Что наша жизнь
Читаю биографию Толкина, вспомнила вдруг ситуацию:
Масоны, как все, наверное, знают, празднуют летнее и зимнее солнцестояние. Других праздников нет, но эти два чрезвычайно значимы, - проводят открытый ритуал, на котором присутствуют друзья и члены семей. Ритуал, конечно, усеченный в смысле символики, но насыщенный, потому как на нем говорится о движении времени; собственно, движению времен и посвящен. После работ совершается ужин с возлияниями, на котором председательствует Достопочтимый Магистр, - в каждой ложе свое собрание, но некоторые ложи традиционно дружат и обмениваются визитами. Это, так сказать, общая диспозиция.
На последнее зимнее солнцестояние Достопочтимым в ложе моего мужа впервые стал наш хороший друг, человек, которого я ценю настолько, что ему первому рассказывала в свое время про свои первые исследования о влиянии неоплатонизма на масонство; он же меня побудил заняться исследованиями серьезно и начать писать об этом. Это, так сказать, диспозиция частная, чтобы было понятно, насколько этот Джузеп мне дорог и какие у нас теплые отношения.
И вот представьте, начинается ужин, Джузеп встает, чтобы огласить первый тост, все очень ритуально и трогательно, и вдруг я - глазам своим не веря, думая сначала, что наваждение, - виду, что он же вылитый Бильбо Бэггинс в немолодые годы. Ну, по крайней мере, голова от Бэггинса. Я, само собой, начинаю теребить всех, до кого могу дотянуться, и спрашивать, не причудилось ли мне, - народ смотрит, подтверждает, начинает веселиться. Джузепу тут же сообщают, он кричит - кто это сказал? - я, радуясь и не таясь, признаюсь, еще и думаю, что он разделит мою радость. Ну, дальше всякая кутерьма по плану, не суть, но потом, когда все разбирают кофе и ликеры и идут в курительную (на улицу перед рестораном, два человека курит, все этим пользуются, чтобы активно перемещаться и общаться), Джузеп подходит, и, сжимая мне локоть, горестно, так горестно говорит, - ты разрушила все мои мечты. Я-то себя представлял Арагорном. Как ты могла!
Тот редкий случай, когда я так и не нашлась с ответом.
Вы только подумайте, какое понижение образа. С романтического мужественного Арагорна до старенького маленького хоббита в седых бакенбардах.
Завтра, то есть уже сегодня, увижу его впервые с зимнепраздника, и у меня нет ни одной идеи, что бы ему сказать. Надо же снять травму, сама нанесла, самой и исправлять.
Дайте хоть какую-то мысль, плиииз. Ну хоть что-нибудь, за что можно зацепиться, а я уж разовью.
Масоны, как все, наверное, знают, празднуют летнее и зимнее солнцестояние. Других праздников нет, но эти два чрезвычайно значимы, - проводят открытый ритуал, на котором присутствуют друзья и члены семей. Ритуал, конечно, усеченный в смысле символики, но насыщенный, потому как на нем говорится о движении времени; собственно, движению времен и посвящен. После работ совершается ужин с возлияниями, на котором председательствует Достопочтимый Магистр, - в каждой ложе свое собрание, но некоторые ложи традиционно дружат и обмениваются визитами. Это, так сказать, общая диспозиция.
На последнее зимнее солнцестояние Достопочтимым в ложе моего мужа впервые стал наш хороший друг, человек, которого я ценю настолько, что ему первому рассказывала в свое время про свои первые исследования о влиянии неоплатонизма на масонство; он же меня побудил заняться исследованиями серьезно и начать писать об этом. Это, так сказать, диспозиция частная, чтобы было понятно, насколько этот Джузеп мне дорог и какие у нас теплые отношения.
И вот представьте, начинается ужин, Джузеп встает, чтобы огласить первый тост, все очень ритуально и трогательно, и вдруг я - глазам своим не веря, думая сначала, что наваждение, - виду, что он же вылитый Бильбо Бэггинс в немолодые годы. Ну, по крайней мере, голова от Бэггинса. Я, само собой, начинаю теребить всех, до кого могу дотянуться, и спрашивать, не причудилось ли мне, - народ смотрит, подтверждает, начинает веселиться. Джузепу тут же сообщают, он кричит - кто это сказал? - я, радуясь и не таясь, признаюсь, еще и думаю, что он разделит мою радость. Ну, дальше всякая кутерьма по плану, не суть, но потом, когда все разбирают кофе и ликеры и идут в курительную (на улицу перед рестораном, два человека курит, все этим пользуются, чтобы активно перемещаться и общаться), Джузеп подходит, и, сжимая мне локоть, горестно, так горестно говорит, - ты разрушила все мои мечты. Я-то себя представлял Арагорном. Как ты могла!
Тот редкий случай, когда я так и не нашлась с ответом.
Вы только подумайте, какое понижение образа. С романтического мужественного Арагорна до старенького маленького хоббита в седых бакенбардах.
Завтра, то есть уже сегодня, увижу его впервые с зимнепраздника, и у меня нет ни одной идеи, что бы ему сказать. Надо же снять травму, сама нанесла, самой и исправлять.
Дайте хоть какую-то мысль, плиииз. Ну хоть что-нибудь, за что можно зацепиться, а я уж разовью.