(no subject)
Летним вечером, пережив кое-как тропическую московскую жару, я люблю устроиться на веранде в кресле у окна. На подоконник выкладываю свою коллекцию трубок и начинаю отдыхать. Есть у меня и вересковые, и пенковые трубки. Есть в коллекции серебряная трубочка 17-го века. Трубки мои дорогие и не очень. Старые, хорошо обкуренные и новые, только готовящиеся к таинству обкуривания. Есть у меня и разные табаки. Сладкие датские смеси, чистая виргиния, и другое, чего можно прикупить нынче в Москве. Долго выбираю трубку, размышляю над табаком и, наконец, приняв решение, неторопливо набиваю выбранную трубку.
Тем временем вечереет, спадает шум машин под окном, загорается реклама над проспектом. Лёгкий ветерок заставляет мигать пламя толстой свечи, но, ветер, вместо прохлады несёт гарь - горят леса и болота Руси. Что ж, добавим дымку - щёлкаю зажигалкой и затягиваюсь. Выдыхаю дым. Слушайте жители Багдада о невероятных и мистических событиях, произошедших совсем недавно, в которых приняла участие шашка, так неосмотрительно ввезённая в Москву.
К сорока годам время начинает гнать как пьяный по встречной полосе. И норовит эта сволочь обгонять на повороте! За поворотом ничего хорошего нет - не за этим, так за тем вмажешься в лоб такому же гонщику и всё, конец кина. Спросите, зачем же гнать? Но куда же деть это скребущее душу чувство, что всё, половинка пройдена, а ты так ничего и не успел… Депрессивное это время, половина жизни… Вот из этих вечных попыток успеть, поймать за хвост уходящую электричку и состоит жизнь после сорока. В общем, когда я вновь вспомнил о Шашке, прошло уже полтора года суетной московской жизни.
Шашка всё это время пылилась в шкафу и вроде бы не напоминала о себе. По крайней мере те странные и яркие сны, казавшиеся кусками чьей-то давно прожитой жизни, перестали тревожить меня. Взамен пришла бессонница. Почти каждую ночь я тщетно пытаясь уснуть лежал в каком-то полубреду на границе сна и яви и кажется слышал какое-то бормотание, шёпот на незнакомом языке, повторяющий одну и ту же фразу… Это беспокоило, но не настолько, чтобы отдаться в лапы психоаналитику. Я решил, что мне нужно просто отдохнуть. Махнуть на рыбалку, скажем. Но случая всё не представлялось. Прошло адское лето, настала осень, начало сентября. И вот однажды я проснулся с гудящей головой - да, было дано лишку с Александром Рафаиловичем на банкете по случаю презентации чего-то там. Да, это конечно, весьма нужный человек, и выпить с ним было надо, но зачем же я так свой организм обидел? С такими утренними мыслями разжевав таблетки с янтарной кислотой(Лукьяненко посоветовал, а он - знающий человек). Под укоризненным взглядом сына я не посмел опохмелиться, и приняв лишь аспирин пошёл на службу. Предстоял обычный серый день.
Но случилась приятная неожиданность! Когда Лена положила передо мной ежедневник, то выяснилось, что в конце недели зияет дыра - у меня непонятно как образовалось три свободныё дня! Чудо! Решив, что это - знак судьбы, я бросил фирму на Леночку и отправился на рыбалку решив прихватить эти три дня и уикэнд.
Осень в этом году началась и поздно и рано. Рано начали желтеть и облетать листья. Печально, я люблю осень из-за этих вот жёлтых листьев, а в этом году праздник оказался скомкан. С другой стороны, стояла сухая жаркая погода. А что за осень без дождя и запаха прели?
Не люблю рыбалку большим коллективом. В этом случае рыбалка быстро превращается в пьянку и шашлыки на природе. Нет, только в одиночестве и тиши заповедных мест. В общем, уже через три часа я полз сквозь пробки и, наконец, вырвался на оперативный простор.
Если выехать из Москвы, пробиться сквозь череду светофоров Мытищ, начинается широкое шоссе до Сергиевого Посада, каковой я и обогнул часом позднее. Далее мой путь лежал к границе Ярославской области.
Чудна ты, Русская земля! Ближе к Москве ты обременена всякими извращениями цивилизации, а чем далее и далее отъедешь от Москвы-матушки, тем менее и менее заметен не только ХХI, но и ХХ век. Так, горят кое-где огоньки, и начинаешь сомневаться, что за тысячелетье на дворе… Я ехал по широкой восьмирядной трассе. Навстречу в Москву тянулись бесконечные колонны траков с контейнерами в которых они везли в Столицу западное счастье, выражаемое в перемороженных Бушевских куриных ножках для бедных, контейнеры с китайским и турецким барахлом, иногда дешёвый алкоголь Нередко в трейлерах, проносящихся мне навстречу была и марихуана, встречался и ядрёный афганский героин, который доблестные победители талибов производят под контролем Антитеррористической коалиции.
Я ехал по Ярославке, она была не если не совсем пуста, но вполне проницаема, ехал к Сергиевому Посаду, ещё недавно носивший ублюдочное название Загорск.
Проезжая удивительно красивый Сергиев посад - посетить Лавру и времени не было, и перекрестивши лоб я направил свои стопы в сторону границы Ярославской области. Впереди наплывала, по бокам проносилась Русская Земля. Виднелись за окном холмы, перелески на холмах, небольшие озерца, проезжал я мосты над мелкими и не очень речушками, иногда открывались широкие поля, уж не знаю с какими неубранными злакам. Ехал я не очень быстро, поэтому меня всё обгоняли BMW и AUDI бандитов ли или просто крутых бизнесменов, спешащих на вечернюю оргию, а может просто привыкли люди гонять на мощных машинах.. После затхлого и дымного воздуха Москвы ветерок, врывавшийся в приоткрытое окно казался свежим и сладким. Лес вокруг дороги сгущался и матерел. Ельник уступал место сосняку. У дороги стояло вездесущие бабки с дарами леса… Показался Синий дорожный знак «Кубринск 22 км».
Свернув с трассы метров через сто я спугнул лося и поехал сначала по разбитому асфальту, а через десятка полтора вёрст(там, где кончилась Московская область) по грейдеру. Скорость пришлось снизить до тридцати, а потом и ниже. Потом вообще притормозил и ехал трясясь то на ухабах, то на «гладильной доске», в которую превратился некогда приличный грейдер. Проехал пару полуразрушенных деревень. Дорога была пуста, лишь над лесом поднималась багровая от выпитой кровушки Луна. Темнело, точнее, наступали прозрачные северные сумерки. Да и туман затягивал дорогу. Короткие и средние волны почти не ловились, в эфире что-то скреблось. Бабки с вёдрами как-то в один момент пропали с трассы, поэтому я почти машинально притормозил у голосующего грибника. Бел он человек неопределённых лет. Лицо его было, что сказать, типичное местное лицо с морщинами и мешками под глазами. Волосы он скрывал под заячим треухом неопределённого цвета, сверху был накинут капюшон плаща.
- От клеща спасаюсь - пояснил он.
Под плащом виднелась заношенная телогрейка и ватные штаны, заправленные в болотные сапоги. Вся одежда была блеклого серого цвета. За плечами абориген имел ружьишко. Дичи у него не было.
- Не сладилась охота? - спросил я.
- Не затем бегал. За порядком слежу, - ответил он доставая помятую приму.
- Егерь что ли? - спросил я.
- Типа того, - ответил он прикуривая.
Смеркалось, лесные тени скрывали ухабы, но свет включать было ещё рано, было то самое время, когда неясна природа и помыслы живущих…
- Воровской час, - молвил мой попутчик.
- В такой час, сказывают старики, в здешних местах путник может увидеть хулухту, что-то вроде лешего, - пояснил он.
- А в чём отличие? - спросил я.
- Ну, леший, он Лесом ведает, Болотами - Болотник, да…
- А эта, как её? Хулухта?
- Не эта, а этот.
- Ну и чего этот…, - спросил я, объезжая глубокую яму прямо посреди грейдера.
Попутчик мой угрюмо молчал, всем видом давая понять что зря он затеял этот разговор. Мысленно пожав плечами я решил сменить тему:
- А что, дедушка, грибы в лесу уродились?
- Куда там, - отвечал старик(он уже стал стариком, хотя ещё минуту назад ему было не дать и пятидесяти), - сухость страшная, чуешь дым - торфа горят.
- А рыбалка в этом году как?- гну я своё.
- А, - дед махнул рукой. - Жара, вся она по омутам стоит.
- Ну, дедушка, да быть не может, чтобы Вы места не знали!
- Знать-то знаю, да удить там не велено.
- Дык ежели не велено, то один раз можно - проверено! Давай, дедушка, устрой мне рыбалку, а я тебя угощу как следует и деньжат не забуду, - уговаривал я деда.
- Сколько? - неожиданно жёстко спросил дедок.
Переговоры принимали конструктивный характер.
Скоро стало совсем темно и Луна косо светила мне в спину. Показались кривые лабазы и сараи - я въезжал в городок Кубринск, где у нас имелся деревенский дом.
Городок Кубринск относительно молод. Несмотря на то, что окружают его деревни, помнящие ещё и польское и татарское иго, сам он был образован лет семьдесят назад. Сначала как посёлок торфоразработчиков, а потом приглянулись здешние места знаменитому Ваське Сталину. Утиная охота в здесь больно хороша! И чтобы она стала ещё лучше построили плотину и запрудили-заболотили пойму речки Кубрь. Места и ранее слабопроходимые, стали просто дикими, тем более, что большую площадь занимало охотхозяйство, куда вхожи были лишь избранные. Так вот, постепенно городок Кубринск стал местом проживания прислуги для господ, приехавших повеселиться охотой. Удивительно, но в какой-нибудь сотне вёрст от Москвы находилась огромная пустошь километров сто на сто.
Непосредственно к городку примыкала деревенька Ведомша, где моя мама успела прикупить избу до начала известных событий, которая после некоторого ремонта могла простоять ещё лет сто. Хотя здешние места ненамного севернее подмосковья, здесь ощутимо холоднее. Зимой так прямо и очень холодно. Дом поэтому был северной постройки, то есть под единой крышей находилась и тёплая печная изба, и хозяйственные пристройки с верандой. Ну мы, понятно, корову не держали, поэтому приспособили коровник под гараж, в других же частях устроили летнюю половину дома. Даже дрова были под крышей, поэтому зимой можно было вовсе не выходить из дома. Мне это казалось уютным.
Договорившись с егерем о завтрашней рыбалке( -Уж не обижайся, разбужу тебя в пять, а то вы, городские, привыкли в перинах нежиться.) я растопил печь, натаскал из колодца воды. Подготовил нужные вещи для завтрашней рыбалки. Неспеша перекусил разогретыми на печи консервами и варёной картошкой, попил чаю. И вышел на двор… ну скажем посмотреть на звёзды.
Звёзды здесь иные, чем на югах, где мы привыкли отдыхать и пялиться на ночное небо. Там они ярки и фонарями светят с высоты небесной. А здесь словно гвоздики серебряные кто-то прибил к чаше, покрытой изморозью Млечного пути… Луна немного портила впечатление, но она уже скоро должна была упасть в соседскую трубу, на краю ей которой пока удавалось болтать ножками.. Пролетела звезда, оставив сожаление о не загаданном желании. Подумалось, а может именно эта ночь и есть лучшая в моей жизни?
С утра, как и обещал, егерь поднял меня ещё до свету. Одевшись по лесному и болотному, я взвалил на плели аболаг(специальный туристский рюкзак повышенной носкости) с лёгкой палатной, солью, луком, картошкой, словом - с запасами на три дня. Удочки и спиннинг я приторочил сверху. Тело защищала энцефалитка - лёгкая куртка, оставляющая открытым лишь кисти рук и лицо. Клёщ в этом году свирепствовал. Мой спутник был одет значительно легче. Но много практичнее. Провизии в лес он вообще не взят, кроме соли: - стыдно в лес с хавчиком идти, тем более летом. Засмеют. Ну ладно,- подгонял он, - давай, пошли, быстрее, быстрее пока солнышко не встало.
Мы вышли из дома и огородом прошли на задам, заросшим недорубленными хрущёвами ябланям, посаженными матерью вишнями и квёлой малиной, весё не принимавшейся и городских садоводов.. За оградой начались частные картофельные поля, дававшие 80 % урожая картофеля в России. Далее Стояли лабазы и сараи для его(картофеля) хранения, потому как украсть у русского народа такой же национальный спорт, как футбол для Бразильцев. Далее протоптанная тропка вела через кусты, постепенно ведущие к пойме. Под ногами захлюпала вода.
- Да, хотя и горять торфа, Васька болотину знатную устроил - заметил мой егерь. - Ну, с почином? А то рыбы не будет.
Спирт полился в металлические стопочки. Занюхивали по традиции кулаком.
Через Кубрь удалось перебраться не расчехляя лодку. Мой Пятница подрубил накренённое ураганом дерево и перешли мы воды как Иисус - посуху. Взобравшись по песчаному обрыву мы углубились в ельник. Он был молод и густ. Направления я потерял сказу, двумя руками приходилось отмахиваться от слепней и оводов, атакующих меня как фрицы советские танковые колонны в 1941году. Сверху жарило хоть и северное но о того не менее жгучеее солнце. В общем, дорогу я запомнил плохо.
К вечеру, устроив не менее двух привалов и ополовинив одну из трёх бутылей вискаря мы вышли на удивительной красоты поляну. В голове немного плыла от выпитого, но не мешала любоваться идеально круглым озером метров трёхстах диаметров с прогалиной на одном из берегов.
Там, на прогалине бурелом сломил гигантскую ель и на основе её была устроен шалаш не шалаш, хижина не хижина, неважно - прибежище, где можно было приклонить гудящие ноги.
- Так не входи, хозяина спроси,- молвил егерь. И я, с уважением относящийся к местным суевериям, по всем правилам попросил пройти и заночевать. В углу импровизированной избушки обнаружился котелок, чайник ,сахар и соль в жестянках, а также рыболовные снасти. И чего тащил, подумал я.
Вволю поплавав и поныряв(-ну поныряй, поныряй, - посоветовал мне Пятница.- можешь, чего достанешь. Глубже версты оно, а то и более.. Татарове, сказывают Юрт с золотом там утопили).
- А всё же, сколь глубоко оно, дедушка, - спросил я.
- Геологи трос совали, триста метров - утопили. Этот ваш эхолот сюда переть дураков нет.
- А чего так?
- Хулухту,- ответил старик и замолчал уже до вечера.
Впрочем, Хулухта-нехулухта, а клевало отлично. Уж к вечеру добыли и мелочь для ухи и подлещиков для засолки и вяления. Попадалась и крупная рыба, лов которой я решил оставить на вечернюю зорьку, выйдя на середину на лодке. И эхолот испробую, втайне от деда решил я.
Эхолот не оправдал моих надежд, озеро был метров 30-40 глубиной. И было пусто. В смысле, рыбы, крупнее подлещика не наблюдалось. Правда метрах в ста от берега эхолот зашкаливало. Более полукилометра? Я вписал это на чудачества аппаратуры. Уже подплывая к берегу, на глубине метров 20 быстро мелькнула тень метров в 8 длиной. Коряга?
Дед тем временем сварил знатную уху. Под такое блюдо даже Аллах разрешил бы правоверным немного выпить. В общем, скушали мы под уху по поллитре неразведённого медицинского спиртику, улеглись под карягой-хижиной и заснули сном безгрешных младенцев. В середине ночи будто что-то подняло меня с моего знойного ложа. Вначале природа увела меня за ближайшие кустики, оправился, а затем стал искать «Аква Минирале» по московской привычке. Или какой ручеёк-источник. Дед спал мертвецким сном, и толку от него в этом смысле было мало. Всю жизнь меня приучали не пить из источников со стоячей водой, но жажда была велика. Я припал к озёрной воде. На поверхности плавала багровая луна. Отпив её добрый кусок, я почувствовал головокружение, и упал прямо в неё.
Солнечный летний день…. Веранда, выкрашенная блёклой синей краской, с застеклённой стеной, состоящей из маленьких, не всегда ровных стёклышек - в начале пятидесятых годов, когда строился этот дом, были проблемы не только стеклом для разбомбленных домов,. не было даже дерева для рам и кирпичей для стен неказистых домишек. Строили из подручного материала - из брёвен, купленных ли , украденных ли в леспромхозе на Севере, из шлакобетона - было такое советское изобретение, а здесь, на Юге, где не было ни леса, ни заводов, производящих шлак, строили из самана - смеси глины, рубленной соломы и коровьего навоза.