Дед жжет...
Несколько цитат из интервью заслуженного врача Украины, лауреата Государственной премии Украины Николая Юрьевича Сивого.
Где он говорит правду, где издевается над журналисткой, вешая ей лапшу на уши, а где и просто, в силу своего почтенного возраста, откровенно конфабулирует, судить вам самим...
Помню, году в 1962-м поступил к нам молодой тракторист - его придавило прицепом, полностью раздробило правую ногу, началась гангрена. Я вызвал главного травматолога области, тот посмотрел и сказал, что нужна ампутация. Не хотелось оставлять инвалидом отца пятерых детей, поэтому решил рискнуть - подложил под ногу тазик с марганцовкой (гангрена - инфекция анаэробная, она боится кислорода, а перекись марганца выделяет атомарный кислород). В общем, месяца через четыре парень выписался: сначала ходил с палочкой, потом уже только прихрамывал...
Однажды мы везли беременную в больницу по такому бездорожью, что даже повозка перевернулась. А у нее, как назло, еще и поперечное предлежание плода (в таком случае ребенок естественным путем появиться на свет не может, без операции гибнут и роженица, и дитя). Тогда мы с акушером-гинекологом рискнули: прямо в сельской хате сделали ей кесарево сечение, да еще без электричества, при свечке. Мама с малышом чувствовали себя нормально, на второй день их перевезли в роддом.
под местной анестезией удалял воспаленный аппендикс у крупной пациентки, которая весила килограммов 120. Минут 40 я мучился безрезультатно - точно знал, что это острый приступ аппендицита, но червеобразный отросток найти не мог. Больная кричала, я в холодном поту думал: «Надо искать, она же умрет». И тут меня осенило: иногда аппендикс расположен слева! Надел я перчатку подлиннее и, слава Богу, нашел его. Эти три с половиной часа операции были серьезным экзаменом. Потом пациентке сделали рентген, сердце у нее оказалось справа.
Рядовым врачом был всего восемь месяцев (в 1960-м, после мединститута), но это было самое яркое и любимое время. Как мне легко сейчас разговаривать с врачами, которые жалуются на перегрузку, если на прием приходят на два-три пациента больше обычного. А мне во время диспансеризации за смену нужно было посмотреть на рентгеновском аппарате по 50-60 колхозников.
«работай» - это универсальный рецепт. В той больнице, например, не было водопровода и канализации, воду приходилось носить ведрами. Директор МТС, расположенной по соседству, метрах в 200-х, предложил: найди трубы, выкопай траншею и подключайся к нашему водопроводу. Только не было у нас ни трактора, ни денег, чтобы оплатить земляные работы. Разделил я расстояние поровну на имеющихся мужчин, но никто не хотел рыть траншею. Тогда я решил убеждать личным примером - сам за четыре часа выкопал восемь метров (крепкий был при своих 188 сантиметрах роста). Подчиненные тоже взялись за лопаты...
В 1971-м мне доверили областную. Восемь месяцев я специально не получал квартиру в Ровно - жил прямо в стационаре, чтобы досконально изучить ситуацию. Например, поступали жалобы, что медперсонал ночью спит, хотя у нас лежали больные с инфарктами, инсультами, тяжелейшими пороками. Иногда пациент стучал-стучал ложкой о стакан (электрического звонка-вызова не было) да и умирал, а медсестра обнаруживала это только утром, проснувшись незадолго до пересмены.
Мне приходилось ночевать в приемной и круглосуточно следить за тем, что происходит. Уже имея свое жилье, я перед тем, как ехать домой в конце дня, подходил к одному из окон и незаметно откидывал крючки, которыми рамы крепились к подоконнику. Ночью возвращался, влезал в помещение через окно. Шел по корпусу и видел, например, что в терапевтическом отделении весь персонал спал: две медсестры, санитарки. Одна, заметив меня, вскочила, спросонья бросилась под низкую кушетку, до половины забралась туда и застряла...
Не хвастаюсь, но уже в 1975 году Ровенская областная больница была отмечена Минздравом СССР как одна из лучших областных в Союзе и стала базой для проведения занятий по линии ВОЗ. К нам приезжали из многих стран мира учиться первичной медико-санитарной помощи, которая в Советском Союзе была поставлена очень хорошо.
Еще через 10 лет отделение функциональной диагностики, которое возглавляла заслуженный врач Украины Светлана Федоровна Донская (моя жена, ныне покойная), заняло второе место в Украине по оборудованию и оснащению новейшей аппаратурой. Мы первыми применили дистанционную электрокардиографию: больной находился в отдаленном районе, ему подключали передаточное устройство, а в центре по телефону расшифровывали электрокардиограмму и передавали обратно результаты вместе с назначенным лечением. Так что оставили позади ведущие клиники страны, славившиеся своей научной и медицинской базой. Многих аппаратов не было даже в мединститутах, поэтому студенты проходили практику на базе нашей областной больницы.
В 1980-м меня рекомендовали на должность заместителя министра здравоохранения УССР, согласовали кандидатуру в ЦК КПУ, но вместо министерского кресла я оказался за решеткой - 10 месяцев сидел в тюрьме по сфабрикованному делу. Как-то следователь, которого я за все это время ни разу не видел трезвым, посетовал: «Мы против вас ничего не имеем. Что же теперь будет с нами?».
Ну и чего добились мои недруги - уничтожили меня, стерли в порошок? Немного попортили нервы, нанесли моральный ущерб, но не сумели отнять доброе имя, перечеркнуть мой труд и опыт. Вскоре я стал заслуженным врачом, лауреатом Госпремии, имею ордена («За заслуги», Трудового Красного Знамени, Октябрьской революции. - Авт.) и стараюсь никогда не вспоминать ту черную страницу. Предпочитаю думать и говорить о друзьях.
12 лет назад я перенес сложную операцию, которая длилась шесть часов. Когда очнулся, рядом были жена-врач, сын-врач (Юрий заведует отделением автоматической обработки информации Ровенского областного диагностического центра, сейчас у нас с ним совместный проект по телемедицине) и оперировавший меня хирург. Но не у них, а у своего большого друга Леонида я спросил: «Что со мной? Жить буду?», хотя он не медик, а директор завода. Леня спокойно ответил: «Все нормально», и я ему поверил. Сегодня каждое утро тягаю пудовую гирю не по одной сотне раз...
Если мне иногда приносят деньги, при этом человеке звоню в нашу кассу: «Поступила благотворительная помощь». Приходит кассир, записывает в ведомость сумму и фамилию. Никаких взяток. Эту политику веду очень жестко. Гиппократ ведь следит за теми, кто клялся его именем, - рядом с фотографией жены у меня на столе стоит бронзовая фигура покровителя медицины, который держит палку (посох - кадуцей), обвитую змеей.
Где он говорит правду, где издевается над журналисткой, вешая ей лапшу на уши, а где и просто, в силу своего почтенного возраста, откровенно конфабулирует, судить вам самим...
Помню, году в 1962-м поступил к нам молодой тракторист - его придавило прицепом, полностью раздробило правую ногу, началась гангрена. Я вызвал главного травматолога области, тот посмотрел и сказал, что нужна ампутация. Не хотелось оставлять инвалидом отца пятерых детей, поэтому решил рискнуть - подложил под ногу тазик с марганцовкой (гангрена - инфекция анаэробная, она боится кислорода, а перекись марганца выделяет атомарный кислород). В общем, месяца через четыре парень выписался: сначала ходил с палочкой, потом уже только прихрамывал...
Однажды мы везли беременную в больницу по такому бездорожью, что даже повозка перевернулась. А у нее, как назло, еще и поперечное предлежание плода (в таком случае ребенок естественным путем появиться на свет не может, без операции гибнут и роженица, и дитя). Тогда мы с акушером-гинекологом рискнули: прямо в сельской хате сделали ей кесарево сечение, да еще без электричества, при свечке. Мама с малышом чувствовали себя нормально, на второй день их перевезли в роддом.
под местной анестезией удалял воспаленный аппендикс у крупной пациентки, которая весила килограммов 120. Минут 40 я мучился безрезультатно - точно знал, что это острый приступ аппендицита, но червеобразный отросток найти не мог. Больная кричала, я в холодном поту думал: «Надо искать, она же умрет». И тут меня осенило: иногда аппендикс расположен слева! Надел я перчатку подлиннее и, слава Богу, нашел его. Эти три с половиной часа операции были серьезным экзаменом. Потом пациентке сделали рентген, сердце у нее оказалось справа.
Рядовым врачом был всего восемь месяцев (в 1960-м, после мединститута), но это было самое яркое и любимое время. Как мне легко сейчас разговаривать с врачами, которые жалуются на перегрузку, если на прием приходят на два-три пациента больше обычного. А мне во время диспансеризации за смену нужно было посмотреть на рентгеновском аппарате по 50-60 колхозников.
«работай» - это универсальный рецепт. В той больнице, например, не было водопровода и канализации, воду приходилось носить ведрами. Директор МТС, расположенной по соседству, метрах в 200-х, предложил: найди трубы, выкопай траншею и подключайся к нашему водопроводу. Только не было у нас ни трактора, ни денег, чтобы оплатить земляные работы. Разделил я расстояние поровну на имеющихся мужчин, но никто не хотел рыть траншею. Тогда я решил убеждать личным примером - сам за четыре часа выкопал восемь метров (крепкий был при своих 188 сантиметрах роста). Подчиненные тоже взялись за лопаты...
В 1971-м мне доверили областную. Восемь месяцев я специально не получал квартиру в Ровно - жил прямо в стационаре, чтобы досконально изучить ситуацию. Например, поступали жалобы, что медперсонал ночью спит, хотя у нас лежали больные с инфарктами, инсультами, тяжелейшими пороками. Иногда пациент стучал-стучал ложкой о стакан (электрического звонка-вызова не было) да и умирал, а медсестра обнаруживала это только утром, проснувшись незадолго до пересмены.
Мне приходилось ночевать в приемной и круглосуточно следить за тем, что происходит. Уже имея свое жилье, я перед тем, как ехать домой в конце дня, подходил к одному из окон и незаметно откидывал крючки, которыми рамы крепились к подоконнику. Ночью возвращался, влезал в помещение через окно. Шел по корпусу и видел, например, что в терапевтическом отделении весь персонал спал: две медсестры, санитарки. Одна, заметив меня, вскочила, спросонья бросилась под низкую кушетку, до половины забралась туда и застряла...
Не хвастаюсь, но уже в 1975 году Ровенская областная больница была отмечена Минздравом СССР как одна из лучших областных в Союзе и стала базой для проведения занятий по линии ВОЗ. К нам приезжали из многих стран мира учиться первичной медико-санитарной помощи, которая в Советском Союзе была поставлена очень хорошо.
Еще через 10 лет отделение функциональной диагностики, которое возглавляла заслуженный врач Украины Светлана Федоровна Донская (моя жена, ныне покойная), заняло второе место в Украине по оборудованию и оснащению новейшей аппаратурой. Мы первыми применили дистанционную электрокардиографию: больной находился в отдаленном районе, ему подключали передаточное устройство, а в центре по телефону расшифровывали электрокардиограмму и передавали обратно результаты вместе с назначенным лечением. Так что оставили позади ведущие клиники страны, славившиеся своей научной и медицинской базой. Многих аппаратов не было даже в мединститутах, поэтому студенты проходили практику на базе нашей областной больницы.
В 1980-м меня рекомендовали на должность заместителя министра здравоохранения УССР, согласовали кандидатуру в ЦК КПУ, но вместо министерского кресла я оказался за решеткой - 10 месяцев сидел в тюрьме по сфабрикованному делу. Как-то следователь, которого я за все это время ни разу не видел трезвым, посетовал: «Мы против вас ничего не имеем. Что же теперь будет с нами?».
Ну и чего добились мои недруги - уничтожили меня, стерли в порошок? Немного попортили нервы, нанесли моральный ущерб, но не сумели отнять доброе имя, перечеркнуть мой труд и опыт. Вскоре я стал заслуженным врачом, лауреатом Госпремии, имею ордена («За заслуги», Трудового Красного Знамени, Октябрьской революции. - Авт.) и стараюсь никогда не вспоминать ту черную страницу. Предпочитаю думать и говорить о друзьях.
12 лет назад я перенес сложную операцию, которая длилась шесть часов. Когда очнулся, рядом были жена-врач, сын-врач (Юрий заведует отделением автоматической обработки информации Ровенского областного диагностического центра, сейчас у нас с ним совместный проект по телемедицине) и оперировавший меня хирург. Но не у них, а у своего большого друга Леонида я спросил: «Что со мной? Жить буду?», хотя он не медик, а директор завода. Леня спокойно ответил: «Все нормально», и я ему поверил. Сегодня каждое утро тягаю пудовую гирю не по одной сотне раз...
Если мне иногда приносят деньги, при этом человеке звоню в нашу кассу: «Поступила благотворительная помощь». Приходит кассир, записывает в ведомость сумму и фамилию. Никаких взяток. Эту политику веду очень жестко. Гиппократ ведь следит за теми, кто клялся его именем, - рядом с фотографией жены у меня на столе стоит бронзовая фигура покровителя медицины, который держит палку (посох - кадуцей), обвитую змеей.