Кто стучится в дверь мою?
Некоторые помнят себя с рождения. Во всяком случае, так они говорят. Это точно не про меня. Я такой памятью похвалиться не могу. Отец уходил на войну, когда мне было два года. Мать частенько рассказывала, что он уходил на заре, поцеловав на прощание её и меня. Рассказала, как я, проснувшись, заулыбался. Сколько не старался, не мог я этого вспомнить. А фотографию отца в военной форме помню хорошо. У мамы это фото рядом с иконой стояло. Я часто смотрел на маленькую фотокарточку и хотел быть похожим на папу.
Командир Красной Армии. Реконструкция
Ещё я запомнил, как за несколько месяцев до конца войны мама получила извещение. Жёлтый треугольник с чёрными печатями. В нём говорилось, что мой папа без вести пропал на территории Польши. Ушел в разведку не вернулся. Мама плакала тогда очень сильно. До этого я вообще не видел её слез, а после извещения она рыдала каждый вечер. Как мог, я пытался её успокоить - то рисунок нарисую красивый, то песню спою, что в детском саду разучили, то стих прочту. Не помогало. Обнимет меня сильно- сильно и рыдает, совсем как девочка маленькая, которая у нас по соседству жила. И запах её слёз терпкий, как сок одуванчиков, солёных, как азовский морской ветер, приводил меня в растерянность. Я всё понять не мог, в чем дело зачем так плакать?! Папу-то я и не знал совсем, чтобы по нему так сильно лить слёзы. К тому же у всех моих приятелей на улице отцов тоже не было. У кого погибли, а у кого-то на фронте еще сражались. Ну а чтобы без вести кто-то пропал, такой случай только у меня был. Поэтому я чувствовал себя немного особенным.
Без вести пропавший в 1941. Возвращение
Мамины подруги заходили по вечерам. Поддерживали ее. Они на заводе вместе работали. Советовали маме: не жди, не вернётся, в плен разведчиков не берут. А ты молодая, красивая, всего один пацан на руках, найдёшь себе ещё мужа, когда война кончится. И звали на танцы по выходным. Я всё слышал, домик то у нас маленький. И злился на маминых подруг, не хотелось мне другого, чужого папы. Но я зря переживал тогда, мама даже не собиралась ходить ни на какие танцы.
Вместо этого после работы она учила меня читать, писать, рисовать и много еще чему. А по выходным мы ходили в зоопарк или в городской сад на прогулку и там слушали военный оркестр, Мне очень нравились жирафы, бегемот и когда играли вальс. А ещё мама пыталась навести справки про отца, писала ему в часть, надеялась, что его товарищи расскажут о том, где он потерялся. Но, по-моему, ничего толком она не выяснила. Прислали из части кое-какие его вещи- часы, портсигар из серебра, бритву и конфеты для меня. Мама так и сказала: « Это от папиных друзей тебе». Было очень вкусно. Особенно шоколад понравился. Я его до этого вообще никогда не пробовал. А тут целая плитка. Трофейного, обёртка вся в рисунках и иностранных надписях.
Трофейный шоколад
Я хотел, чтобы и у меня были такие настоящие друзья - как у папы. А ещё очень хотелось, чтобы папины друзья приехали ко мне и рассказали по правде, каким он был. Ведь они же его знали, дружили с ним. Мне почему-то казалось, что мой папа был добрым, сильным и смелым. Но не очень весёлым. Хотя это, наверно, из-за фотографии, на ней отец получился каким-то грустным. Жаль, конечно, что я так и не успел узнать отца, а мама о нём почти не рассказывала. Ей ведь было очень тяжело вспоминать о папе. Я это хорошо понимал, ведь был уже почти взрослым, мне было целых 7 лет.
С такими мыслями я встретил конец войны. И хотя мы с мамой жили на окраине Ростова, в рабочем городке, тогда, в тот девятый день мая, нам было слышно, как из центра вдруг поднялась стрельба и небо осветилoсь ракетами. Мама вскочила с кровати, включила радио и оттуда- «Победа! Победа!» Тут уж нам было не до сна. Мама снова заплакала, но, наверно, от счастья. И у меня на душе было в тот момент очень-очень хорошо. И спать совсем не хотелось.
Ростов-на-Дону 9 мая 1945
А затем примчалось лето. Мы играли с друзьями в казаков-разбойников, ходили на Дон купаться и ловить рыбу, лазали по деревьям и брошенным, ржавым немецким броневикам. Осенью мне пора было идти в школу, и я этого ждал с нетерпеливой радостью. И ещё мне мечталось, как мщу за папу фашистам, и в такие минуты я жалел, что война кончилась.
Плакат
То, что произошло потом, я помню очень-очень хорошо. Моя память сохранила все вплоть до мельчайших деталей. Пылающий жарой август 1945 года Утро солнечное, птицы раскричались во дворе, прогоняя с нашего огорода соседского жирного кота. Мама торопилась на завод, быстро накормив меня кашей, строго-настрого приказала никому не открывать ни калитку, ни двери дома, чтобы не говорили. Времена в Ростове тогда были неспокойные. Мама пугала меня бандитами и воришками, которые могут забрать у нас последнее. « И тогда, Славик, тебе не в чем будет идти в школу»- напоследок у порога всегда произносила она и убегала, вечно страшась опоздать к третьему гудку.
Вскоре я уже вовсю скакал верхом на дворовой метле, представляя что это гнедой жеребец будёновской породы. Размахивая найденной у сарая саблей, я рубил головы воображаемых врагов направо и налево. Соседский кот, гревшийся на солнышке все утро, в ужасе бежал, не выдержав моей атаки. Мне хотелось погнаться за ним, но я вспомнил, что мама запретила выходить за калитку.
Мальчишка военной поры. Реконструкция
Солнце начало припекать, и я забежал внутрь дома попить воды. И в эту самую минуту в дверцу калитки очень сильно, по-мужски затарабанили. Бам-бам-бам! Я, конечно, перепугался: точно бандиты, кто же ещё? И самое страшное - свое оружие, деревянную большую саблю забыл то во дворе! А другого оружия у меня в доме не было. Пистолет, который мне сделал наш сосед - безногий казак дядя Петя, бесследно исчез неделю назад.
Стук повторился, уже громче. Бабам-бабам-бам-бам-бам! Мне не пришло в голову ничего другого, чем крикнуть «Взрослых никого дома нет, уходите!» Стук прекратился, но потом в дверь калитки забарабанили с новой силой и громкий мужской голос приказал: « давай открывай, скорей! »
Ростов после освобождения. 1943
Тут уже я испугался окончательно и через открытое окно завопил: «Ни за что не открою!» И тут мужчина за калиткой произнес странное: «А папе откроешь?»
«Мой папа на фронте без вести пропал!» -заорал я изо всех сил и слёзы обиды и страха надавили на глаза. Но я старался быть храбрым, и сдерживал слёзы как мог, чтобы бандит не догадался как мне боязно. Вдруг у калитки завозились. «Неужели хотят перелезть через забор?»- со страхом предположил я и решил закрыть окно и дверь дома на ключ. Но тут раздался голос соседки: «Славик, открой, это тётя Тамара.» Её голос я хорошо знал. Она часто заходила к маме по разным делам. Прикинув, что мама запретила открывать незнакомым, а тётя Тамара была очень даже хорошая знакомая, я наконец решился выйти из дома и подойти к калитке.
Девушка-ростовчанка военной поры. Реконструкция
Cоседка, стоя за забором, говорила совсем уж удивительные вещи: «Отпирай поскорее, Славик! Радость большая у вас - папка твой с войны вернулся! Живой!!»
На пороге стоял мужчина в какой-то ненашенской военной форме, страшно выгоревшей от солнца. Только пилотка на лысой голове его была такая как положено, с красной звездой. На ногах были высокие ботинки вместо сапог. Человек в странной форме был похож на моего папу с фотографии у иконы. Только очень худой. Зато этот, стоя у калитки, улыбался. « Ну, здорово, сынок!» - сказал мой без вести не пропавший папа.
Остолбенев, я в растерянности смотрел на отца, которого совсем не знал. А тётя Тома объяснила: «Не пропал он без вести, батя твой, Славик. Был в плену, а потом воевал у партизан в Польше да во Франции. Потому и домой шел так долго. Обними папку своего, не стой как истукан» После этих слов тёти Тамары, я буквально приклеился к этому, только что казавшемуся мне чужим человеку. И ставшему таким родным для меня в это самое волшебное мгновение. Отец обнял меня своими сильными руками и это я запомнил на всю мою жизнь.
Отец и сын
Потом я часто спрашивал у отца, как он оказался в плену, что делал у партизан и откуда у него орден почётного французского легиона. Мне было интересно, куда подевались его фронтовые награды и командирские погоны. Хотелось мне узнать и про его татуировку с Жанной д Арк, и про многочисленные страшные шрамы на его теле, и про то, почему он никогда не отмечал день победы вместе с другими ветеранами. Всего он нам с мамой так и не рассказал. Не успел - ушёл рано и внезапно. Врачи потом сказали, что его всё-таки забрала война. Наша счастливая жизнь пролетела незаметно. В памяти остались только самые важные её мгновения. Наверно поэтому, я до сих пор чувствую иногда, как папа обнимает меня своими сильными руками.