Сорок дней: из личных воспоминаний
(писано в Тарту в сороковины, в ночь на 1-е февраля, в фейсбуке)
Пишу под замком, потому что мне очень неловко; потому что много кому есть что рассказать больше и глубже, чем мне; потому что мое имя уже однажды привязалось к этому несчастью, оттого что я один раз написал в ФБ не подумав.
[upd.: замок снят]
Я уже писал об ААЗ тексты, так скажем, общественные. О том, что он значил для всех. Напишу, как он открывался кому-то индивидуально, на примере себя самого. Тут будет много слова "я", простите, и почти каждый абзац будет с него начинаться.
Я победил на олимпиаде по лингвистике, после долгого неучастия, в 1996 году. Это был десятый класс, и мне подарили несколько книг, и в их числе "Древненовгородский диалект", вышедший в 1995. Открыл и зачитался сразу. Куда больше, чем всем остальным, что мне дарили на олимпиаде.
Я ничего не знал о Зализняке, его работах или даже словаре. Я ничего не знал и о древнерусском: грамматику церковнославянского, Гамановича, подарили мне на предыдущую олимпиаду, но она не во всем подходила. Я плохо понимал, о чем идет речь, например, когда упоминались o-masculina или предположительное наклонение, или релятивизаторы. Но это было невероятно интересно, несмотря даже на все непонятное -- чтения грамот, полемика по поводу предыдущих чтений, оборванный край, дырки в бересте, глубина, на которой они найдены, усадьбы, семьи, конфликты, любовь, смерть с поминальным пивом (через двадцать лет она еще раз придет в грамоте 1102 и поставит точку). Как ни кощунственно, это можно было читать, пропуская всю или почти всю лингвистику. Пара перечтений такой и была.
Я не читал тогда Янина, я знал о берестяных грамотах самую малость -- грамота от Жизномира к Микуле была воспроизведена на советской марке, наверное, было что-то в желтой энциклопедии 1961 года, вратах детской премудрости. Но тут открывались бездны, цветные картинки. "Лошаки неизвестны на Руси и вообще не имеют хозяйственного значения". "Слово пшенка в значении пшенная крупа впервые только в БАС, его нет ни у Даля, ни у Ушакова". "Слуга свернул письма вместе, но по дороге потерял". "Можно только удивляться, какое изысканное письмо могла написать в XI веке женщина возлюбленному, не пришедшему на свидание". "Почерк в одном году у юноши 20 лет не тот, что у старика 70 лет". [Во втором издании "старика" будет исправлено на "человека": автору было уже 69.] Язык: чего-нибудь "просто нет", "коротенький" (он любил уменьшительные), "временная дистанция". Это запоминалось почти наизусть.
И я сразу заметил, что не все грамоты в книге есть, хотя они упоминаются в книге или даже учтены в указателе: например, грамоты на иностранных языках или одна на русском матерном (из указателя было это видно, прямо скажем) или единственная на тот момент московская. А что есть еще? А увидеть фото, прориси?..Потом я придумаю поговорку: "Любите книгу -- источник знаний, и книга эта называется Древненовгородский диалект".
Мы поступили на первый курс. Читали РИС с Плунгяном. Читали ДНД и акцентологию с Шевелевой. (Многое стало гораздо понятнее). Наконец, лекция 1998.
Сразу много найдено, слухи уже ходят. Легендарное уже "свисание с люстр". Вошел -- стоячая овация. Спрашиваю соседа: "это он и есть?" Сместный суд князя и посадника, Петрок и Марена, показывал с рук "Мольбу от Дмитра к п(опу)" (читалось отлично), но главное -- я не знал, что это может быть так удивительно, на одном дыхании, и построено как задача. И я что-то про себя даже угадываю из загаданного! но не решаюсь говорить. А исправления к более ранним грамотам, а огромное удовольствие, когда приходилось править самого себя! "Три ошибки -- это многовато для двух букв!" Ну что писать, вы и так всё это знаете.
В 1999 году Кибрик уговаривает Падучеву читать нам спецкурс. До этого она никогда не преподавала, ни у кого. Она ведет совсем по-другому, но совершенная ясность и логичность мысли, интонации, модуляции голоса, и придуманные ей метафоры остаются звучать в памяти, очень хочется записать каждое слово и спецкурс хорошо сдать. Хэндауты её на оборотках -- на оборотках распечаток бересты, тем же шрифтом, что в ДНД... Я непостижимым образом пропускаю мимо ушей дату экзамена, -- оказывается, все сдали, кроме меня! -- звоню Падучевой и прихожу к ней впервые в ВИНИТИ, чуть ли не в самое Рождество или накануне. Она принимает у меня экзамен в отделе, где я через два года буду работать. Потом я прихожу и домой, не помню уже зачем. Из глубины иногда раздается: "Лена!" ААЗ не выходит, он очень занят.
2000. Нашли Новгородский кодекс. Взял с собой ДНД и поднес подписать. "Мите Сичинаве с дружеским напутствием Андрей Зализняк". Сам составляю конспект лекций (с кучей забавных ошибок и недослышек), делаю к ним словоуказатель (шрифтом "Ирмологион"), для себя, "в стол" (совершенно безумное занятие). Беру в библиотеках первые тома издания грамот. Покупаю X том издания, который выходит в 2000. Там поправки и палеография, датирующие матрицы. От последнего потрясаюсь, как это невероятно глубоко и кропотливо проработано. И вдруг изумляюсь еще: ААЗ выступил против Фоменко, написал кристально ясную и тактично-язвительную статью, которая есть на читавшихся мной взахлеб антифоменковских сайтах. Фоменко я знаю уже три года, читал в 1997 "в подлиннике" его НХ в 4 частях, понимаю, какой бред эти 4 Ивана Грозных, но зачем его разносить такому гению? "Поверх головы", для тех, кто понимает и хочет подумать о лингвистике вообще.
В 2002 большие доклады про Кодекс. "Сейчас я начну напоминать заевшую пластинку: аз есмь истина и закон и пророци, аз есмь истина и закон и пророци, аз есмь истина и закон и пророци,...". Я их конспектирую для себя, иногда посылаю знакомым в письмах. Спецкурс "Берестяные грамоты" в аудитории 1060. Я аспирант, зачета не получаю, но слушаю. "Знание, куда посмотреть, стоит столько же, сколько хорошая память". "Конечно! Ну конечно же! Никаких признаков новгородского диалекта нееет! Это одна из немногих грамот, которая найдена на Украине". И даже: "Имеют смысл только отношения между элементами -- материальное содержание их ничего не значит". (Париж!... Мартине!..)
В начале 2004 доклад в Инславе про великую контроверзу с СПИ (само прилагательное "великий" -- оно его! само слово "контроверза" -- его! какой сдержанный словарь, передающий в то же время восторг и масштаб!). Там был анализ трех мест, которые потом составят вторую главу в книге об Игоре -- "лучи спряже", "подпръся окони" и "небылонъ". А потом выходит "Игорь". Помню, как читал его в метро и счастье уже в троллейбусе в Измайлове, когда дочитал до неоднородности Задонщины по синтаксическим параметрам: "вопрос закрыт!" С лета 2004 года я выкладываю все берестяные (и ряд других) доклады в свой ЖЖ. Кажется, это была идея Ани Пазельской txori, до этого я записывал и оцифровывал записи для себя.
И выходит второе издание ДНД, Мне дарят и его, и "Игоря", а в ДНД в тексте моя фамилия. Незаслуженно: я просто передал Елене Викторовне наблюдение Миколы Романовского miram про белорусское и украинское "як стой/стiй" "сразу же", а имени его не сказал -- а книжка уже вышла, видимо, вставил в корректуру. Это надо в посмертных дополнениях к ДНД исправить в редакторской сноске и восстановить справедливость.
Потом каждый год лекции, конспекты. ААЗ сам читает мой ЖЖ и иногда предлагает к этим конспектам исправления. Благодарит за то, что сам его иногда правлю и пополняю. Потом отредактированный им один мой конспект был опубликован в "Науке и жизни". В 2016 году написал мне большое письмо, где критиковал за то, что я, расшифровывая по видео, сделал конспект дословным: "Но в целом это всё-таки почти стенограмма - во всяком случае много ближе к стенограмме, чем Ваши прежние отчеты, которые мне очень нравились еще и тем, что Вы иногда меня в чем-то исправляли или дополняли. Мы с Вами оба знаем, что погрешности в устной речи обычно проскакивают довольно незаметно для слушателя, тогда как в записи (буквальной) они задевают глаз несравненно сильнее. Поэтому когда я сам редактирую распечатку аудиозаписи (например, для Муми-тролля), я иду на довольно значительную чистку, и я уверен, что только после такой чистки впечатление от лекции у читающего будет сопоставимо с тем, какое было у слушавших. Тексты интервью и т.п. в нынешнем интернете, поданные без такой чистки, мне обычно кажутся чем-то ужасно второсортным."
И еще: уже гораздо позже по просьбе А. М. Молдована я дописал статью ААЗ "Берестяные грамоты" в Энциклопедии "Русский язык" (которая все не выйдет -- презенс напрасного ожидания...) информацией о новых находках. Ему понравилось, и он авторизовал. Это тоже огромная честь. (Подпись там только его, конечно, как и мысли и результаты все его, только упакованные).
В 2008 году он подписал вместе с ЕВ мне соболезнование в связи со смертью папы, который очень его заочно любил. Потом я опять захожу к Падучевой -- начался проект "Русграм" -- и ААЗ выходит к ужину. Большой рассказ про пропавшую грамоту в Париже, о проницательности других. Как он хвалил чужую проницательность!.. Меня знакомят с 96-летней Т. К. Крапивиной: "что ты меня показываешь, как старую диковину?" Он говорил про нее (не там и не тогда): "прожившие 95 (или 90?) лет, по индийскому учению, уже как дваждырожденные..."
Потом эти встречи дома редко, но повторяются. В 2013 году он говорит много о А. К. Жолковском, о его "быстроте решения", о том, какой у него редкий дар понимать людей, в то время как другие лингвисты вокруг слышали только себя. Забавные анекдоты из жизни знакомых, в лицах. Говорили о разном -- о сербских поклонниках Велесовой книги ("там других, увы, почти не бывает"), о музее языков в Париже на улице Сервандони (он много кому это говорил), о его конъектуре к Нибурову миру (он забыл, проверял ли ее de visu). Ужасно много уже забыл и я, хотя казалось бы... В 2016 зимой мы с ним шли к метро "Курская" от Вышки по уже джентрифицированному Нижнему Сусальному. Он рассказал историю, как где-то зимой на дальней станции сошел с поезда и вступил в конфликт с какими-то мужиками... Может быть, знавшие его вспомнят. Помню только свой дурацкий вопрос: "Когда это было?" и "смущенно"-иронический ответ: "Давно-о".
Несколько раз списывался в почте, консультировался для своих статей и посылал возможные параллели к комментарию к бересте (уже указывая источники всегда). Консультации были по поводу истории форм типа "побольше" и акцентологии (для статьи об акцентуации глагола "быть"). Вот из письма про "побольше":
"Я представляю себе дело так, что зашел в воду глубже означало любую степень этого "углубления", а зашел в воду по глубже означало "зашел по ту точку [по тот предел], который уже можно назвать глубже", т. е. фактически еще совсем немного углубился".
Третья статья, прямо навеянная его работами, была "Письмо к Черту", поправка к берестяной грамоте № 4 -- но тут уж я не консультировался, потому что это был подарок к его 80-летию. Наверное, не лучшее название для подарка.
С 2012 года я стал ходить, очень спорадически, на его курсы в МГУ. Всё конспектировал, но записывал самые интересные словоформы с комментариями и высказывания. Не хранил нигде вместе. Наверное, многое растерял: это были отдельные листы.
С того же 2012 года каждый год я ездил в Новгород. Пару раз делал сложные пересадки, менял билеты, чтобы услышать его выступления или застать до отъезда. Вот его лекция для студентов в 2014 году. (Я его поправил с места: "В Мстиславле не одна грамота, а уже две! -- Хорошая? -- Проба пера")
Приходил ли он на базу, видел ли в фойе гостиницы "Садко" -- говорил "С приездом!". Помню, как его ждали на базе после находок. Фотографировал его я там несколько раз, но самая удачная и страшная фотография -- в уходящем поезде, в день расставания, 20 августа 2015. Мне независимо разные люди говорили, что не надо было это вывешивать с подписью "До свидания".
В 2014 году я нашел в один день кусок надписи о пожаре в Троице, сбитой со стены Юрьева монастыря при архимандрите Фотии (вот уже что ТОЧНО не надо было вывешивать), и разобрал на найденном Олейниковым на Воздвиженском раскопе пустом и только что отмытом листе бересты, как мне казалось, две буквы в углу. ААЗ внимательно изучал на свету вместе с Гиппиусом этот лист, а потом подтвердил, что да, конечно, буквы есть, вот "от", а вот "а", что это грамота, что нужен номер, что это второй слой и у него теперь плохое зрение такие листы читать... И Гиппиус чуть более угрюмо: да, да, конечно... Теперь мне очень неловко: разумеется, там "ничего не бывало и нет" и это для поддержки моей восторженности... Так и лежит этот лист в берестяной на базе, наверное. Вот они с этим листом:
В 2015 году я ему привез из Виндоланды в Новгород книгу Бирли о табличках, и он ее стал внимательно читать, а потом сослался в ближайшей лекции. Конечно, Виндоланду он отлично знал и раньше: Боуман, в частности, улучшал ему видимость штрихов в кодексе. Но было приятно.
Время убыстрялось. Ушли собеседники: Арнольд-старший, Живов, Арнольд-младший, Гришина, Иванов. Когда дарил в 2014 году "Древнерусское ударение", пригласил в кабинет и извинялся: "Я уже не в том возрасте, чтобы выпустить книгу полностью без опечаток...". Одно время он совсем похудел, и за него было страшно -- а в последний год, наоборот, выглядел гораздо лучше.
В октябре 2017 года я получил письмо с телеканала "Культура" -- говорилось, что будет передача о "Слове", и что ААЗ назвал меня среди желаемых участников. Я не люблю ток-шоу, но не мог, разумеется, ему отказать [Ой, это получается совсем Андрей Седых в изложении Довлатова: "Боясь обидеть Рахманинова, я всё же зашел на его концерт..." Но концерт мог бы быть, боюсь, совсем не его]. Руководство канала вскоре поменяло приоритеты и перенесло передачу на январь.
Два раза он исправил ударения в моей речи. Видно было, как ему физически больно и режет слух. Теперь только "граффи́ти" и "о́берег".
Оберегом он был для нас для всех. Пока был -- было спокойнее и мы знали, что ничего не случится, пока есть счастье. А граффити... Вот киевская граффити 1093 года, в его перечтении:
"Въ великии четвъргъ рака положена быстъ. Ото Анъдрея, роусъскыи кънязъ благыи. А Дъмитръ ѱлъ, отрочъкъ его, мсца априля въ 13. А бе серѣде оумърлъ по обѣдѣ".
Только не в среду, а в воскресенье, и не под Пасху было это все, а под Рождество. А умер благой князь Андрея (Ἀνδρέας) действительно по обеде и в четверг погребен. А Дъмитръ ѱлъ, отрочъкъ его. "Дружинничек", как перевел ААЗ. Он любил уменьшительные сам и любил подбирать эквиваленты древнерусским. Может, с нынешней точки зрения оно тут и паче гордости, а с точки зрения XI века это единственно нужный этикет. А плюсквамперфект "бе оумърлъ" означает тривиальное предшествование в прошедшем из учебников -- а никак, увы, не аннулированный результат.
И еще из бересты:
"Да(и) Бого вамо радосте. Ми вашего солова вохи не осотавимо". то есть "мы вашего слова все не забудем".
Пишу под замком, потому что мне очень неловко; потому что много кому есть что рассказать больше и глубже, чем мне; потому что мое имя уже однажды привязалось к этому несчастью, оттого что я один раз написал в ФБ не подумав.
[upd.: замок снят]
Я уже писал об ААЗ тексты, так скажем, общественные. О том, что он значил для всех. Напишу, как он открывался кому-то индивидуально, на примере себя самого. Тут будет много слова "я", простите, и почти каждый абзац будет с него начинаться.
Я победил на олимпиаде по лингвистике, после долгого неучастия, в 1996 году. Это был десятый класс, и мне подарили несколько книг, и в их числе "Древненовгородский диалект", вышедший в 1995. Открыл и зачитался сразу. Куда больше, чем всем остальным, что мне дарили на олимпиаде.
Я ничего не знал о Зализняке, его работах или даже словаре. Я ничего не знал и о древнерусском: грамматику церковнославянского, Гамановича, подарили мне на предыдущую олимпиаду, но она не во всем подходила. Я плохо понимал, о чем идет речь, например, когда упоминались o-masculina или предположительное наклонение, или релятивизаторы. Но это было невероятно интересно, несмотря даже на все непонятное -- чтения грамот, полемика по поводу предыдущих чтений, оборванный край, дырки в бересте, глубина, на которой они найдены, усадьбы, семьи, конфликты, любовь, смерть с поминальным пивом (через двадцать лет она еще раз придет в грамоте 1102 и поставит точку). Как ни кощунственно, это можно было читать, пропуская всю или почти всю лингвистику. Пара перечтений такой и была.
Я не читал тогда Янина, я знал о берестяных грамотах самую малость -- грамота от Жизномира к Микуле была воспроизведена на советской марке, наверное, было что-то в желтой энциклопедии 1961 года, вратах детской премудрости. Но тут открывались бездны, цветные картинки. "Лошаки неизвестны на Руси и вообще не имеют хозяйственного значения". "Слово пшенка в значении пшенная крупа впервые только в БАС, его нет ни у Даля, ни у Ушакова". "Слуга свернул письма вместе, но по дороге потерял". "Можно только удивляться, какое изысканное письмо могла написать в XI веке женщина возлюбленному, не пришедшему на свидание". "Почерк в одном году у юноши 20 лет не тот, что у старика 70 лет". [Во втором издании "старика" будет исправлено на "человека": автору было уже 69.] Язык: чего-нибудь "просто нет", "коротенький" (он любил уменьшительные), "временная дистанция". Это запоминалось почти наизусть.
И я сразу заметил, что не все грамоты в книге есть, хотя они упоминаются в книге или даже учтены в указателе: например, грамоты на иностранных языках или одна на русском матерном (из указателя было это видно, прямо скажем) или единственная на тот момент московская. А что есть еще? А увидеть фото, прориси?..Потом я придумаю поговорку: "Любите книгу -- источник знаний, и книга эта называется Древненовгородский диалект".
Мы поступили на первый курс. Читали РИС с Плунгяном. Читали ДНД и акцентологию с Шевелевой. (Многое стало гораздо понятнее). Наконец, лекция 1998.
Сразу много найдено, слухи уже ходят. Легендарное уже "свисание с люстр". Вошел -- стоячая овация. Спрашиваю соседа: "это он и есть?" Сместный суд князя и посадника, Петрок и Марена, показывал с рук "Мольбу от Дмитра к п(опу)" (читалось отлично), но главное -- я не знал, что это может быть так удивительно, на одном дыхании, и построено как задача. И я что-то про себя даже угадываю из загаданного! но не решаюсь говорить. А исправления к более ранним грамотам, а огромное удовольствие, когда приходилось править самого себя! "Три ошибки -- это многовато для двух букв!" Ну что писать, вы и так всё это знаете.
В 1999 году Кибрик уговаривает Падучеву читать нам спецкурс. До этого она никогда не преподавала, ни у кого. Она ведет совсем по-другому, но совершенная ясность и логичность мысли, интонации, модуляции голоса, и придуманные ей метафоры остаются звучать в памяти, очень хочется записать каждое слово и спецкурс хорошо сдать. Хэндауты её на оборотках -- на оборотках распечаток бересты, тем же шрифтом, что в ДНД... Я непостижимым образом пропускаю мимо ушей дату экзамена, -- оказывается, все сдали, кроме меня! -- звоню Падучевой и прихожу к ней впервые в ВИНИТИ, чуть ли не в самое Рождество или накануне. Она принимает у меня экзамен в отделе, где я через два года буду работать. Потом я прихожу и домой, не помню уже зачем. Из глубины иногда раздается: "Лена!" ААЗ не выходит, он очень занят.
2000. Нашли Новгородский кодекс. Взял с собой ДНД и поднес подписать. "Мите Сичинаве с дружеским напутствием Андрей Зализняк". Сам составляю конспект лекций (с кучей забавных ошибок и недослышек), делаю к ним словоуказатель (шрифтом "Ирмологион"), для себя, "в стол" (совершенно безумное занятие). Беру в библиотеках первые тома издания грамот. Покупаю X том издания, который выходит в 2000. Там поправки и палеография, датирующие матрицы. От последнего потрясаюсь, как это невероятно глубоко и кропотливо проработано. И вдруг изумляюсь еще: ААЗ выступил против Фоменко, написал кристально ясную и тактично-язвительную статью, которая есть на читавшихся мной взахлеб антифоменковских сайтах. Фоменко я знаю уже три года, читал в 1997 "в подлиннике" его НХ в 4 частях, понимаю, какой бред эти 4 Ивана Грозных, но зачем его разносить такому гению? "Поверх головы", для тех, кто понимает и хочет подумать о лингвистике вообще.
В 2002 большие доклады про Кодекс. "Сейчас я начну напоминать заевшую пластинку: аз есмь истина и закон и пророци, аз есмь истина и закон и пророци, аз есмь истина и закон и пророци,...". Я их конспектирую для себя, иногда посылаю знакомым в письмах. Спецкурс "Берестяные грамоты" в аудитории 1060. Я аспирант, зачета не получаю, но слушаю. "Знание, куда посмотреть, стоит столько же, сколько хорошая память". "Конечно! Ну конечно же! Никаких признаков новгородского диалекта нееет! Это одна из немногих грамот, которая найдена на Украине". И даже: "Имеют смысл только отношения между элементами -- материальное содержание их ничего не значит". (Париж!... Мартине!..)
В начале 2004 доклад в Инславе про великую контроверзу с СПИ (само прилагательное "великий" -- оно его! само слово "контроверза" -- его! какой сдержанный словарь, передающий в то же время восторг и масштаб!). Там был анализ трех мест, которые потом составят вторую главу в книге об Игоре -- "лучи спряже", "подпръся окони" и "небылонъ". А потом выходит "Игорь". Помню, как читал его в метро и счастье уже в троллейбусе в Измайлове, когда дочитал до неоднородности Задонщины по синтаксическим параметрам: "вопрос закрыт!" С лета 2004 года я выкладываю все берестяные (и ряд других) доклады в свой ЖЖ. Кажется, это была идея Ани Пазельской txori, до этого я записывал и оцифровывал записи для себя.
И выходит второе издание ДНД, Мне дарят и его, и "Игоря", а в ДНД в тексте моя фамилия. Незаслуженно: я просто передал Елене Викторовне наблюдение Миколы Романовского miram про белорусское и украинское "як стой/стiй" "сразу же", а имени его не сказал -- а книжка уже вышла, видимо, вставил в корректуру. Это надо в посмертных дополнениях к ДНД исправить в редакторской сноске и восстановить справедливость.
Потом каждый год лекции, конспекты. ААЗ сам читает мой ЖЖ и иногда предлагает к этим конспектам исправления. Благодарит за то, что сам его иногда правлю и пополняю. Потом отредактированный им один мой конспект был опубликован в "Науке и жизни". В 2016 году написал мне большое письмо, где критиковал за то, что я, расшифровывая по видео, сделал конспект дословным: "Но в целом это всё-таки почти стенограмма - во всяком случае много ближе к стенограмме, чем Ваши прежние отчеты, которые мне очень нравились еще и тем, что Вы иногда меня в чем-то исправляли или дополняли. Мы с Вами оба знаем, что погрешности в устной речи обычно проскакивают довольно незаметно для слушателя, тогда как в записи (буквальной) они задевают глаз несравненно сильнее. Поэтому когда я сам редактирую распечатку аудиозаписи (например, для Муми-тролля), я иду на довольно значительную чистку, и я уверен, что только после такой чистки впечатление от лекции у читающего будет сопоставимо с тем, какое было у слушавших. Тексты интервью и т.п. в нынешнем интернете, поданные без такой чистки, мне обычно кажутся чем-то ужасно второсортным."
И еще: уже гораздо позже по просьбе А. М. Молдована я дописал статью ААЗ "Берестяные грамоты" в Энциклопедии "Русский язык" (которая все не выйдет -- презенс напрасного ожидания...) информацией о новых находках. Ему понравилось, и он авторизовал. Это тоже огромная честь. (Подпись там только его, конечно, как и мысли и результаты все его, только упакованные).
В 2008 году он подписал вместе с ЕВ мне соболезнование в связи со смертью папы, который очень его заочно любил. Потом я опять захожу к Падучевой -- начался проект "Русграм" -- и ААЗ выходит к ужину. Большой рассказ про пропавшую грамоту в Париже, о проницательности других. Как он хвалил чужую проницательность!.. Меня знакомят с 96-летней Т. К. Крапивиной: "что ты меня показываешь, как старую диковину?" Он говорил про нее (не там и не тогда): "прожившие 95 (или 90?) лет, по индийскому учению, уже как дваждырожденные..."
Потом эти встречи дома редко, но повторяются. В 2013 году он говорит много о А. К. Жолковском, о его "быстроте решения", о том, какой у него редкий дар понимать людей, в то время как другие лингвисты вокруг слышали только себя. Забавные анекдоты из жизни знакомых, в лицах. Говорили о разном -- о сербских поклонниках Велесовой книги ("там других, увы, почти не бывает"), о музее языков в Париже на улице Сервандони (он много кому это говорил), о его конъектуре к Нибурову миру (он забыл, проверял ли ее de visu). Ужасно много уже забыл и я, хотя казалось бы... В 2016 зимой мы с ним шли к метро "Курская" от Вышки по уже джентрифицированному Нижнему Сусальному. Он рассказал историю, как где-то зимой на дальней станции сошел с поезда и вступил в конфликт с какими-то мужиками... Может быть, знавшие его вспомнят. Помню только свой дурацкий вопрос: "Когда это было?" и "смущенно"-иронический ответ: "Давно-о".
Несколько раз списывался в почте, консультировался для своих статей и посылал возможные параллели к комментарию к бересте (уже указывая источники всегда). Консультации были по поводу истории форм типа "побольше" и акцентологии (для статьи об акцентуации глагола "быть"). Вот из письма про "побольше":
"Я представляю себе дело так, что зашел в воду глубже означало любую степень этого "углубления", а зашел в воду по глубже означало "зашел по ту точку [по тот предел], который уже можно назвать глубже", т. е. фактически еще совсем немного углубился".
Третья статья, прямо навеянная его работами, была "Письмо к Черту", поправка к берестяной грамоте № 4 -- но тут уж я не консультировался, потому что это был подарок к его 80-летию. Наверное, не лучшее название для подарка.
С 2012 года я стал ходить, очень спорадически, на его курсы в МГУ. Всё конспектировал, но записывал самые интересные словоформы с комментариями и высказывания. Не хранил нигде вместе. Наверное, многое растерял: это были отдельные листы.
С того же 2012 года каждый год я ездил в Новгород. Пару раз делал сложные пересадки, менял билеты, чтобы услышать его выступления или застать до отъезда. Вот его лекция для студентов в 2014 году. (Я его поправил с места: "В Мстиславле не одна грамота, а уже две! -- Хорошая? -- Проба пера")
Приходил ли он на базу, видел ли в фойе гостиницы "Садко" -- говорил "С приездом!". Помню, как его ждали на базе после находок. Фотографировал его я там несколько раз, но самая удачная и страшная фотография -- в уходящем поезде, в день расставания, 20 августа 2015. Мне независимо разные люди говорили, что не надо было это вывешивать с подписью "До свидания".
В 2014 году я нашел в один день кусок надписи о пожаре в Троице, сбитой со стены Юрьева монастыря при архимандрите Фотии (вот уже что ТОЧНО не надо было вывешивать), и разобрал на найденном Олейниковым на Воздвиженском раскопе пустом и только что отмытом листе бересты, как мне казалось, две буквы в углу. ААЗ внимательно изучал на свету вместе с Гиппиусом этот лист, а потом подтвердил, что да, конечно, буквы есть, вот "от", а вот "а", что это грамота, что нужен номер, что это второй слой и у него теперь плохое зрение такие листы читать... И Гиппиус чуть более угрюмо: да, да, конечно... Теперь мне очень неловко: разумеется, там "ничего не бывало и нет" и это для поддержки моей восторженности... Так и лежит этот лист в берестяной на базе, наверное. Вот они с этим листом:
В 2015 году я ему привез из Виндоланды в Новгород книгу Бирли о табличках, и он ее стал внимательно читать, а потом сослался в ближайшей лекции. Конечно, Виндоланду он отлично знал и раньше: Боуман, в частности, улучшал ему видимость штрихов в кодексе. Но было приятно.
Время убыстрялось. Ушли собеседники: Арнольд-старший, Живов, Арнольд-младший, Гришина, Иванов. Когда дарил в 2014 году "Древнерусское ударение", пригласил в кабинет и извинялся: "Я уже не в том возрасте, чтобы выпустить книгу полностью без опечаток...". Одно время он совсем похудел, и за него было страшно -- а в последний год, наоборот, выглядел гораздо лучше.
В октябре 2017 года я получил письмо с телеканала "Культура" -- говорилось, что будет передача о "Слове", и что ААЗ назвал меня среди желаемых участников. Я не люблю ток-шоу, но не мог, разумеется, ему отказать [Ой, это получается совсем Андрей Седых в изложении Довлатова: "Боясь обидеть Рахманинова, я всё же зашел на его концерт..." Но концерт мог бы быть, боюсь, совсем не его]. Руководство канала вскоре поменяло приоритеты и перенесло передачу на январь.
Два раза он исправил ударения в моей речи. Видно было, как ему физически больно и режет слух. Теперь только "граффи́ти" и "о́берег".
Оберегом он был для нас для всех. Пока был -- было спокойнее и мы знали, что ничего не случится, пока есть счастье. А граффити... Вот киевская граффити 1093 года, в его перечтении:
"Въ великии четвъргъ рака положена быстъ. Ото Анъдрея, роусъскыи кънязъ благыи. А Дъмитръ ѱлъ, отрочъкъ его, мсца априля въ 13. А бе серѣде оумърлъ по обѣдѣ".
Только не в среду, а в воскресенье, и не под Пасху было это все, а под Рождество. А умер благой князь Андрея (Ἀνδρέας) действительно по обеде и в четверг погребен. А Дъмитръ ѱлъ, отрочъкъ его. "Дружинничек", как перевел ААЗ. Он любил уменьшительные сам и любил подбирать эквиваленты древнерусским. Может, с нынешней точки зрения оно тут и паче гордости, а с точки зрения XI века это единственно нужный этикет. А плюсквамперфект "бе оумърлъ" означает тривиальное предшествование в прошедшем из учебников -- а никак, увы, не аннулированный результат.
И еще из бересты:
"Да(и) Бого вамо радосте. Ми вашего солова вохи не осотавимо". то есть "мы вашего слова все не забудем".