Квента Морифинвэ.
Четвертый сын Феанаро, по некоторым версиям - пятый, но как-то привычнее сильмовская версия. Он, таким образом, находится как раз посередине, у него три старших брата и три младших, а сам он давно привык в своей шумной семье находить самый удобный угол, в котором лично его никогда не станут тревожить, но из которого можно громко вылезти, если что. Не надо при этом думать, что Карнистир - тихоня. Он в самом деле может надолго пропадать из поля зрения родных и друзей, потому что любит трудиться в одиночестве, но в остальном его и видно, и слышно прекрасно, потому что невоздержан на язык и не привык сдерживаться вообще ни в чем. При этом как говорит, так и ругается персонаж кратко и по делу. Последнее - скорее прошипит ледяным голосом, чем крикнет. Повышает голос в процессе ссоры медленно, и обычно раньше, чем станет кричать, либо перейдет к активным действиям, либо развернется и уйдет совсем.
Прямолинеен. Честен, правда, и зол на язык. Быстро принимает решения и редко о них сожалеет.
Сильная сторона мышления Морифинвэ - чисто практическая. Во всем, что касается повседневных вопросов, материального мира, который можно перековать, огранить, сварить и сложить на правильную полку, он как рыба в воде. Именно в этой плоскости лежит его искусство. Оно воплощает порядок и гармоничное сочетание всего со всем.
Начиная с порядка в жилище, который он тщательно продумывает и не любит, когда созданное в результате долгой и упорной уборки нарушают, и заканчивая сложными ювелирными украшениями, все подчинено гармонии материального, как он ее видит.
Отсюда в чем-то и знаменитая несдержанность и злоязычие Карнистира. Он бывает очень точен в выражении своих чувств и мыслей, но это редко оказывается приятно окружающим, зато кажется единственно правильным и возможным ему самому. Впрочем, те, кто привык к его вспыльчивому характеру, любят его и ценят за редкое, но искреннее доброе слово.
Раз и навсегда усвоив определенные представления о жизни, персонаж очень неохотно меняет свое мнение. Здесь уже, в отличие от повседневных дел, действует не прагматизм, а железный принцип «это правильно», по которому меряется все остальное. Это очень независимая и своевольная натура, склонная к резким вспышкам и сдерживаемая в основном только внутренними представлениями о правильном и неправильном.
Так же точно не очень скор в приобретении друзей, но щедр и заботлив по отношению к тем, кого любит. Настроение и состояние таких эльдар он ощущает очень чутко, хотя редко и мало об этом говорит. От него сложно получить длинную утешительную беседу, он скорее хлопнет по плечу и предложит выпить горячего. Шутки в его обществе могут порой зайти слишком далеко, а в детстве могли обернуться совсем уж хулиганской проказой. Зато если нужно постоять за своих, тут он первый, и долго разбираться не привык.
В детстве был непредсказуемым ребенком. Мог на целый день увлечься раскладыванием всякой мелочи, и тогда его можно было с чистой совестью оставлять одного хоть сутками. Мог очень тихо и деловито учинить любое безобразие, взять чужие инструменты и сломать. Его уже тогда находило вдохновение, ради которого он забывал все, и которым походил на отца. А взять чужое - нехорошо, конечно, но так ведь с возвратом, а зато он сотворит такое… Никто же не мог предполагать, что что-то сломается или материал будет испорчен. С возрастом пристрастие к правильности во всем перевесило эту не совсем правильную привычку.
Довольно сложно было предсказать, понравится ему кто-то или нет, как он примет то или другое. С возрастом он приучился укрощать вспышки гнева, но ровно настолько, насколько сам считал правильным, а правильным он это считал далеко не всегда.
До тех пор, пока отец не допустил Карнистира к кузнице, он больше всего любил рисовать, ходить в походы, причем очень рано стал совершенно самостоятельным, и возиться на кухне. Любовь к порядку и тщательности сделала из него надежного спутника в любом предприятии - он никогда не забывал дома важных вещей, никогда не делал в походе юношеских глупостей, а вдобавок способен был почти из ничего сварить вкусную кашу, повторить которую при том же рецепте не мог никто другой. Кухня вообще была его отдельным пристрастием, которое оставалось отдохновением души почти всю жизнь. Рисование очень скоро утратило свою самоценность, и в основном Карнистир рисовал эскизы к будущим ювелирным изделиям, а очень редко и по особым причинам - портреты близких друзей. Из металлов для ювелирки очень полюбил золото.
Кузницу он любил, был горд, когда его туда допустили, делал все очень надежно и обстоятельно, но звезд с неба не хватал. Любая идея могла надолго оторвать Карнистира ото всех повседневных дел, и обычно он бывал совершенно счастлив, оставаясь наедине со своим делом, почему и прослыл необщительным, хотя в остальном это было не совсем так. Помощников он не очень жаловал, а советы у отца или других умельцев мог, пересилив себя, попросить только тогда, когда становилось совершенно ясно, что сам не справится. Обычно - после десяти-двенадцати неудачных попыток. Из-за этой привычки он всегда оставался не очень хорошим учеником и учителем. Хотя при необходимости объяснить он мог бы делать это очень доходчиво и понятно - из-за склонности во всем выделять главное и всему продумывать ясный и стройный порядок.
Совсем одиноким Карнистир никогда не был. У него обычно бывало ровно столько друзей, чтобы он при необходимости мог найти компанию для чего угодно. Сложно сказать, что привлекало в нем, но чужую свободу и чужую разумность он уважал, поэтому в будущем, когда ему понадобилось командовать, он, несмотря на вспыльчивый характер, достаточно доверял своим подчиненным.
Когда Феанаро заговорил об уходе за море, Морифинвэ, привыкший ко всему подходить тщательно, отправился в Гавани (возможно, не один, а с Куруфинвэ, мы это обсуждаем), и некоторое время учился у телери азам морского дела. Возможно, в глубине души он побаивался моря, и поэтому хотел четко понимать, что и как будет происходить, возможно, просто всерьез заинтересовался. Но на момент игры он вполне может поставить парус и разбирается в корабельном снаряжении. Может найти дорогу по звездам.
Смута дала волю не самым приятным чертам характера этого персонажа. Он вполне радушно относился к Финдекано, но всегда недолюбливал сыновей Арафинвэ, хотя явных причин тому не было. Теперь, когда отец подал пример к злословию, к которому Морифинвэ всегда испытывал некоторую слабость, это не замедлило сказаться. Кроме того, как уже говорилось выше, любя свою семью, Карнистир был всерьез обеспокоен обвинениями в адрес братьев и отца, его волновало будущее родных. И он сравнительно легко принял идею о том, что это будущее надо отстаивать, словом или делом. Хотя дальние земли интересовали его куда больше местных дрязг: он предвидел там широкое поле деятельности.
Женат. Женился в Непокой на совсем юной девушке, дочери одного из друзей своего брата Туркафинвэ. Жену любит самозабвенно, так что лучше в ее адрес не шутить и дышать осторожненько. Лиэроссэ последовала за ним в Исход, хотя особенного восторга по этому поводу не выказывала.
Прямолинеен. Честен, правда, и зол на язык. Быстро принимает решения и редко о них сожалеет.
Сильная сторона мышления Морифинвэ - чисто практическая. Во всем, что касается повседневных вопросов, материального мира, который можно перековать, огранить, сварить и сложить на правильную полку, он как рыба в воде. Именно в этой плоскости лежит его искусство. Оно воплощает порядок и гармоничное сочетание всего со всем.
Начиная с порядка в жилище, который он тщательно продумывает и не любит, когда созданное в результате долгой и упорной уборки нарушают, и заканчивая сложными ювелирными украшениями, все подчинено гармонии материального, как он ее видит.
Отсюда в чем-то и знаменитая несдержанность и злоязычие Карнистира. Он бывает очень точен в выражении своих чувств и мыслей, но это редко оказывается приятно окружающим, зато кажется единственно правильным и возможным ему самому. Впрочем, те, кто привык к его вспыльчивому характеру, любят его и ценят за редкое, но искреннее доброе слово.
Раз и навсегда усвоив определенные представления о жизни, персонаж очень неохотно меняет свое мнение. Здесь уже, в отличие от повседневных дел, действует не прагматизм, а железный принцип «это правильно», по которому меряется все остальное. Это очень независимая и своевольная натура, склонная к резким вспышкам и сдерживаемая в основном только внутренними представлениями о правильном и неправильном.
Так же точно не очень скор в приобретении друзей, но щедр и заботлив по отношению к тем, кого любит. Настроение и состояние таких эльдар он ощущает очень чутко, хотя редко и мало об этом говорит. От него сложно получить длинную утешительную беседу, он скорее хлопнет по плечу и предложит выпить горячего. Шутки в его обществе могут порой зайти слишком далеко, а в детстве могли обернуться совсем уж хулиганской проказой. Зато если нужно постоять за своих, тут он первый, и долго разбираться не привык.
В детстве был непредсказуемым ребенком. Мог на целый день увлечься раскладыванием всякой мелочи, и тогда его можно было с чистой совестью оставлять одного хоть сутками. Мог очень тихо и деловито учинить любое безобразие, взять чужие инструменты и сломать. Его уже тогда находило вдохновение, ради которого он забывал все, и которым походил на отца. А взять чужое - нехорошо, конечно, но так ведь с возвратом, а зато он сотворит такое… Никто же не мог предполагать, что что-то сломается или материал будет испорчен. С возрастом пристрастие к правильности во всем перевесило эту не совсем правильную привычку.
Довольно сложно было предсказать, понравится ему кто-то или нет, как он примет то или другое. С возрастом он приучился укрощать вспышки гнева, но ровно настолько, насколько сам считал правильным, а правильным он это считал далеко не всегда.
До тех пор, пока отец не допустил Карнистира к кузнице, он больше всего любил рисовать, ходить в походы, причем очень рано стал совершенно самостоятельным, и возиться на кухне. Любовь к порядку и тщательности сделала из него надежного спутника в любом предприятии - он никогда не забывал дома важных вещей, никогда не делал в походе юношеских глупостей, а вдобавок способен был почти из ничего сварить вкусную кашу, повторить которую при том же рецепте не мог никто другой. Кухня вообще была его отдельным пристрастием, которое оставалось отдохновением души почти всю жизнь. Рисование очень скоро утратило свою самоценность, и в основном Карнистир рисовал эскизы к будущим ювелирным изделиям, а очень редко и по особым причинам - портреты близких друзей. Из металлов для ювелирки очень полюбил золото.
Кузницу он любил, был горд, когда его туда допустили, делал все очень надежно и обстоятельно, но звезд с неба не хватал. Любая идея могла надолго оторвать Карнистира ото всех повседневных дел, и обычно он бывал совершенно счастлив, оставаясь наедине со своим делом, почему и прослыл необщительным, хотя в остальном это было не совсем так. Помощников он не очень жаловал, а советы у отца или других умельцев мог, пересилив себя, попросить только тогда, когда становилось совершенно ясно, что сам не справится. Обычно - после десяти-двенадцати неудачных попыток. Из-за этой привычки он всегда оставался не очень хорошим учеником и учителем. Хотя при необходимости объяснить он мог бы делать это очень доходчиво и понятно - из-за склонности во всем выделять главное и всему продумывать ясный и стройный порядок.
Совсем одиноким Карнистир никогда не был. У него обычно бывало ровно столько друзей, чтобы он при необходимости мог найти компанию для чего угодно. Сложно сказать, что привлекало в нем, но чужую свободу и чужую разумность он уважал, поэтому в будущем, когда ему понадобилось командовать, он, несмотря на вспыльчивый характер, достаточно доверял своим подчиненным.
Когда Феанаро заговорил об уходе за море, Морифинвэ, привыкший ко всему подходить тщательно, отправился в Гавани (возможно, не один, а с Куруфинвэ, мы это обсуждаем), и некоторое время учился у телери азам морского дела. Возможно, в глубине души он побаивался моря, и поэтому хотел четко понимать, что и как будет происходить, возможно, просто всерьез заинтересовался. Но на момент игры он вполне может поставить парус и разбирается в корабельном снаряжении. Может найти дорогу по звездам.
Смута дала волю не самым приятным чертам характера этого персонажа. Он вполне радушно относился к Финдекано, но всегда недолюбливал сыновей Арафинвэ, хотя явных причин тому не было. Теперь, когда отец подал пример к злословию, к которому Морифинвэ всегда испытывал некоторую слабость, это не замедлило сказаться. Кроме того, как уже говорилось выше, любя свою семью, Карнистир был всерьез обеспокоен обвинениями в адрес братьев и отца, его волновало будущее родных. И он сравнительно легко принял идею о том, что это будущее надо отстаивать, словом или делом. Хотя дальние земли интересовали его куда больше местных дрязг: он предвидел там широкое поле деятельности.
Женат. Женился в Непокой на совсем юной девушке, дочери одного из друзей своего брата Туркафинвэ. Жену любит самозабвенно, так что лучше в ее адрес не шутить и дышать осторожненько. Лиэроссэ последовала за ним в Исход, хотя особенного восторга по этому поводу не выказывала.
