один день
Выхожу из вагона, а ты уже здесь - на перроне, в такую рань встречаешь меня. Взгляд как всегда сонный и тяжелый, но мне не привыкать.
Сразу, еще по дороге к зданию вокзала, начинаю свой восторженный монолог. Что очень скучал по тебе. Что во время чтения недавних книг думал, как мы их с тобой обсудим. Что ты покажешь мне новые, ранее невиданные места. Что мы, в конце концов, целый день проведем вместе и наедине, как давно не проводили. И твое настроение от моих слов постепенно улучшается, глаза из обычно серых, клубящихся туманом, становятся прозрачно-голубыми, с едва уловимыми солнечными искорками. Мы идем по набережной, утренний воздух начинает прогреваться, и ты расстегиваешь пальто, выпуская наружу запах духов, которые я, наверное, не узнаю среди прочих, но чей шлейф всегда вызывает одни и те же ассоциации - что-то терпкое, как запах дыма портовых труб, и в то же время легкое, словно прохладный бриз с реки или залива. Асфальт под ногами разбавлен лужами и первыми опавшими листьями, за спиной остаются всё новые кварталы и мосты, и мне уже кажется, что я готов так бродить с тобой до вечера, незаметно касаясь, ловя взгляды, улыбаться, разглядывая тебя на фоне ряби воды, но приходится признаться - я приехал не только к тебе, неотложные дела ждут, и мне нужно на какое-то время оставить тебя.
Тут же твое настроение начинается портиться, ты снова хмуришься, даже сильнее, чем утром. Мои увещевания, что я отлучусь ненадолго, буквально на пару часов, а потом мы снова встретимся и дойдем до Малой Морской и Таврического Сада, посмотрим на краны поверх крыш Коломны или посидим в одном из кафе на Гороховой, не помогают. Ты мне уже не веришь, глаза мокрые, и солёная влага собирается в большие тяжелые капли.
Вечером (да, я задержался и был занят делами дольше, чем обещал) мы снова встречаемся. Но ты не хочешь видеть меня, отворачиваешься, всхлипывая. Глаза из серых превратились в почти чёрные, только изредка в них пробегают рыжие отблески, когда мы проходим под фонарями. Ты держишься холодно и отстранённо, и всё-таки идешь рядом. А я пою тебе песню про "Невский залит светом цвета коньяка, и мы с тобой идём к руке рука", пытаюсь успокоить или даже развеселить. И снова много чего обещаю - приехать, слушать тебя, идти туда, куда скажешь. В следующий раз, обязательно.
Как я ни пытался продлить время нахождения рядом с тобой, виляя по малознакомым переулкам и дворам, но за домами уже видна неизбежная громадина обелиска на Площади Восстания. И вот они - вокзал и твой прощальный вздох, в котором отчетливо слышно неверие всему, что я говорил в течение дня. Но я точно знаю, что это неверие ненадолго - до следующего приезда, когда ты снова встретишь меня ранним утром на перроне.
Сразу, еще по дороге к зданию вокзала, начинаю свой восторженный монолог. Что очень скучал по тебе. Что во время чтения недавних книг думал, как мы их с тобой обсудим. Что ты покажешь мне новые, ранее невиданные места. Что мы, в конце концов, целый день проведем вместе и наедине, как давно не проводили. И твое настроение от моих слов постепенно улучшается, глаза из обычно серых, клубящихся туманом, становятся прозрачно-голубыми, с едва уловимыми солнечными искорками. Мы идем по набережной, утренний воздух начинает прогреваться, и ты расстегиваешь пальто, выпуская наружу запах духов, которые я, наверное, не узнаю среди прочих, но чей шлейф всегда вызывает одни и те же ассоциации - что-то терпкое, как запах дыма портовых труб, и в то же время легкое, словно прохладный бриз с реки или залива. Асфальт под ногами разбавлен лужами и первыми опавшими листьями, за спиной остаются всё новые кварталы и мосты, и мне уже кажется, что я готов так бродить с тобой до вечера, незаметно касаясь, ловя взгляды, улыбаться, разглядывая тебя на фоне ряби воды, но приходится признаться - я приехал не только к тебе, неотложные дела ждут, и мне нужно на какое-то время оставить тебя.
Тут же твое настроение начинается портиться, ты снова хмуришься, даже сильнее, чем утром. Мои увещевания, что я отлучусь ненадолго, буквально на пару часов, а потом мы снова встретимся и дойдем до Малой Морской и Таврического Сада, посмотрим на краны поверх крыш Коломны или посидим в одном из кафе на Гороховой, не помогают. Ты мне уже не веришь, глаза мокрые, и солёная влага собирается в большие тяжелые капли.
Вечером (да, я задержался и был занят делами дольше, чем обещал) мы снова встречаемся. Но ты не хочешь видеть меня, отворачиваешься, всхлипывая. Глаза из серых превратились в почти чёрные, только изредка в них пробегают рыжие отблески, когда мы проходим под фонарями. Ты держишься холодно и отстранённо, и всё-таки идешь рядом. А я пою тебе песню про "Невский залит светом цвета коньяка, и мы с тобой идём к руке рука", пытаюсь успокоить или даже развеселить. И снова много чего обещаю - приехать, слушать тебя, идти туда, куда скажешь. В следующий раз, обязательно.
Как я ни пытался продлить время нахождения рядом с тобой, виляя по малознакомым переулкам и дворам, но за домами уже видна неизбежная громадина обелиска на Площади Восстания. И вот они - вокзал и твой прощальный вздох, в котором отчетливо слышно неверие всему, что я говорил в течение дня. Но я точно знаю, что это неверие ненадолго - до следующего приезда, когда ты снова встретишь меня ранним утром на перроне.