Продолжние отзыва к Жнецам. Часть пятая, заключительная.
Меня тут сегодня пристыдили за неокруглость отзыва о Жнецах. Все это, говорят, очень хорошо и прекрасно, но эмоций не хватает. И про сюжет попросили чаво-нибудь. Ну я что, раз попросили, то вот пишу.
Вообще недостаток эмоций в отзывах на литературу серьезную и сложную симптоматичен, это про фэнтэзи какую-то можно написать "если бы таких книг было много, то жила бы под мостом и только читала". Сплошное удовольствие ведь и никакого напряжения мысли. Тролли, говорят, живут под мостами и только и делают, что читают фэтнези, издавая звуки громкие и выразительные. А горние духи, значит, в библиотеках, погруженные в сосредоточенное молчание... что-то меня не туда понесло *зависла, вспоминая, о чем собиралась написать*.
Да! Так вот о Шмаракове roman_shmarakov и евойных Жнецах. Эмоционально и сюжетно, да?
Тут у нас с обнародыванием эмоций выходит некоторая сложность, стыдливость даже некоторая, я бы сказала. Слишком оно какое-то личное, вот чего. Говорят, что секс, героин и занятия спортом вырабатывают один и тот же вид эндорфинов; Абстрактное - с большой буквы, как имя нарицательное, обращаю ваше просвещенное внимание - судя по всему, действует так же. Тут я сразу вспоминаю, как в детстве еще меня колбасило от таблицы логарифмов и греческого алфавита...а диаграмма Герцшпрунга-Рассела, ах! Гармония небесных сфер и эндорфиновая зависимость.
Как бы понятно, что кому-то математика, а кому-то - теория музыкальных рядов, еще кому-то программки кодить, а другим - геополитика с конспирологией; Шампальону - расшифровки иероглифов, Меднелееву - таблица, соответственно, Менделеева, Лужину - шахматные партии, а кому-то Шамбала с Белыми Махатхами. Высшая нервная деятельность, раскачанная воображением и мыслью, может доставить радость ни с чем не сравнимую (то есть, сравнимую с сексом, героином и спортом, если верить молве); весь вопрос в том, чем её стимулировать и что остается в сухом остатке.
Можно было бы вывести ряд таких стимулов, начиная от самых вредных, как теософия с конспирологией и заканчивая высшими - но вот о высших говорить сложно, стеснительно и стремно, мне, по крайней мере.
Насколько я это себе понимаю, Р. Л. пользует стилизацию под двенадцатый век в частности и потому, что это позволяет в некотором смысле безлично говорить о эмоциях черезчур личных, чтобы давать им имена. Речь идет не только о религиозном чувстве, как я писала раньше; религиозное чувство - только еще одна метафора вещам более глубоким и скрытным.
Я сейчас скажу один умный вещь, но если Р.Л. попросит, то позже сотру. Жнецы - дневник и автопортрет самого автора в том же смысле, как "Тропик Рака" и "Москва - Петушки" - автопортреты своих. Настолько же гиперболизированный, отфильтрованный от ежедневного, сведенный в литературную форму и задрапированный в контекст. И точно так же любая деталь контекста служит отправной точкой для возвращения к центральному сюжету, к одному из парных полюсов. О колебании между этими полюсами, жаждой писателя и жаждой высшего (чтобы не говорить - жаждой религиозной, хотя де-юре в сюжете это и верно, но де-факто не только и не столько), я уже писала; вот то, как они раскрываются и живописуются - это круть.
Между тем, Жнецы не требуют интеллектуальных запасов от читателя, но требуют собственного опыта, пусть в самой скромной степени. Эти качели между расширением сознания (правильнее говорить о нахождении собственного центра) и тщеславием мастера (скажем, влекомого к огранке форм, в данном случае, к риторике) должны быть знакомы читателю из собственного опыта, - то, что происходит в том молодом еще возрасте, когда талант побуждает к немедленному и триумфальному самопредставлению, а некоторые другие потребности - к смирению своих аппетитов. В религиозном контексте Жнецов говорится о смирении в смысле самоотдачи и самопосвящения, но для читателя достаточно иметь опыт сверхцели и опыт жертвования ради нее чем-то.
Нет, я вам больше скажу, даже и этих опытов не нужно - достаточно и тени их или полувоспоминания.
Жнецы, тем временем, не дают никаких ответов и не пропагандируют духовного образа жизни. Интрига романа в домысливании будущего для героя; нам представлен целый ряд вариантов. Кто был девочкой и помнит завлекательность игры в "нарисуй платья для бумажной куклы", тот меня поймет легче; попробую объяснить. Наблюдение за человеком, не до конца определившимся, исключительно интересно, его дальнейший путь уже заключен в некоторые рамки, но еще имеет несколько степеней свободы, включая зависимость от обстоятельств и ожидание счастливого случая. Я вообще, ничтоже сумняшеся, в какой-то момент пошла смотреть жизнописания известных литераторов той эпохи, представив, что у героя должен быть протагонист; по этой логике, стоило проверить и церковных пастырей, от человеколюбивых до жесткосердных. В самом деле, удовольствие новое в литературе, просчитывать разные варианты развития событий. Тут я не буду эти варианты описывать, чтобы не портить никому удовольствие, поверьте мне на слово - их есть.
Надо бы сказать и о контексте, о крестовых походах, о мельнице, щуке и свинье, о залитом кровью Иерусалиме, королях и капусте, но мне это совсем не под силу - слишком всего много, слишком ярко, слишком эмоционально. Не в том смысле слишком, что сложно читать, а в том, что сложно рассматривать и детализировать. Знаете эти рисунки и ковры того времени? Вот поди в них разберись и сосчитай.
Есть за этим калейдоскопом контекста (и неподвижностью центра, и однонаправленной силой мысли) еще один эффект, о котором стоит сказать. Роман-то читается достаточно спокойно, за исключением некоторых глав (есть строки такой выразительности, что глазам своим не веришь) обдумывание и обчувствование откладываешь на потом, - а вот потом-то! потом совсем другая история.
Такой себе роман-устрица; знаете, в чем настоящее удовольствие от устриц? Я вам расскажу. Пока ее открываешь, подготавливаешь, поливаешь лимоном, иногда успеваешь и соскучиться, - но знаешь ведь, ради чего стараешься. Проскальзывает внутрь она быстро, но этот пряный вкус (пардон за пошлый эпитет) все длится и длится, эндорфины шевелятся и выходят дружными рядами.
Самый цимес, однако, еще и не в этом. Проглоченная устрица, оставаясь как есть живой, продолжает выделять из себя желудочный сок и пытается тебя переварить изнутри; твой организм вступает с ней в резонанс, побеждает и ассимилирует её - процесс долгий и счастливый. Ээээ...кажется, этого уже не стоило говорить... хорошо хоть удалось умолчать о том, что устрица выделяет не только желудочный сок, но и семенную жидкость, и пытается тебя изнутри не только переварить, но и того-этого.
Удовольствие долгоиграющее, хочу я сказать. Приход достигает своего уровня через некоторое время после. Впрочем, меньше всего я собираюсь агитировать за Жнецов и пропагандировать их, чтение для людей с определенным опытом переживаний. Хотя это я уже говорила.
Ну и вот, а пойду-ка я теперь отрежу себе яблочного пирога после такого умственного напряжения.
UPD А про сюжет-то так ничего и не написалось. Ну вот не смогла я, не смогла! *покаянно бьётся головой об котика*
Вообще недостаток эмоций в отзывах на литературу серьезную и сложную симптоматичен, это про фэнтэзи какую-то можно написать "если бы таких книг было много, то жила бы под мостом и только читала". Сплошное удовольствие ведь и никакого напряжения мысли. Тролли, говорят, живут под мостами и только и делают, что читают фэтнези, издавая звуки громкие и выразительные. А горние духи, значит, в библиотеках, погруженные в сосредоточенное молчание... что-то меня не туда понесло *зависла, вспоминая, о чем собиралась написать*.
Да! Так вот о Шмаракове roman_shmarakov и евойных Жнецах. Эмоционально и сюжетно, да?
Тут у нас с обнародыванием эмоций выходит некоторая сложность, стыдливость даже некоторая, я бы сказала. Слишком оно какое-то личное, вот чего. Говорят, что секс, героин и занятия спортом вырабатывают один и тот же вид эндорфинов; Абстрактное - с большой буквы, как имя нарицательное, обращаю ваше просвещенное внимание - судя по всему, действует так же. Тут я сразу вспоминаю, как в детстве еще меня колбасило от таблицы логарифмов и греческого алфавита...а диаграмма Герцшпрунга-Рассела, ах! Гармония небесных сфер и эндорфиновая зависимость.
Как бы понятно, что кому-то математика, а кому-то - теория музыкальных рядов, еще кому-то программки кодить, а другим - геополитика с конспирологией; Шампальону - расшифровки иероглифов, Меднелееву - таблица, соответственно, Менделеева, Лужину - шахматные партии, а кому-то Шамбала с Белыми Махатхами. Высшая нервная деятельность, раскачанная воображением и мыслью, может доставить радость ни с чем не сравнимую (то есть, сравнимую с сексом, героином и спортом, если верить молве); весь вопрос в том, чем её стимулировать и что остается в сухом остатке.
Можно было бы вывести ряд таких стимулов, начиная от самых вредных, как теософия с конспирологией и заканчивая высшими - но вот о высших говорить сложно, стеснительно и стремно, мне, по крайней мере.
Насколько я это себе понимаю, Р. Л. пользует стилизацию под двенадцатый век в частности и потому, что это позволяет в некотором смысле безлично говорить о эмоциях черезчур личных, чтобы давать им имена. Речь идет не только о религиозном чувстве, как я писала раньше; религиозное чувство - только еще одна метафора вещам более глубоким и скрытным.
Я сейчас скажу один умный вещь, но если Р.Л. попросит, то позже сотру. Жнецы - дневник и автопортрет самого автора в том же смысле, как "Тропик Рака" и "Москва - Петушки" - автопортреты своих. Настолько же гиперболизированный, отфильтрованный от ежедневного, сведенный в литературную форму и задрапированный в контекст. И точно так же любая деталь контекста служит отправной точкой для возвращения к центральному сюжету, к одному из парных полюсов. О колебании между этими полюсами, жаждой писателя и жаждой высшего (чтобы не говорить - жаждой религиозной, хотя де-юре в сюжете это и верно, но де-факто не только и не столько), я уже писала; вот то, как они раскрываются и живописуются - это круть.
Между тем, Жнецы не требуют интеллектуальных запасов от читателя, но требуют собственного опыта, пусть в самой скромной степени. Эти качели между расширением сознания (правильнее говорить о нахождении собственного центра) и тщеславием мастера (скажем, влекомого к огранке форм, в данном случае, к риторике) должны быть знакомы читателю из собственного опыта, - то, что происходит в том молодом еще возрасте, когда талант побуждает к немедленному и триумфальному самопредставлению, а некоторые другие потребности - к смирению своих аппетитов. В религиозном контексте Жнецов говорится о смирении в смысле самоотдачи и самопосвящения, но для читателя достаточно иметь опыт сверхцели и опыт жертвования ради нее чем-то.
Нет, я вам больше скажу, даже и этих опытов не нужно - достаточно и тени их или полувоспоминания.
Жнецы, тем временем, не дают никаких ответов и не пропагандируют духовного образа жизни. Интрига романа в домысливании будущего для героя; нам представлен целый ряд вариантов. Кто был девочкой и помнит завлекательность игры в "нарисуй платья для бумажной куклы", тот меня поймет легче; попробую объяснить. Наблюдение за человеком, не до конца определившимся, исключительно интересно, его дальнейший путь уже заключен в некоторые рамки, но еще имеет несколько степеней свободы, включая зависимость от обстоятельств и ожидание счастливого случая. Я вообще, ничтоже сумняшеся, в какой-то момент пошла смотреть жизнописания известных литераторов той эпохи, представив, что у героя должен быть протагонист; по этой логике, стоило проверить и церковных пастырей, от человеколюбивых до жесткосердных. В самом деле, удовольствие новое в литературе, просчитывать разные варианты развития событий. Тут я не буду эти варианты описывать, чтобы не портить никому удовольствие, поверьте мне на слово - их есть.
Надо бы сказать и о контексте, о крестовых походах, о мельнице, щуке и свинье, о залитом кровью Иерусалиме, королях и капусте, но мне это совсем не под силу - слишком всего много, слишком ярко, слишком эмоционально. Не в том смысле слишком, что сложно читать, а в том, что сложно рассматривать и детализировать. Знаете эти рисунки и ковры того времени? Вот поди в них разберись и сосчитай.
Есть за этим калейдоскопом контекста (и неподвижностью центра, и однонаправленной силой мысли) еще один эффект, о котором стоит сказать. Роман-то читается достаточно спокойно, за исключением некоторых глав (есть строки такой выразительности, что глазам своим не веришь) обдумывание и обчувствование откладываешь на потом, - а вот потом-то! потом совсем другая история.
Такой себе роман-устрица; знаете, в чем настоящее удовольствие от устриц? Я вам расскажу. Пока ее открываешь, подготавливаешь, поливаешь лимоном, иногда успеваешь и соскучиться, - но знаешь ведь, ради чего стараешься. Проскальзывает внутрь она быстро, но этот пряный вкус (пардон за пошлый эпитет) все длится и длится, эндорфины шевелятся и выходят дружными рядами.
Самый цимес, однако, еще и не в этом. Проглоченная устрица, оставаясь как есть живой, продолжает выделять из себя желудочный сок и пытается тебя переварить изнутри; твой организм вступает с ней в резонанс, побеждает и ассимилирует её - процесс долгий и счастливый. Ээээ...кажется, этого уже не стоило говорить... хорошо хоть удалось умолчать о том, что устрица выделяет не только желудочный сок, но и семенную жидкость, и пытается тебя изнутри не только переварить, но и того-этого.
Удовольствие долгоиграющее, хочу я сказать. Приход достигает своего уровня через некоторое время после. Впрочем, меньше всего я собираюсь агитировать за Жнецов и пропагандировать их, чтение для людей с определенным опытом переживаний. Хотя это я уже говорила.
Ну и вот, а пойду-ка я теперь отрежу себе яблочного пирога после такого умственного напряжения.
UPD А про сюжет-то так ничего и не написалось. Ну вот не смогла я, не смогла! *покаянно бьётся головой об котика*