина. - Как нам называть тебя?
- Хильда. Я слушаю, - девушка приняла вызов Дункеля и старалась выглядеть столь же невозмутимой. Только улыбка постепенно увяла, о чём Клаус немного сожалел. - Но недолго. Вы уже порядком окислили металл моего терпения.
Забавный жаргон, подумал Клаус. Впрочем, чего ещё ждать от классической секты технопоклонников?
- Вашего покорного слугу здесь сперва приняли за учёного, что его, кстати, весьма позабавило. Как ты думаешь, Клаус, - обратился Дункель к юноше, - что эти учёные здесь ищут?
- Сами они говорят, что изучают местных зверей, растения. И нас - Свободные Кланы. Обычаи и всякое такое.
Дункель только улыбнулся.
- Конечно, они врут, - констатировал Клаус, пожав плечами. - Они изучают сами Горы. Пытаются понять, почему те не разрушаются.
- То есть они ищут Источник магии, на котором держится это место, - вмешалась Хильда. - В общем, это понятно. Но…
- Но, даже если Источник будет найден, им никто не сумеет воспользоваться… - вздохнул Дункель.
- …Кроме эктомагов, - завершил Клаус. - А ты, похоже, один из них, - и он победно воззрился на седовласого.
Эктомаги. Хозяева магических Источников. Властители мест силы. Те, кто ведёт в бой легионы Кригштадта. Кто разжигает негасимое пламя Инферно. Кто тонет вместе с Атлантисом.
Это многое объясняло.
Однако Дункель покачал головой, хотя в его голосе Клаусу на миг почудились уважительные нотки:
- Близко легло. Но всё-таки - мимо… Ты помнишь своих родителей, мальчик? Настоящих родителей?
Клаус помнил немного. Он вырос в Клане. Всего одно воспоминание. Мамины глаза - ясно-голубые, как горное небо ранней осенью. И мотив песни, которую она пела Клаусу когда-то невообразимо давно. Слова? Добро, сон, что-то нежно-хрустальное… Что касается папы… Пустота. Рыжий Йохан был хорошим учителем. Обожал рассказывать всякие истории, набив трубку мхом и лениво почёсывая пузо. Вот только он никогда не пытался заменить Клаусу отца. Да и рассказчик был неважнецкий, если откровенно.
Стоп. Да что этот низинник о себе возомнил?!
- Я не понимаю тебя, чужак, - процедил Клаус.
- Понимаешь. Твоего отца прозвали Самумом, а мать - Вьюгой. Ты - потомок эктомагов. Законный правитель Циклона. Идём. Я отведу вас туда. Ты получишь силу, а Хильда… - он покосился на девушку. - Её Паломничество завершится триумфом, когда она сможет - с твоего позволения, естественно, - изучить ветряные механизмы Циклона.
Шквал информации спутал мысли Клауса окончательно. Юноша попробовал прислушаться к себе.
Чего я хочу?
Вернуться в Клан? Где меня могут счесть сообщником предателя и казнить?
Кто заплачет обо мне?
Уж не Йоган, это точно.
Что мне вообще нужно от жизни?
Пару секунд Клаус был честен с собой - и признался себе, что понятия об этом не имеет.
- Зачем тебе всё это? Кто ты такой? - почти закричал он.
- Подумай сам, Клаус, - устало произнёс Дункель. Он враз осунулся и теперь выглядел так, словно постарел лет на пятнадцать. - Что может помешать эктомагам - самым могущественным людям Реала - принимать решения? Что стесняет их свободу?
- Не знаю, - соврал Клаус, хотя всё прекрасно понял.
- Ничто. Кроме совести. А я и есть совесть. Совесть твоих родителей.
- Похоже, вы - интересные ребята, - прервала немую сцену Хильда. - Я согласна, - она опустила гранату. - Только сначала - вылечите моего пупсика! - и она указала на танк.
3
Клаус был не в духе. Мир за пределами Обратных Гор он представлял себе другим. Более разнообразным, что ли?
«Пупсик» медленно полз по дороге через Туманный Лес. Корпус слегка покачивался, путешественники держались за скобы, вставив ноги в специальные «стремена».
- Мне кажется, ты должен простить их, - сказала вдруг Хильда. Она тоже предпочла ехать на броне, предоставив управление автоматике, чем несколько удивила Клауса. Похоже, за время Паломничества, проведённого в компании жителей Эндоса, девушка стосковалась по простому человеческому общению. - Знаешь, почему мы не верим в богов?
- Нет, - отрезал Клаус. Он не был расположен к беседе.
- Чтобы поверить в бога, сначала придётся выбрать одного из них. Выбрать своего Создателя. А есть ли у нас право на такой выбор? Твои родители создали тебя, это факт.
- Твои родители просто немного поспешили, - неуклюже вмешался Дункель. - Они не были готовы к ответственности…
- Приятно слышать, что меня считают ошибкой, - съязвил Клаус. - Очень утешает.
Повисла долгая неловкая пауза.
В глубине души Клаус понимал, почему спутников так и тянет поболтать. Это всё нервы. Вот уже десять лет, как Лес превратился в одно из самых опасных мест на свете. Собственно, тогда его и стали называть Туманным.
Тогда здесь открылся путь на другой Лепесток. Широкая, торная дорога.
Дорога в Тумад. На Лепесток смерти.
Сгущались сумерки. Сизая дымка укутала всё вокруг. Было тихо - так, как в обычном лесу не бывает никогда. Зловеще скрежетали мохнатые ели, да бормотал о чём-то своём ветер.
Впрочем, животных Клаус пару раз всё же замечал: в кустах у дороги лежали чьи-то мумифицированные останки.
И демглоны, и тумангелы брезгуют мясом. Им хватает душ.
- Привал, - скомандовал Дункель, когда они проезжали мимо одинокого заброшенного дома.
Путники забрались в убогую комнатушку, в которую сквозь разбитое окно проросли еловые лапы. Стены из вагонки были хаотично исцарапаны геометрическими фигурами. В ближнем углу валялись лосиные рога, в дальнем - громоздились какие-то банки.
Пахло грибами и хвоей.
Интересно, кто здесь жил?
Сон не шёл. Клаус уселся под окном и стал смотреть на звёзды. У земли всё равно было ничего не разглядеть - всё тонуло в туманных волнах.
- Ты знаешь о том, что пока людям не было известно о Титании и вообще о Лепестках, все верили в космос? - шёпотом спросила Хильда. Она подошла совершенно бесшумно. - В бесконечное множество миров. Мне кажется, это была хорошая сказка.
- А оказалось - это просто титаны что-то жгут там, наверху. То ли фейерверки, то ли друг друга. Да, жалко, что космоса на самом деле нет, - он сделал паузу и вдруг спросил, - Про мою семью ты уже знаешь. А твоя…
- У альтехов семьи не бывает, - вздохнула Хильда. - В каком-то смысле нас выращивают. Генетическая программа. Главные техники сводят двух людей с оптимальным сочетанием ДНК. Оплодотворённую яйцеклетку вынашивает киберматка. Это любопытный механизм… - она осеклась и замолчала.
- Прости, - Клаус отвёл глаза.
- Не стоит. Мне самой хотелось это рассказать, - хихикнула девушка. - Иногда хочется, чтобы тебя пожалели.
Потом они просто сидели рядом. От Хильды терпко пахло потом и машинным маслом, но сейчас этот запах почему-то казался Клаусу почти приятным. А где-то на грани восприятия зазвучала мамина колыбельная…
- Вставай! - крик Дункеля вырвал Клауса из забытья. Голову, казалось, до краёв залили расплавленным свинцом. За звуком пришёл свет - хищный, немилосердный. Зарябило в глазах.
И тут Клаус увидел.
Через окно в комнату влезал, - или, скорее, вливался - призрачный силуэт. Туманные контуры дрожали, как воздух над очагом. Ног у тумангела не было - он парил в двух шагах над землей - зато имелись целых шесть рук с тонкими пальцами полуметровой длины. Сквозь эфир плоти проступали чёрные кости.
А ещё - тумангел плакал. По полупрозрачному лицу катились светящиеся росинки.
Заклятия Дункеля - непобедимого Дункеля, всегда знающего, что делать, - похоже, не причиняли существу ни малейшего вреда.
Клаус метнул Нихил. Сгусток тьмы прошёл на вылет и растворился в тумане.
Сил сдерживать тумангела почти не оставалось.
И тут за спиной раздался голос Хильды.
- Знаешь, сколько нужно альтехов, чтобы починить генератор?
Девушка едва не светилась от излучаемой магии. Клаус не мог понять, что именно она делает. Но ему почудилось, что движения тумангела замедлились.
- Трое, - продолжила Хильда удивительно спокойным голосом. - Один работает, двое читают молитвы.
Тумангел остановился. Клаус заметил - существо перестало плакать.
Через мгновение тумангел исчез. Растворился в тумане.
Клаус с Дункелем обернулись одновременно.
- Необязательно, чтобы анекдот был смешным. Достаточно, чтобы был нелепым, - пожала Хильда плечами.
И только потом упала в обморок.
- Ты хочешь сказать, что для изгнания тумангела достаточно рассмешить его? - спросил Клаус через полчаса, отпаивая Хильду горячим чаем.
- У них своеобразное чувство юмора. А ещё - уходя, они забирают магию. Я пуста. Не уверена, что слабый маг сможет повторить такое.
- Спасибо, - искренне сказал Клаус. - Ты многое знаешь об тумангелах. Уже бывала здесь?
Хильда печально улыбнулась, отведя с лица прядь синих волос. На миг закатила глаза и ответила:
- Семьдесят... нет, семьдесят три. Это если считать, сколько раз мы пересекали границу леса. Если бы ты знал, как эти ворг-со любят наматывать круги! Зачем - можешь не спрашивать, - пожала она плечами. - И то, о чём подумал, тоже.
Клаус недоумённо уставился на девушку.
- О том, почему не сказала раньше, - она снова улыбнулась. Вот только глаза остались серьёзными. - Знание - сила, так учат альтехов. Мы не разбрасываемся им просто так.
Заснуть ни у кого больше не вышло. Вскоре «пупсик» зашагал дальше.
Великий город Циклон они увидели на рассвете. Лес разомкнул объятия, выпуская путешественников на простор холмистой равнины.
Впереди лениво клубился смерч - немыслимых размеров. Из верхней его части вырастали облачные шпили, а в глубине кружились здания и целые воздушные острова, поросшие ивняком.
Когда до города оставалось шагов пятьсот, Дункель помахал невидимым наблюдателям. Миг спустя Клаус почувствовал, как транспортный ветер подхватывает «пупсика» и осторожно, почти ласково тащит вверх.
Впрочем, примерно на полпути танк пришлось оставить в воздушном доке - въезд в город на собственном транспорте, как оказалось, стоил немалых денег.
Хильда собралась было протестовать, но только чмокнула «пупсика» в активную защиту, проворно отвинтила с корпуса какой-то мелкий сенсор и спрятала в карман.
Наверху троицу встретили штормовые - нечто среднее между гидами и полицейскими, как объяснил Дункель, - в тёмно-синей униформе, вооружённые миниатюрными грозовыми тучками, клубившимися вокруг поясов.
- Куда править? - спросил старший из них, жестом приглашая гостей на транспортную платформу.
- Улица Града, три, - не моргнув глазом, соврал Дункель.
Платформа тронулась. Клаус во все глаза разглядывал стены из двумерных ливней, воздушные шары, исписанные яркими рунами рекламы, парки с деревьями-молниями и мощёные радугой мостовые. По улицам спешили по своим делам и просто гуляли местные жители - ещё более удивительные, чем сам город. Дети играли в догонялки с живыми солнечными зайчиками. Старушка чинно выгуливала на поводке здоровенного элементаля полярного сияния. В причёске модницы, остановившейся напротив витрины ювелирного магазина, тлели огни Святого Эльма.
Клауса охватило странное, незнакомое чувство. Словно впервые в жизни он оказался дома.
Наконец боковым зрением Клаус заметил, как подмигнул Дункель.
План разрабатывали весь остаток ночи после нападения тумангела. Сейчас Клаус должен был вырубить штормового, Хильда - перехватить управление платформой. А потом - рвануть прямо к Ливневым Чертогам, где, по словам Дункеля, и находился Источник…
Клаус метнул взгляд в сторону жертвы - и наткнулся на снисходительную усмешку.
- Ох уж эти приезжие, - посетовал штормовой досадливо. - Всем - одно и тоже. Хоть бы кто город посмотреть приехал! Красиво же, ядрён муссон! А! - махнул он рукой. - Значит, так. Если что… эээ… непредвиденное приключится, всем нам придётся учиться летать в, так сказать, экспресс-режиме.
Клаус снова перевёл взгляд на Дункеля. Тот бессильно играл желваками.
- Так что предлагаю обойтись без крайних мер, - штормовой вдруг улыбнулся. - Доставлю я вас к Источнику, с ветерком, так сказать. В конце концов, мы не его охраняем - не нужно это. Вас, дураков, бережём. Но и вам, кажись… А!..
Он не стал заканчивать фразу. Платформа заложила резкий вираж.
Чертоги, вопреки ожиданиям Клауса, оказались вполне себе каменными. Шестиугольное основание, увенчанное тремя готическими шпилями. Фасад освещала россыпь шаровых молний.
Платформа причалила к крыльцу. Клаус шагнул на разноцветные камни, оглянулся.
Штормовой дурашливо отдал честь и отчалил со словами:
- Если передумаете и предпочтёте самоубивству тёплую и удобную камеру - только свистните!
Внутрь Чертогов вела арочная дверь.
- Нам не стоит входить, - придержал Хильду Дункель. - Мы - не эктомаги.
4
Когда тебе семнадцать, спасать мир ещё просто.
Но уже начинаешь что-то подозревать.
Воздух в Чертогах оказался неожиданно сухим, а обстановка - на редкость спартанской. Контуры предметов едва угадывались в темноте. Никаких магических кристаллов, огненных колодцев и прочей бутафории Клаус, как ни старался, углядеть не смог.
- Дрянная здесь погодка, - сказал кто-то скрипучим голосом. - Верно, наследник?
- Страж, я полагаю?
- К сожалению, да, - грустно ответил Страж. - Именно так меня и зовут. Пожалели имени собственного - и пожалуйста, будь добр, существуй в абстрактном виде.
- Что теперь? - задал Клаус вопрос в пустоту. - Мы должны драться?
- Зачем? - искренне удивился Страж, оставаясь невидимым. - Я чувствую в тебе кровь эктомага. Звучит пошло, знаю. Но раз чувствую, значит - проиграю. А это, между прочим, больно! Бери силу, мне не жалко.
И Клаус - взял.
Он ждал ощущения могущества, буйства крови, рвущейся из тесных жил на свободу. Он был готов почувствовать исполинский вихрь, слиться с ним, впустить в душу…
Вместо этого на Клауса пало бремя. Юноша словно превратился в атланта из древних легенд, взвалившего на плечи непонятную большинству тяжесть небесного свода. Один единственный вздох на миг показался подвигом.
- Ах, да! - Страж сдавленно хихикнул. - Прежде, чем я уйду… Что это… существо рассказало тебе, Клаус? Что ты знаешь о своих родителях? Кроме того, что они бросили тебя в первом же удобном месте?
Потом он говорил, а Клаус слушал. В конце концов голос Стража стал затихать, повторяя снова и снова:
- Теперь ты понял, почему они сбежали? Почему сбежали? Почему…
Когда Клаус вышел наружу, то не стал прятать глаза.
- Помните прощальные слова Писателя к людям, - того, который не стал создавать наш мир? - собственный голос показался Клаусу чужим. Что-то у него внутри, на самой границе с Эндосом, сломалось, выгорело, рассеялось прахом. - «Я бы хотел предложить тему предательства. Из этого должны получиться интересные истории».
Дункель выдержал взгляд юноши. Почти.
- Я не сумел отыскать твоих родителей, - впервые в железном голосе совести послышались ржавые нотки. - Они хорошо спрятались. Ты был моей последней надеждой. Я тянул, сколько мог. Искал другие способы. Их нет, Клаус. Я уверен - ты меня не простишь. И всё же - прошу прощения.
Хильда хмуро переводила взгляд с одного спутника на другого.
Клаус ничего не ответил. Он смотрел вниз, туда, откуда поднимались клубы сизого тумана. Вовсе непохожего на облачные стены Циклона.
Мы удивительно вовремя, подумал он. Началось.
Когда-то Клаус спросил у Рыжего Йохана, чем демглоны отличаются от тумангелов.
Тот набил трубку курительным мхом, щёлкнул огнивом и затянулся.
- Всё просто, - ответил он, выпустив колечко едкого дыма. - Тумангелы убивают в слезах. Демглоны - смеются.
Сейчас Клаус слышал этот смех. Нет, он не был зловещим.
Он был детским. Чистым и звонким, как утренняя роса.
Эктомаги - самые могущественные люди этого мира.
Но даже они - не всесильны.
Папа и мама… Их было двое. Они сбежали. Потому что среди их даров был и пророческий. Они узнали, что через семнадцать лет в Циклоне откроются ворота в Тумад.
И сюда пожалует на экскурсию демглонический детсад.
Мелких демглонов становилось всё больше. Вихрь расползался, становился туманом. Пол задрожал и накренился. Что-то с грохотом упало и покатилось.
Хильда и Дункель что-то кричали. Клаус не мог разобрать.
Он ударил.
Всей обретённой мощью. Мукой искалеченного времени. Светом погасших звёзд. Ненавистью истреблённых народов. Радостью переживших апокалипсис.
Ударил раздувшейся до самой Титании душой.
Из носа брызнула кровь, виски заломило.
Он увидел, как Хильда тоже творит какое-то технозаклятие, невероятно изощрённое, но безнадёжно слабое.
Демглонов было слишком много.
Дункель же ничего не предпринимал - он уходил. Истаивал в воздухе, рассыпая синие искры. Совесть Вьюги и Самума была теперь спокойна - сделано всё, что можно.
Клаус зажмурился.
У него осталось ещё одно дело. Последнее нечасто бывает важным. Похоже, мне повезло, подумал юноша.
…Отец стоял у амбразуры и смотрел в монокуляр. Небо снаружи пылало. Клаус узнал это место - Кригштадт, город вечной войны. Улицы здесь убирали напалмом, суд вершился на поле боя, а на дорогах шёл бесконечный парад - своего рода система общественного транспорта.
Так решил местный эктомаг.
- Я не буду врать, что ждал тебя... сын, - заговорил отец. Клаус почему-то видел его со спины. Голос у отца оказался неожиданно высоким. А магической силы в нём почти не ощущалось. - Мне хотелось думать, что этот день всё-таки не настанет.
- Где мама? - спросил Клаус.
- Мы расстались, - произнёс отец ровным голосом. - Пять лет назад. Не знаю, где она. Потому что не хочу знать. - Мужчина резко обернулся. - Ты ждал чего-то другого?
Для мага - даже слабого - разгладить морщины и нарастить волосы - дело миллисекунды. Но отец этого не делал. Он был стар - и это его устраивало. Бесцветное, не слишком запоминающееся лицо. Набрякшие веки. Залысины. Дряблая кожа. Недельная щетина.
- Нет, - честно ответил Клаус. - Вы жили только для себя.
- В жизни много простых радостей, сын. Ты ещё поймёшь, как ими не хочется жертвовать ради власти, - медленно проговорил отец.
- И всё-таки иногда кто-то должен делать шаг вперёд, - возразил Клаус.
Повисла пауза. И Клаус вдруг понял. Осознал.
- Нам не о чем говорить, сын, - сказал отец устало, но твёрдо, будто прочитав мысли юноши. - То, что ты хочешь услышать, будет неправдой. А на самом деле - у меня новая семья. Простые люди. И я... наверное, счастлив. Это просто, когда у тебя нет совести. Поговори с мамой. Ей это может быть нужнее.
Снаружи протяжно заревели батареи реактивной артиллерии.
- Проклятье сбылось, - переждав канонаду, сказал Клаус.
- Я знаю, - коротко ответил отец. - Поспеши, если хочешь её увидеть.
Место, где пребывала мать, Клаус с ходу опознать не сумел. Она сидела на скамье в длинной галерее. Одну стену целиком занимал огромный монитор, испещрённый столбцами иероглифов. Вторая стена представляла собой струи громадного водопада. Под каменным потолком скользили какие-то тонкие зелёные лучи. Очертания предметов - непривычно резкие, от них сразу заболели глаза.
Похоже, это не Реал, подумал Клаус.
Скорее всего - последний, пятый Лепесток, о котором мало что знали даже эктомаги.
Мать подняла глаза - в них по-прежнему хватало осеннего неба. В отличие от отца, она не брезговала омоложением и выглядела именно такой, какой её помнил Клаус.
В глубине молодых глаз возник страх. И больше ничего.
Мать не стала говорить.
Вместо этого она запела. Та самая песня из прошлого.
Клочок памяти, ставший оружием.
Мать вложила в песню заклинание сна. Впрочем, теперь Клаус был куда сильнее её и держался без труда. Он не отрываясь смотрел в осеннее небо над горами, пока оттуда не брызнул редкий дождь слёз.
Клаус разлепил веки, прерывая связь. Он посмотрел родителям в глаза.
Что ещё?
Ещё он понял, что делать.
Клаус подхватил ещё звеневший в ушах мотив.
Сейчас он не хотел вспоминать, что у него нет ни голоса, ни слуха. Колыбельная заструилась над городом-бурей - неумелая, хриплая, искренняя. Сначала не происходило ничего. А потом…
Один за другим демоны останавливались. Начинали гудеть, - ровно, как электроприборы. А потом - умолкать и будто бы сжиматься.
Дети засыпали. Что ж, сегодня они недурно пошалили. Клаус почти поверил, что у него получится.
В этот миг туман взорвался.
Не было ни грохота, ни вспышки. Только клубы дыма и пара рванулись на свободу, как полноводная река, рвущая на куски старую плотину.
Из дыма выходили сотни демглонов.
На этот раз - взрослых.
Впереди всех шёл огромный, высотой с двухэтажный дом, Царь Мглы в бледной короне. Он оставлял за собой странный след - будто выпивал все цвета из окружающего мира.
Что сказать существам, воплощающим ненависть и злобу? Спеть любовную балладу?
Силы покинули Клауса. Теперь уж точно - всё. Он ещё пытался что-то бормотать, но демглонам было наплевать на эти жалкие попытки.
Царь Мглы не спеша, с достоинством пересёк площадь, подошёл к одному из детей.
Взял его за руку.
Степенно поклонился. Развернулся и вместе с «малышом» пошёл назад, к порталу в Тумад. Другие делали то же самое.
Когда до Клауса дошло, что кланяются именно ему, он сполз на пол и засмеялся. Какая трогательная сцена воссоединения. Просидел минут десять, разглядывая цветные круги перед глазами, потом услышал стон Хильды. Собрался и подполз к ней. Девушка лежала, полуоткрыв глаза. Наверняка ей не терпится узнать, что он сделал. И как.
- Что с тобой? - спросила Хильда вместо этого.
Губы Клауса тронула улыбка. По подбородку скользнула горячая капелька крови. Почему-то он был благодарен Хильде за то, что вопрос оказался именно таким.
- Не знаю, - честно признался он, нежно стирая с лица девушки пыль и кровь. - Может, я взрослею? Хочется надеяться.
- Моё Паломничество окончено, - серьёзно сказала Хильда. - Я могу остаться?
Клаус не стал отвечать на этот очаровательно дурацкий вопрос. Вместо этого он нежно провёл пальцами по синим волосам.
- Только всё-таки расскажи альтехам про механику ветра, - попросил он. - Это будет… правильно.
- Хорошо, - наконец она улыбнулась.
Клаус с минуту ловил чёртиков в глазах девушки, а потом приобнял её и вывел на балкон.
Дункеля больше не было. Родители чувствовали вину перед городом - но не перед сыном.
Буря снова набирала силу. Со всех сторон к Чертогам летели десятки платформ со штормовыми - и просто жителями.
Будем знакомы, город. Меня зовут Клаус. Прозвищ не надо - имя собственное всегда лучше, Страж не даст соврать.
Я не оставлю тебя.
И наших с Хильдой детей - тоже.
1
Когда тебе семнадцать, летним утром всегда хочется бежать. Это потом, в полдень, хорошо растянуться на душистой траве, покусывая обветренные губы, и любоваться робким танцем пушистых облаков. А на заре - бежать. Неважно, куда и зачем. Может, чтобы поймать мимолётную улыбку девушки, идущей по воду, и запомнить родимое пятнышко на её щеке. Может, чтобы полной грудью вдохнуть свежесть росы. Утро просит движения. Если тебе семнадцать, отказать непросто.
Клаус подтянул стоячий воротник куртки под горло, выдохнул облачко пара, разбежался и перепрыгнул небольшую пропасть. Бросил взгляд на электростанцию. Она медленно раскачивалась на ветру, похожая на двухметровый гороховый стручок.
Забравшись на уступ, юноша схватил её, вытащил энергоячейки, до отказа наполненные ветром, солнцем и магией высоты, и заменил их пустыми.
Это последняя. Пора домой.
Новый день обещал быть самым обычным.
У выходов из пещер в лучах утреннего солнца таяли странные ледяные скульптуры дикарей-грибоедов. Сверху, оттуда, где снег и лёд задорно искрились в вышине, местами спаивая плоские вершины воедино, доносились искажённые кислородными масками и эхом рассветные литании монахов-высотников. В холодном, дышавшем молодыми ветрами воздухе мелькали смутные тени жертв (от воздушного планктона до громадных, наполненных гелием Ф-китов) и хищников (от юрких двухголовых морвов до одинокого дракена с печальным человеческим лицом), слившиеся в привычном хороводе жизни и смерти. Далеко внизу медленно вздымалось и опадало, как грудь спящего, безбрежное море косматого тумана. Поскрипывали на ветру десятки железных дорог, монорельсовых линий и воздушных туннелей, проложенных по склонам и между ними, республиками и империями, людьми и нелюдью за пять последних столетий.
Просто летнее утро в Обратных Горах.
Спрятав ячейки в наплечную торбу, Клаус спустился на широкую площадку, заросшую ледяными эдельвейсами, приставил ко лбу ладонь и огляделся.
Отсюда открывался преотличный вид на Толстушку - одну из высочайших Гор. Клаус нашёл глазами серпантин, где по малолетству любил играть с другими детьми в салки-прыгалки, за что ему нещадно (впрочем, и беззлобно) драл уши воспитатель Клана, Рыжий Йохан. Правильно драл, отстранённо думал теперь Клаус, глядя, как с отвесного обрыва в бездну сыплются камешки.
Вдруг юноша заметил человеческую фигурку, неспешно бредущую вверх по тропе. Походка выдавала в страннике жителя низин - впрочем, явно не обделённого выносливостью и упорством. Клаусу стало любопытно. Он щёлкнул пальцами, наколдовав Окулус. Линии вдруг обрели невероятную чёткость, а склон Толстушки с фигуркой будто приблизился к наблюдателю.
Незнакомец выглядел браво. Внушающий уважение рюкзак. Полувоенные брюки и куртка с множеством разнокалиберных карманов. Комплект альпинистского снаряжения: «кошка», ледоруб, колья и левитационные амулеты. Конечно же, оружие: обрез - на поясе, стим-алебарда - за спиной. Волосы цвета лежалого снега собраны в «конский хвост», глаза спрятаны за зеркальными очками.
Чужак остановился и помахал Клаусу рукой.
Клаус энергично помахал в ответ, помедлил и вдруг сорвался с места. Он знал ещё один путь домой - более опасный, но и более короткий. Разбег, прыжок, схватить обглоданный водными потоками уступ, подтянуться…
Незнакомец явно направлялся в лагерь Клана. Будет занятное представление. Стоило успеть к началу.
Таких людей, время от времени приходивших во владения Кланов, здесь именовали по-разному. Изредка - романтиками. Иногда - авантюристами.
А чаще всего их звали «дарст».
На языке Кланов это значило нечто среднее между «турист» и «идиот».
Потому что военная форма защищала от холода, но почти совсем не спасала от сырости. Амулеты в Обратных Горах были совершенно бесполезны - не совместимы с магическим фоном. Много почему.
Лагерь Клана был выстроен на громадном - пятьдесят на четыреста шагов - карнизе, обнесённом шаткими перилами. Пара приземистых глинобитных домиков - на том, что повыше, реял видавший виды белый флаг с чёрным стрижом - и несколько шалашей. Выше по склону проступали пласты древней породы с громадными окаменелыми раковинами внутри.
Юноша успел вовремя. Седовласый как раз подошёл к воротам лагеря.
- Стой, где стоишь! - зычно гаркнул из «вороньего гнезда» Фридрих-Оторва, часовой, известный в Клане донельзя скверным характером. Он спешно сдвинул на затылок сомбреро, полы которого были увешаны птичьими и мышиными костями, и приник к оптике снайперской винтовки.
Незнакомец подчинился.
- Меня зовут Дункель. Хотел бы вступить в Клан Стрижей, - провозгласил он. Голос у чужака оказался глубоким и удивительно ровным, лишённым интонации.
- Вот прямо ждём-не дождёмся Дункеля! - фыркнул Фридрих. - Правда, народ? - народ ответил жизнерадостным ржанием. - Жизни без него никакой! Сидим и предвкушаем - приедет Дункель, и заживёёём! Ну что, обычай мы чтим. Клан открыт - для всех. Нам неважно, кто ты. Может, уголовник, а то и шпион. Может, скрываешься от долгов. Может, учёный-этнограф или разочаровавшийся в жизни клерк. Нам - всё равно. Мы - люди вольные. Считай, ты на испытательном сроке. Месяц тебе даю. Правда, кажется, что и недельки хватит - домой запросишься!
Новый приступ хохота прокатился по ущелью.
- Боюсь, меня не так поняли, - поднял голову Дункель. - Мне нужно полноправное членство. Десятником.
От подобной наглости Фридрих, казалось, временно утратил дар речи. Клаус замер на облюбованном для наблюдений уступе, боясь пошевелиться.
- Я сегодня добрый, - выкрикнул Фридрих. - Поэтому сразу стрелять не стану. Считаю до…
Договорить часовой не успел. От фигуры пришельца к «вороньему гнезду» протянулась бледно-голубая лента Кинезиса, Фридриха вздёрнуло в воздух и трянуло: раз, два.
Со стороны лагеря грянул дружный залп из пуль, стрел и боевых заклинаний. Дункель без труда остановил их, сложив из зафиксированных в воздухе орудий смертоубийства надпись: «Давайте жить дружно».
- Я могу считать себя принятым на озвученных условиях? - поинтересовался он, когда стрельба утихла.
Ему никто не ответил.
Клаус обнаружил, что улыбается во весь рот - новый десятник ему определённо нравился. Вот бы в завтрашней засаде попасть в его отделение!
- Молчание - знак согласия, - пришелец улыбнулся и бодрым шагом направился в центр лагеря. Фридрих шлёпнулся назад на свой пост.
И только тогда начал ругаться.
День Клауса пролетел в привычных заботах: юноша пас гигантских тлей, варил брынзу и паял микросхемы.
Под вечер Клаус в одиночестве сидел у костра и ворошил палочкой угли. Лицо мягко обволакивал жар от пламени, а сзади под куртку уже начинал заползать первый - ещё приятный - холодок сумерек. Где-то неподалёку прокуренный бас Рыжего Йохана вещал детям историю сотворения Лепестков.
- …Все вы знаете, что миры Лепестков - это текст. Роман, который мог бы сочинить Писатель. Но у Писателя мир вышел бы совершенным - каждый знал бы в нём своё место.
- А разве это плохо, дядя Йохан? - пискнул девчачий голосок.
- Да, Фиона, - уверенно ответил учитель. - Потому что тогда наша жизнь всегда была бы логичной - а значит, скучной. И поэтому вместо Писателя наш мир создал Графоман…
В тысячный раз дослушать знакомую легенду Клаусу было не суждено. На плечо ему легла тяжёлая и почему-то холодная рука.
В очках Дункеля отражался блеск ледников. А ещё Клаус увидел в них своё отражение - тонкое бледное лицо, длинные светлые волосы, знакомые с расчёской в лучшем случае шапочно, некстати вскочивший посреди лба прыщ. Да уж…
Впрочем, решительный прищур зелёных глаз юношу несколько утешил.
- Завтра ты в моей команде, парень. Запомни главное правило - беспрекословное подчинение. Я говорю - ты делаешь. Не раздумывая. Скажу бежать - ты бежишь. Скажу на руках - встанешь на руки. Скажу идти сквозь стену - ты забываешь о том, что перед тобой камень, и идёшь. Понял?
Клаус не выдал радости. По крайней мере, очень постарался.
Не отводя взгляда, он кивнул.
2
То тут, то там слышалось приглушённое ворчание - многие клановцы были не в восторге ни от стремительности карьерного роста нового десятника, ни от принятых им решений - так, засаду, план которой составляли три недели, перенесли на триста метров к северу. Впрочем, стоило Дункелю показать, что он прислушивается, разговоры моментально смолкали.
Клаус поглаживал ствол автомата и мрачно размышлял о том, как скучно оказалось сидеть в засаде.
Да чего уж, если подумать - вся эта война выглядела нелепой донельзя!
Республика Слеант сражались с ворг-со - жителями Эндоса, одного из пяти Лепестков, порталы в который, как всякий знает, есть в каждом живом существе - в его мечтах, видениях, воспоминаниях. Пару лет назад большая группа ворг-со не то чтобы вторглась, скорее - случайно попала в Реальный мир. Несчастные призраки попробовали забиться куда-нибудь в медвежий угол, но медведю в лице Слеанта это по вкусу не пришлось.
Клаус до сих пор не мог взять в толк, какую пользу Слеанту приносит перехват конвоев ворг-со. И смутно подозревал, что генералы Республики вряд ли понимают больше. Какой смысл уничтожать перевозимые ими записи чужих снов?
Вот только деньги, которые платил Слеант за перехваченные конвои, были самыми настоящими.
- Тебе страшно, - сказал вдруг Дункель без тени вопросительной интонации.
- Немного, - пожал плечами Клаус.
- Просто будь осторожен. Ворг-со - серьёзные ребята.
Клаус кивнул.
- Идут, - прошипел кто-то.
Колонна ворг-со ползла прямо по отвесному склону соседней горы. Она была невелика - два паукообразных горных танка и транспортная многоножка посередине. Головной танк бурил камень и вонзал конечности в полученные отверстия. Клаус увидел, что труднопроходимые участки, где порода осыпалась, колонна преодолевала по тонким, почти невидимым нитям чёрной полимерной паутины, протянутой предшественниками. Пару раз танки останавливались и подновляли прорванную сеть, выстреливая новые нити из специальных пушек на небольших головных башнях, но в целом колонна передвигалась удивительно быстро.
- По средней и задней машинам - бей! - заорал Дункель.
Простой и страшный клич разнёсся по ущелью.
Хором запели звуковые ружья - одна нога замыкающего «паука» разбилась, как стекло.
Надо отдать жителям Эндоса должное - среагировали они молниеносно. Танки открыли огонь, поливая склоны градом разрывных пуль. Эхо выстрелов пойманной птицей забилось о скалы.
И вдруг над самым ухом Клауса какофонию боя распорол железный шёпот Дункеля:
- Передний танк! Прыгай!
Несмотря на редкие шалости, Клаус всегда был на хорошем счету у Рыжего Йохана - учился он прилежно.
Запомни - беспрекословное подчинение!
Юноша не стал удивляться - он прыгнул, на лету обнажая меч-бладау. Ладонь Клауса запылала, когда он, приземлившись на броню переднего танка, наколдовал Феникс. Возникшего из ниоткуда ворг-со - на вид состоявшего из сотен параллельных плоскостей - сожгло в доли секунды.
Клаус оглянулся. Ничего себе! Клановый шаман всё-таки сумел вызвать демглона! Клаус невольно подумал о старике с уважением. Призрачное существо навалилось на многоножку и с грохотом уволокло её в пропасть.
Рядом тяжело упал Дункель.
- Хватайся! - он указал на скобу, приваренную к корпусу. - Крепче!
Клаус не думал - он подчинялся. Это его и спасло, когда стим-алебарду Дункеля вдруг охватило голубоватое пламя. Лезвие на огромной скорости описало круг, окатив всё вокруг дождём из лоскутов рваной паутины, и отправило танк вместе с Клаусом и самим десятником в свободный полёт.
Секунды падения показались вечностью.
Когда Клаус отважился открыть глаза, он обнаружил себя висящим над пропастью, орущим благим матом и конвульсивно, по-лягушачьи, дёргающим ногами. Почему-то представил себя со стороны. Дико смешно, наверное.
Рука, рванувшая его кверху, показалась юноше стальной. Клаус встал сперва на четвереньки, потом выпрямился, глядя на спасителя исподлобья.
- Беспрекословное подчинение, говоришь? - процедил он. - Всех членов команды?
- Про всех я не говорил, - спокойно возразил Дункель. - Мне нужен был именно ты. Пора нам кое-что обсудить.
За его спиной со щелчком открылся люк. От ворг-со Клаус ожидал любых пакостей. Химеру подсознания. Голема памяти. Робота, собранного из фрагментов сна.
Из люка высунулась тонкая, но вполне человеческая рука. Пальцы сжимали металлический цилиндр.
- Минуту внимания, господа! - послышался женский голос с лёгкой хрипотцой. - У меня в руке - алхимическая граната. Резкое движение - и всё в радиусе тридцати шагов превратится в золото.
Клаус и Дункель замерли, повернув головы к люку. Не опуская руки с гранатой, оттуда вылезла девушка в рабочем комбинезоне. Очки-консервы на лбу, ярко-синие волосы ниже плеч. Ослепительная улыбка на перемазанном машинным маслом лице. Серые глаза были серьёзны, но не умели погасить потаённую чертинку.
Клаус стрельнул глазами по сторонам. Похоже, танк приземлился на старую дорогу, построенную ещё до Прорыва в Туманном Лесу. Понятно теперь, почему Дункель перенёс место засады.
Точнее, ничего не понятно!
Здесь было теплее, чувствовалась сырость. Бледно-зелёный свет выходящих на поверхность люменитных жил смешивался с тусклым мерцанием фосфоресцирующей плесени. Склоны расступались и уходили далеко в стороны. Между ними до самого туманного моря простиралось Межгорье.
- Ты - альтех, не так ли? - не меняя интонации, спросил синевласую Дункель. - Работа на ворг-со - часть твоего Паломничества, не так ли? Хочешь заставить технику сна работать на Великий Альтех?
- Веру в прогресс не победить, - старинный девиз альтехов девушка произнесла с лёгким удивлением.
- У меня есть предложение, которое устроит вас обоих, - всё тем же скучным голосом сообщил мужчина. - Как нам называть тебя?
- Хильда. Я слушаю, - девушка приняла вызов Дункеля и старалась выглядеть столь же невозмутимой. Только улыбка постепенно увяла, о чём Клаус немного сожалел. - Но недолго. Вы уже порядком окислили металл моего терпения.
Забавный жаргон, подумал Клаус. Впрочем, чего ещё ждать от классической секты технопоклонников?
- Вашего покорного слугу здесь сперва приняли за учёного, что его, кстати, весьма позабавило. Как ты думаешь, Клаус, - обратился Дункель к юноше, - что эти учёные здесь ищут?
- Сами они говорят, что изучают местных зверей, растения. И нас - Свободные Кланы. Обычаи и всякое такое.
Дункель только улыбнулся.
- Конечно, они врут, - констатировал Клаус, пожав плечами. - Они изучают сами Горы. Пытаются понять, почему те не разрушаются.
- То есть они ищут Источник магии, на котором держится это место, - вмешалась Хильда. - В общем, это понятно. Но…
- Но, даже если Источник будет найден, им никто не сумеет воспользоваться… - вздохнул Дункель.
- …Кроме эктомагов, - завершил Клаус. - А ты, похоже, один из них, - и он победно воззрился на седовласого.
Эктомаги. Хозяева магических Источников. Властители мест силы. Те, кто ведёт в бой легионы Кригштадта. Кто разжигает негасимое пламя Инферно. Кто тонет вместе с Атлантисом.
Это многое объясняло.
Однако Дункель покачал головой, хотя в его голосе Клаусу на миг почудились уважительные нотки:
- Близко легло. Но всё-таки - мимо… Ты помнишь своих родителей, мальчик? Настоящих родителей?
Клаус помнил немного. Он вырос в Клане. Всего одно воспоминание. Мамины глаза - ясно-голубые, как горное небо ранней осенью. И мотив песни, которую она пела Клаусу когда-то невообразимо давно. Слова? Добро, сон, что-то нежно-хрустальное… Что касается папы… Пустота. Рыжий Йохан был хорошим учителем. Обожал рассказывать всякие истории, набив трубку мхом и лениво почёсывая пузо. Вот только он никогда не пытался заменить Клаусу отца. Да и рассказчик был неважнецкий, если откровенно.
Стоп. Да что этот низинник о себе возомнил?!
- Я не понимаю тебя, чужак, - процедил Клаус.
- Понимаешь. Твоего отца прозвали Самумом, а мать - Вьюгой. Ты - потомок эктомагов. Законный правитель Циклона. Идём. Я отведу вас туда. Ты получишь силу, а Хильда… - он покосился на девушку. - Её Паломничество завершится триумфом, когда она сможет - с твоего позволения, естественно, - изучить ветряные механизмы Циклона.
Шквал информации спутал мысли Клауса окончательно. Юноша попробовал прислушаться к себе.
Чего я хочу?
Вернуться в Клан? Где меня могут счесть сообщником предателя и казнить?
Кто заплачет обо мне?
Уж не Йоган, это точно.
Что мне вообще нужно от жизни?
Пару секунд Клаус был честен с собой - и признался себе, что понятия об этом не имеет.
- Зачем тебе всё это? Кто ты такой? - почти закричал он.
- Подумай сам, Клаус, - устало произнёс Дункель. Он враз осунулся и теперь выглядел так, словно постарел лет на пятнадцать. - Что может помешать эктомагам - самым могущественным людям Реала - принимать решения? Что стесняет их свободу?
- Не знаю, - соврал Клаус, хотя всё прекрасно понял.
- Ничто. Кроме совести. А я и есть совесть. Совесть твоих родителей.
- Похоже, вы - интересные ребята, - прервала немую сцену Хильда. - Я согласна, - она опустила гранату. - Только сначала - вылечите моего пупсика! - и она указала на танк.
3
Клаус был не в духе. Мир за пределами Обратных Гор он представлял себе другим. Более разнообразным, что ли?
«Пупсик» медленно полз по дороге через Туманный Лес. Корпус слегка покачивался, путешественники держались за скобы, вставив ноги в специальные «стремена».
- Мне кажется, ты должен простить их, - сказала вдруг Хильда. Она тоже предпочла ехать на броне, предоставив управление автоматике, чем несколько удивила Клауса. Похоже, за время Паломничества, проведённого в компании жителей Эндоса, девушка стосковалась по простому человеческому общению. - Знаешь, почему мы не верим в богов?
- Нет, - отрезал Клаус. Он не был расположен к беседе.
- Чтобы поверить в бога, сначала придётся выбрать одного из них. Выбрать своего Создателя. А есть ли у нас право на такой выбор? Твои родители создали тебя, это факт.
- Твои родители просто немного поспешили, - неуклюже вмешался Дункель. - Они не были готовы к ответственности…
- Приятно слышать, что меня считают ошибкой, - съязвил Клаус. - Очень утешает.
Повисла долгая неловкая пауза.
В глубине души Клаус понимал, почему спутников так и тянет поболтать. Это всё нервы. Вот уже десять лет, как Лес превратился в одно из самых опасных мест на свете. Собственно, тогда его и стали называть Туманным.
Тогда здесь открылся путь на другой Лепесток. Широкая, торная дорога.
Дорога в Тумад. На Лепесток смерти.
Сгущались сумерки. Сизая дымка укутала всё вокруг. Было тихо - так, как в обычном лесу не бывает никогда. Зловеще скрежетали мохнатые ели, да бормотал о чём-то своём ветер.
Впрочем, животных Клаус пару раз всё же замечал: в кустах у дороги лежали чьи-то мумифицированные останки.
И демглоны, и тумангелы брезгуют мясом. Им хватает душ.
- Привал, - скомандовал Дункель, когда они проезжали мимо одинокого заброшенного дома.
Путники забрались в убогую комнатушку, в которую сквозь разбитое окно проросли еловые лапы. Стены из вагонки были хаотично исцарапаны геометрическими фигурами. В ближнем углу валялись лосиные рога, в дальнем - громоздились какие-то банки.
Пахло грибами и хвоей.
Интересно, кто здесь жил?
Сон не шёл. Клаус уселся под окном и стал смотреть на звёзды. У земли всё равно было ничего не разглядеть - всё тонуло в туманных волнах.
- Ты знаешь о том, что пока людям не было известно о Титании и вообще о Лепестках, все верили в космос? - шёпотом спросила Хильда. Она подошла совершенно бесшумно. - В бесконечное множество миров. Мне кажется, это была хорошая сказка.
- А оказалось - это просто титаны что-то жгут там, наверху. То ли фейерверки, то ли друг друга. Да, жалко, что космоса на самом деле нет, - он сделал паузу и вдруг спросил, - Про мою семью ты уже знаешь. А твоя…
- У альтехов семьи не бывает, - вздохнула Хильда. - В каком-то смысле нас выращивают. Генетическая программа. Главные техники сводят двух людей с оптимальным сочетанием ДНК. Оплодотворённую яйцеклетку вынашивает киберматка. Это любопытный механизм… - она осеклась и замолчала.
- Прости, - Клаус отвёл глаза.
- Не стоит. Мне самой хотелось это рассказать, - хихикнула девушка. - Иногда хочется, чтобы тебя пожалели.
Потом они просто сидели рядом. От Хильды терпко пахло потом и машинным маслом, но сейчас этот запах почему-то казался Клаусу почти приятным. А где-то на грани восприятия зазвучала мамина колыбельная…
- Вставай! - крик Дункеля вырвал Клауса из забытья. Голову, казалось, до краёв залили расплавленным свинцом. За звуком пришёл свет - хищный, немилосердный. Зарябило в глазах.
И тут Клаус увидел.
Через окно в комнату влезал, - или, скорее, вливался - призрачный силуэт. Туманные контуры дрожали, как воздух над очагом. Ног у тумангела не было - он парил в двух шагах над землей - зато имелись целых шесть рук с тонкими пальцами полуметровой длины. Сквозь эфир плоти проступали чёрные кости.
А ещё - тумангел плакал. По полупрозрачному лицу катились светящиеся росинки.
Заклятия Дункеля - непобедимого Дункеля, всегда знающего, что делать, - похоже, не причиняли существу ни малейшего вреда.
Клаус метнул Нихил. Сгусток тьмы прошёл на вылет и растворился в тумане.
Сил сдерживать тумангела почти не оставалось.
И тут за спиной раздался голос Хильды.
- Знаешь, сколько нужно альтехов, чтобы починить генератор?
Девушка едва не светилась от излучаемой магии. Клаус не мог понять, что именно она делает. Но ему почудилось, что движения тумангела замедлились.
- Трое, - продолжила Хильда удивительно спокойным голосом. - Один работает, двое читают молитвы.
Тумангел остановился. Клаус заметил - существо перестало плакать.
Через мгновение тумангел исчез. Растворился в тумане.
Клаус с Дункелем обернулись одновременно.
- Необязательно, чтобы анекдот был смешным. Достаточно, чтобы был нелепым, - пожала Хильда плечами.
И только потом упала в обморок.
- Ты хочешь сказать, что для изгнания тумангела достаточно рассмешить его? - спросил Клаус через полчаса, отпаивая Хильду горячим чаем.
- У них своеобразное чувство юмора. А ещё - уходя, они забирают магию. Я пуста. Не уверена, что слабый маг сможет повторить такое.
- Спасибо, - искренне сказал Клаус. - Ты многое знаешь об тумангелах. Уже бывала здесь?
Хильда печально улыбнулась, отведя с лица прядь синих волос. На миг закатила глаза и ответила:
- Семьдесят... нет, семьдесят три. Это если считать, сколько раз мы пересекали границу леса. Если бы ты знал, как эти ворг-со любят наматывать круги! Зачем - можешь не спрашивать, - пожала она плечами. - И то, о чём подумал, тоже.
Клаус недоумённо уставился на девушку.
- О том, почему не сказала раньше, - она снова улыбнулась. Вот только глаза остались серьёзными. - Знание - сила, так учат альтехов. Мы не разбрасываемся им просто так.
Заснуть ни у кого больше не вышло. Вскоре «пупсик» зашагал дальше.
Великий город Циклон они увидели на рассвете. Лес разомкнул объятия, выпуская путешественников на простор холмистой равнины.
Впереди лениво клубился смерч - немыслимых размеров. Из верхней его части вырастали облачные шпили, а в глубине кружились здания и целые воздушные острова, поросшие ивняком.
Когда до города оставалось шагов пятьсот, Дункель помахал невидимым наблюдателям. Миг спустя Клаус почувствовал, как транспортный ветер подхватывает «пупсика» и осторожно, почти ласково тащит вверх.
Впрочем, примерно на полпути танк пришлось оставить в воздушном доке - въезд в город на собственном транспорте, как оказалось, стоил немалых денег.
Хильда собралась было протестовать, но только чмокнула «пупсика» в активную защиту, проворно отвинтила с корпуса какой-то мелкий сенсор и спрятала в карман.
Наверху троицу встретили штормовые - нечто среднее между гидами и полицейскими, как объяснил Дункель, - в тёмно-синей униформе, вооружённые миниатюрными грозовыми тучками, клубившимися вокруг поясов.
- Куда править? - спросил старший из них, жестом приглашая гостей на транспортную платформу.
- Улица Града, три, - не моргнув глазом, соврал Дункель.
Платформа тронулась. Клаус во все глаза разглядывал стены из двумерных ливней, воздушные шары, исписанные яркими рунами рекламы, парки с деревьями-молниями и мощёные радугой мостовые. По улицам спешили по своим делам и просто гуляли местные жители - ещё более удивительные, чем сам город. Дети играли в догонялки с живыми солнечными зайчиками. Старушка чинно выгуливала на поводке здоровенного элементаля полярного сияния. В причёске модницы, остановившейся напротив витрины ювелирного магазина, тлели огни Святого Эльма.
Клауса охватило странное, незнакомое чувство. Словно впервые в жизни он оказался дома.
Наконец боковым зрением Клаус заметил, как подмигнул Дункель.
План разрабатывали весь остаток ночи после нападения тумангела. Сейчас Клаус должен был вырубить штормового, Хильда - перехватить управление платформой. А потом - рвануть прямо к Ливневым Чертогам, где, по словам Дункеля, и находился Источник…
Клаус метнул взгляд в сторону жертвы - и наткнулся на снисходительную усмешку.
- Ох уж эти приезжие, - посетовал штормовой досадливо. - Всем - одно и тоже. Хоть бы кто город посмотреть приехал! Красиво же, ядрён муссон! А! - махнул он рукой. - Значит, так. Если что… эээ… непредвиденное приключится, всем нам придётся учиться летать в, так сказать, экспресс-режиме.
Клаус снова перевёл взгляд на Дункеля. Тот бессильно играл желваками.
- Так что предлагаю обойтись без крайних мер, - штормовой вдруг улыбнулся. - Доставлю я вас к Источнику, с ветерком, так сказать. В конце концов, мы не его охраняем - не нужно это. Вас, дураков, бережём. Но и вам, кажись… А!..
Он не стал заканчивать фразу. Платформа заложила резкий вираж.
Чертоги, вопреки ожиданиям Клауса, оказались вполне себе каменными. Шестиугольное основание, увенчанное тремя готическими шпилями. Фасад освещала россыпь шаровых молний.
Платформа причалила к крыльцу. Клаус шагнул на разноцветные камни, оглянулся.
Штормовой дурашливо отдал честь и отчалил со словами:
- Если передумаете и предпочтёте самоубивству тёплую и удобную камеру - только свистните!
Внутрь Чертогов вела арочная дверь.
- Нам не стоит входить, - придержал Хильду Дункель. - Мы - не эктомаги.
4
Когда тебе семнадцать, спасать мир ещё просто.
Но уже начинаешь что-то подозревать.
Воздух в Чертогах оказался неожиданно сухим, а обстановка - на редкость спартанской. Контуры предметов едва угадывались в темноте. Никаких магических кристаллов, огненных колодцев и прочей бутафории Клаус, как ни старался, углядеть не смог.
- Дрянная здесь погодка, - сказал кто-то скрипучим голосом. - Верно, наследник?
- Страж, я полагаю?
- К сожалению, да, - грустно ответил Страж. - Именно так меня и зовут. Пожалели имени собственного - и пожалуйста, будь добр, существуй в абстрактном виде.
- Что теперь? - задал Клаус вопрос в пустоту. - Мы должны драться?
- Зачем? - искренне удивился Страж, оставаясь невидимым. - Я чувствую в тебе кровь эктомага. Звучит пошло, знаю. Но раз чувствую, значит - проиграю. А это, между прочим, больно! Бери силу, мне не жалко.
И Клаус - взял.
Он ждал ощущения могущества, буйства крови, рвущейся из тесных жил на свободу. Он был готов почувствовать исполинский вихрь, слиться с ним, впустить в душу…
Вместо этого на Клауса пало бремя. Юноша словно превратился в атланта из древних легенд, взвалившего на плечи непонятную большинству тяжесть небесного свода. Один единственный вздох на миг показался подвигом.
- Ах, да! - Страж сдавленно хихикнул. - Прежде, чем я уйду… Что это… существо рассказало тебе, Клаус? Что ты знаешь о своих родителях? Кроме того, что они бросили тебя в первом же удобном месте?
Потом он говорил, а Клаус слушал. В конце концов голос Стража стал затихать, повторяя снова и снова:
- Теперь ты понял, почему они сбежали? Почему сбежали? Почему…
Когда Клаус вышел наружу, то не стал прятать глаза.
- Помните прощальные слова Писателя к людям, - того, который не стал создавать наш мир? - собственный голос показался Клаусу чужим. Что-то у него внутри, на самой границе с Эндосом, сломалось, выгорело, рассеялось прахом. - «Я бы хотел предложить тему предательства. Из этого должны получиться интересные истории».
Дункель выдержал взгляд юноши. Почти.
- Я не сумел отыскать твоих родителей, - впервые в железном голосе совести послышались ржавые нотки. - Они хорошо спрятались. Ты был моей последней надеждой. Я тянул, сколько мог. Искал другие способы. Их нет, Клаус. Я уверен - ты меня не простишь. И всё же - прошу прощения.
Хильда хмуро переводила взгляд с одного спутника на другого.
Клаус ничего не ответил. Он смотрел вниз, туда, откуда поднимались клубы сизого тумана. Вовсе непохожего на облачные стены Циклона.
Мы удивительно вовремя, подумал он. Началось.
Когда-то Клаус спросил у Рыжего Йохана, чем демглоны отличаются от тумангелов.
Тот набил трубку курительным мхом, щёлкнул огнивом и затянулся.
- Всё просто, - ответил он, выпустив колечко едкого дыма. - Тумангелы убивают в слезах. Демглоны - смеются.
Сейчас Клаус слышал этот смех. Нет, он не был зловещим.
Он был детским. Чистым и звонким, как утренняя роса.
Эктомаги - самые могущественные люди этого мира.
Но даже они - не всесильны.
Папа и мама… Их было двое. Они сбежали. Потому что среди их даров был и пророческий. Они узнали, что через семнадцать лет в Циклоне откроются ворота в Тумад.
И сюда пожалует на экскурсию демглонический детсад.
Мелких демглонов становилось всё больше. Вихрь расползался, становился туманом. Пол задрожал и накренился. Что-то с грохотом упало и покатилось.
Хильда и Дункель что-то кричали. Клаус не мог разобрать.
Он ударил.
Всей обретённой мощью. Мукой искалеченного времени. Светом погасших звёзд. Ненавистью истреблённых народов. Радостью переживших апокалипсис.
Ударил раздувшейся до самой Титании душой.
Из носа брызнула кровь, виски заломило.
Он увидел, как Хильда тоже творит какое-то технозаклятие, невероятно изощрённое, но безнадёжно слабое.
Демглонов было слишком много.
Дункель же ничего не предпринимал - он уходил. Истаивал в воздухе, рассыпая синие искры. Совесть Вьюги и Самума была теперь спокойна - сделано всё, что можно.
Клаус зажмурился.
У него осталось ещё одно дело. Последнее нечасто бывает важным. Похоже, мне повезло, подумал юноша.
…Отец стоял у амбразуры и смотрел в монокуляр. Небо снаружи пылало. Клаус узнал это место - Кригштадт, город вечной войны. Улицы здесь убирали напалмом, суд вершился на поле боя, а на дорогах шёл бесконечный парад - своего рода система общественного транспорта.
Так решил местный эктомаг.
- Я не буду врать, что ждал тебя... сын, - заговорил отец. Клаус почему-то видел его со спины. Голос у отца оказался неожиданно высоким. А магической силы в нём почти не ощущалось. - Мне хотелось думать, что этот день всё-таки не настанет.
- Где мама? - спросил Клаус.
- Мы расстались, - произнёс отец ровным голосом. - Пять лет назад. Не знаю, где она. Потому что не хочу знать. - Мужчина резко обернулся. - Ты ждал чего-то другого?
Для мага - даже слабого - разгладить морщины и нарастить волосы - дело миллисекунды. Но отец этого не делал. Он был стар - и это его устраивало. Бесцветное, не слишком запоминающееся лицо. Набрякшие веки. Залысины. Дряблая кожа. Недельная щетина.
- Нет, - честно ответил Клаус. - Вы жили только для себя.
- В жизни много простых радостей, сын. Ты ещё поймёшь, как ими не хочется жертвовать ради власти, - медленно проговорил отец.
- И всё-таки иногда кто-то должен делать шаг вперёд, - возразил Клаус.
Повисла пауза. И Клаус вдруг понял. Осознал.
- Нам не о чем говорить, сын, - сказал отец устало, но твёрдо, будто прочитав мысли юноши. - То, что ты хочешь услышать, будет неправдой. А на самом деле - у меня новая семья. Простые люди. И я... наверное, счастлив. Это просто, когда у тебя нет совести. Поговори с мамой. Ей это может быть нужнее.
Снаружи протяжно заревели батареи реактивной артиллерии.
- Проклятье сбылось, - переждав канонаду, сказал Клаус.
- Я знаю, - коротко ответил отец. - Поспеши, если хочешь её увидеть.
Место, где пребывала мать, Клаус с ходу опознать не сумел. Она сидела на скамье в длинной галерее. Одну стену целиком занимал огромный монитор, испещрённый столбцами иероглифов. Вторая стена представляла собой струи громадного водопада. Под каменным потолком скользили какие-то тонкие зелёные лучи. Очертания предметов - непривычно резкие, от них сразу заболели глаза.
Похоже, это не Реал, подумал Клаус.
Скорее всего - последний, пятый Лепесток, о котором мало что знали даже эктомаги.
Мать подняла глаза - в них по-прежнему хватало осеннего неба. В отличие от отца, она не брезговала омоложением и выглядела именно такой, какой её помнил Клаус.
В глубине молодых глаз возник страх. И больше ничего.
Мать не стала говорить.
Вместо этого она запела. Та самая песня из прошлого.
Клочок памяти, ставший оружием.
Мать вложила в песню заклинание сна. Впрочем, теперь Клаус был куда сильнее её и держался без труда. Он не отрываясь смотрел в осеннее небо над горами, пока оттуда не брызнул редкий дождь слёз.
Клаус разлепил веки, прерывая связь. Он посмотрел родителям в глаза.
Что ещё?
Ещё он понял, что делать.
Клаус подхватил ещё звеневший в ушах мотив.
Сейчас он не хотел вспоминать, что у него нет ни голоса, ни слуха. Колыбельная заструилась над городом-бурей - неумелая, хриплая, искренняя. Сначала не происходило ничего. А потом…
Один за другим демоны останавливались. Начинали гудеть, - ровно, как электроприборы. А потом - умолкать и будто бы сжиматься.
Дети засыпали. Что ж, сегодня они недурно пошалили. Клаус почти поверил, что у него получится.
В этот миг туман взорвался.
Не было ни грохота, ни вспышки. Только клубы дыма и пара рванулись на свободу, как полноводная река, рвущая на куски старую плотину.
Из дыма выходили сотни демглонов.
На этот раз - взрослых.
Впереди всех шёл огромный, высотой с двухэтажный дом, Царь Мглы в бледной короне. Он оставлял за собой странный след - будто выпивал все цвета из окружающего мира.
Что сказать существам, воплощающим ненависть и злобу? Спеть любовную балладу?
Силы покинули Клауса. Теперь уж точно - всё. Он ещё пытался что-то бормотать, но демглонам было наплевать на эти жалкие попытки.
Царь Мглы не спеша, с достоинством пересёк площадь, подошёл к одному из детей.
Взял его за руку.
Степенно поклонился. Развернулся и вместе с «малышом» пошёл назад, к порталу в Тумад. Другие делали то же самое.
Когда до Клауса дошло, что кланяются именно ему, он сполз на пол и засмеялся. Какая трогательная сцена воссоединения. Просидел минут десять, разглядывая цветные круги перед глазами, потом услышал стон Хильды. Собрался и подполз к ней. Девушка лежала, полуоткрыв глаза. Наверняка ей не терпится узнать, что он сделал. И как.
- Что с тобой? - спросила Хильда вместо этого.
Губы Клауса тронула улыбка. По подбородку скользнула горячая капелька крови. Почему-то он был благодарен Хильде за то, что вопрос оказался именно таким.
- Не знаю, - честно признался он, нежно стирая с лица девушки пыль и кровь. - Может, я взрослею? Хочется надеяться.
- Моё Паломничество окончено, - серьёзно сказала Хильда. - Я могу остаться?
Клаус не стал отвечать на этот очаровательно дурацкий вопрос. Вместо этого он нежно провёл пальцами по синим волосам.
- Только всё-таки расскажи альтехам про механику ветра, - попросил он. - Это будет… правильно.
- Хорошо, - наконец она улыбнулась.
Клаус с минуту ловил чёртиков в глазах девушки, а потом приобнял её и вывел на балкон.
Дункеля больше не было. Родители чувствовали вину перед городом - но не перед сыном.
Буря снова набирала силу. Со всех сторон к Чертогам летели десятки платформ со штормовыми - и просто жителями.
Будем знакомы, город. Меня зовут Клаус. Прозвищ не надо - имя собственное всегда лучше, Страж не даст соврать.
Я не оставлю тебя.
И наших с Хильдой детей - тоже.