Как надо писать - 2
Лариса Бортникова. Основной инстинкт
Победитель осенней Рваной Грелки 2012.
Тема: «А вы уверены, что это - Добро?»
К данному рассказу лично у меня немало претензий.
Тема… может и есть, но найдёт не каждый.
Убиение (и в частности, пролом черепа) резиновой куклой? Это как?
Мне, как и ГГ, чуднО, что так быстро поменялся язык. Не верю. Нет ни малейшей необходимости в терминах, представленных рассказе. Слова для обозначения этих предметов и людей уже есть. Сомневаюсь, что в случае БП норот разом займётся филологией.
Далее… А что, собственно, случилось-то? В чём причины и суть апокалипсиса в данном конкретном случае?
Тем не менее - пипл не просто зохавал, а прямо-таки с треском.
Попробуем разобраться, почему.
Идея рассказа проста: ПА историй про бравых мужыков в стоптанных кирзачах - навалом. Здесь же в качестве ГГ использована женщина, причём с ребёнком.
Рассказ ориентирован строго на целевую аудиторию - женскую. Этой аудитории, кстати, зачастую технические детали вроде причины апокалипсиса неинтересны от слова совсем. В качестве идей подобраны тезисы, с которыми редкая женщина не согласится (необязательно публично, необязательно - всегда): «все мужики - сволочи» (ни одного положительного персонажа мужчины - нет), «материнство - это святое» (об этом говорится прямым текстом). Впрочем, что касается второго тезиса, то чайлд-фри могут рассматривать рассказ со своей колокольни: «вот что делает с женщиной слепой материнский инстинкт». Причём автор-то вроде как стоит именно на второй позиции, но маскирует её и троллит тонко. Надо сказать, что параллели с первым рассмотренным рассказом и отношением в нём к Сталину просматриваются: позиция выражена так, что не отталкивает людей из противоположного лагеря полностью. В общем, тонкость достигается в обоих случаях выражением позиции через действия, наблюдения за которыми могут привести читателя на позицию автора, а могут и нет. Также прослеживается идея эволюции самосознания женщины в экстремальной ситуации: героиня «качается» от уровня «жертва» до уровня «мне пофиг, всех порву». «Прокачка» позволяет начать сопереживать слабому герою, а затем мысленно «становиться сильнее» вместе с ним: это распространённый приём в литературе. Ощущение «усиления» читателю приятно; к тому же, оно создаёт ощущение осмысленности истории: герой изменился, т.е. все произошедшие с ним события произошли не просто так. Конкретно здесь «прокачка» чисто психологическая; сделано опять же в расчете на ЦА. Что характерно, эта психологическая прокачка влияет на реальность, что мы увидим позднее.
Что касается техники письма, то, как и в предыдущем случае, автором проработана речь персонажей. Использованы повторяющиеся слова. Для каждого персонажа хватило одного: «Машук», «тупка», «защитю». Для разнообразия имеется также кавказец, говорящий с характерным акцентом и шаблонными ошибками. Повествование от первого лица облегчает выражение ощущений ГГ.
Снова применяются и рефрены. На этот раз таковых всего два: «что-то делать» лучше, чем «что-то другое делать» и «аминь», зато встречаются они на протяжении всего рассказа.
Литературных отсылок не обнаружено (что, конечно, не означает, что их нет).
В начале рассказа мы видим «нижайшую точку» ГГ: готовность умереть. Героине плохо; она бездеятельна. Первые фразы интересны тем, что интригуют читателя парадоксальностью утверждений (неискушённый читатель задаётся вопросом: как можно сравнивать два состояния «стоять» и «лежать»?) Как и в «Мы рождены», всё выражается через ощущения и возникает эффект сопереживания. Опять же, не забываем о ЦА: женщины любят читать об ужасных психологических (это важно! Физические страдания - другая тема; в данном случае они ограничиваются «холодно, голодно, голова болит») страданиях главных героинь (ничем другим объяснить успех «Сумерек» я не могу).
Вообще концепция сюжета в данном случае очень проста: это классическая Борхесовская история о поиске. Человек отправляется в путь, встречает и преодолевает препятствия, и в итоге добирается до цели. Отправляющий в путь импульс (жизнь и благополучие дочери) прост и понятен с точки зрения общечеловеческих ценностей.
Отдельно надо сказать о вводимом автором постапокалиптическом жаргоне. Он странен и не слишком благозвучен (имхо). Однако переименование служит для создания читательских ощущений: «хома» звучит похоже на «хомяк», т.е. «(бездумный) накопитель». Также имеется противопоставление «хом» и «людей». Во все времена хватало тех, кто рад поделить человечество на категории, и часть - пустить под нож. Причём в нашей стране их становится со временем только больше: не случайно словечко «быдло» практически не употреблялось в девяностые и столь популярно сегодня. Нью-Раскольниковы примут рассказ на ура. Иными словами, рассказ - в тренде.
А ещё неблагозвучные названия - запоминаются. На конкурсах это важно. В каком-то смысле они играют роль МИРА этого произведения. Потому что де-факто в рассказе мир-то не прорисован (причём неблагозвучие здесь в плюс, ибо мир должен вызывать отталкивающие ощущения). Да и фабула не спасает - простая больно. Я, пожалуй, не стану даже разбирать её подробно. Уровень концентрации неожиданностей не очень высок, но достаточен. В качестве препятствий - воплощённые мужские пороки: жестокость, инфантильность и т.д.
И вот ГГ осознала себя по-новому; и что же мы видим? Мы видим «монтаж», «проматывание плёнки». Стоило изменить что-то в собственной голове - и препятствия, описанию и преодолению которых был посвящён текст предшествующий, исчезают: о них говорится буквально два слова. Коварный психологический приём, который давно уже применяется авторами всевозможных тренингов и устроителями сект. Современный человек склонен верить, что изменение сознания решает реальные проблемы.
В финале изменённая ГГ сталкивается с главным злом - Рыжим - и побеждает. Эффект «главности» достигается самым простым путём: Рыжий появляется в самом начале рассказа, потом упоминается, и что немаловажно, имеет кличку, помогающую представить его.
Таким образом, секрет успеха, как мне кажется, - в первую очередь, в тонкой игре на психологии ЦА.