Мастер
В конце 1880-х - 1890-х в Российской Империи родилось множество будущих творцов культуры, великих писателей и поэтов. Прóклятое поколение, они увидели Революцию, Первую Мировую и Гражданскую войны совсем молодыми, и, благодаря или вопреки тому, нашли в себе силы на то, чтоб творить. В их числе Есенин, Ахматова, Маяковский, Мандельштам, сестры Цветаевы, убитый слишком молодым князь Палей и, конечно, автор бессмертных «Белой гвардии», «Ивана Васильевича», «Мастера и Маргариты», «Собачьего сердца» Михаил Афанасьевич Булгаков.
Часть I читайте здесь: Юный врач.
Часть II - здесь: Рукописи не сгорят.
Изображение с сайта 24smi.org.
К началу тридцатых годов Михаил Булгаков перестал быть дилетантом в деле Литературы, он стал профессионалом. Ученик превратился в Мастера, обладающего своим особым слогом и стилем, насквозь видящего всё его окружающее. Жизнь закалила его, и недаром те, кто встречал его впервые, видели в нём какой-то «ледок», холодность и немного чопорности, хотя с близкими он продолжал быть весёлым шутником. В последние десять лет своей жизни он почти совершенно перестал бывать в гостях, хотя сам их ещё принимал. Продолжая чутко следить за всем, Мастер скрыл свою душу от окружающей действительности, отдав её тем, кто любил его, и своим произведениям.
Именно это фото можно увидеть на обложках многих современных изданий книг Мастера. Изображение с сайта ru.wikipedia.org.
Михаил Булгаков не принимал послереволюционную действительность: не любил коммунальных квартир и гонений на неугодных деятелей культуры, подобных ему самому, не любил подцензурности печати и полнейшего отсутствия свободы слова… Советская власть и цензура отвечали ему абсолютной взаимностью. Критики, прочтя новую пьесу, тут же писали едкую рецензию, нередко даже оскорбительную для Булгакова, а сама пьеса оказывалась не допущена к постановке. В 1930 году сам Михаил Афанасьевич писал: «Проведя анализ моих альбомных вырезок, я обнаружил в прессе СССР за 10 лет моей литературной работы 301 отзыв обо мне. Из них похвальных было три, враждебно-ругательных - 298». Произведения ему наперебой предлагали «доработать», чтобы сделать более угодными новому государству и идеям коммунизма, ведь взгляды Булгакова были слишком далеки от тех, что должны были печататься.
Ему ставили в вину одно то, что он не спешил отрекаться от своего прошлого. «И, наконец, последние мои черты в погубленных пьесах «Дни Турбиных», «Бег» и романе «Белая гвардия»: упорное изображение русской интеллигенции как лучшего слоя в нашей стране. <…> Такое изображение вполне естественно для писателя, кровью связанного с интеллигенцией. Но такого рода изображения приводят к тому, что автор <…> получает <…> аттестат белогвардцейца-врага и, получив его, как всякий понимает, может считать себя конченым человеком в СССР. Ныне я уничтожен». Эти строки были написаны Михаилом Афанасьевичем в 1930-м году в его «Письме к советскому правительству Михаила Булгакова». Там же он говорит о том, что ему не раз советовали «сочинить коммунистическую пьесу, а кроме того, обратиться к правительству СССР с покаянным письмом…» На момент написания «Письма…» были запрещены все пьесы Булгакова, даже последняя, «Кабала святош».
Изображение с сайта culture.ru.
Он не мог не писать, как и в наши дни не может не писать любой, кто однажды взялся за перо. «Я прошу принять во внимание, что невозможность писать равносильна для меня погребению заживо. Я прошу правительство СССР приказать мне в срочном порядке покинуть пределы СССР. Я обращаюсь к гуманности Советской власти и прошу меня, писателя, который не может быть полезен у себя в отечестве, великодушно отпустить на свободу».
Письмо получило неожиданный ответ. 18 апреля 1930 Булгакову пришлось ответить на необычный звонок. Ему звонил сам Иосиф Сталин. В этом разговоре, противореча собственным словам в «Письме…», Михаил Афанасьевич отказался от эмиграции, сказав, что «русский писатель не может жить без родины». Впрочем, сам писатель говорил Елене Сергеевне Шиловской, что в минуту, когда услышал голос Сталина «с явным грузинским акцентом», он растерялся. На следующий же день после разговора, в котором Булгаков также упомянул то, что желал бы работать во МХАТе, его заявление было принято. Разговор завершился словами, что неплохо бы писателю и генеральному секретарю ЦК ВКП(б) встретиться лично.
Изображение с сайта realtribune.ru.
Тем временем даже трудоустройство в театре только усилило смятение Булгакова. В последние дни декабря 1930-го он написал несколько мрачно-исповедальных стихотворений, одно из которых начиналось со строки «Надо честно сознаться…» В то же время продолжался роман с Шиловской. Мысленно же писатель постоянно возвращался к давнему разговору со Сталиным.
Сказав тогда, что русский писатель не может жить без России, Михаил Афанасьевич так никогда и не побывал в столь желанной для него Европе, последние годы своей жизни прожив в столице Советского государства, Москве. Ещё поздней весной тридцать первого года он написал генеральному секретарю новое письмо, но оно так и осталось безответным, как не состоялась и личная встреча, о которой напоминал Булгаков. Однако Сталин и в дальнейшем принимал участие в судьбе писателя. Он любил пьесу «Дни Турбиных», которая двумя годами позже, в 1932 году, вернулась в репертуар театра именно его заботой.
Апрель 1935. Свободные ресурсы.
«...Заканчивая письмо, хочу сказать Вам, И. В., что писательское мое мечтание заключается в том, чтобы быть вызванным лично к Вам. Поверьте, не потому только, что вижу в этом самую выгодную возможность, а потому, что Ваш разговор со мной по телефону в апреле 1930 года оставил резкую черту в моей памяти. Вы сказали: «Может быть, Вам, действительно, нужно ехать за границу?» Тронутый этой фразой, я год работал не за страх режиссером в театрах СССР», - написал Михаил Афанасьевич в своём втором письме к правительству. Через несколько месяц после этого письма он обращался другу: «...театр съел меня начисто. Меня нет». В тот период работа над «романом о дьяволе» временно приостановилась. Летом 1931-го, будучи в Зубцове (место слияния Вазузы с Волгой), он работал над новой пьесой, которая была единственной реальной надеждой снова выйти на сцену театре. Пьеса называлась «Адам и Ева»
О том, что Булгакову никогда не издать его главной работы, «романа о дьяволе», о первой редакции которого он упоминает еще в «Письме…» ему говорили ещё тогда, когда он зачитывал первые отрывки.
Роман «Мастер и Маргарита» по настоящее время является самым известным произведением М. А. Булгакова, который и сам называл эту историю своей главной работой. В этом романе он использовал все те приёмы, знания, который приобрел в течение долгих лет, в которых были и неудачи.
1.XI.1937. Изображение с сайта ru.wikipedia.org.
В «Мастере и Маргарите», как и в предыдущих произведениях Булгакова, очень важна тема дома и людей, в нём обитающих. Ещё в «Белой Гвардии» дом Турбиных был почти самостоятельным героем, там же впервые появился образ человека, близкого к Семье, но всё-таки к ней не принадлежащего - Анюта, «выросшая в доме Турбиных». В своём главном романе Михаила Афанасьевича тем домом, который запоминается более всего, стал подвальчик Мастера, тихий приют влюблённых и место, где был написан роман о Понтии Пилате. Ярким образом является и домработница Наташа, которая, приняв облик ведьмы вслед за Маргаритой, отчаянно не хочет с ним расставаться и которая, в некотором роде, даже подруга Маргарите, хоть они и не совсем равны.
О том, что своим учителем Михаил Афанасьевич считал Николая Гоголя, он говорил намного раньше написания «Мастера и Маргариты», но именно в этом произведении факт такой преемственности становится наиболее очевидным. Гоголевская проза, например, «Петербургские повести» традиционно рассматриваются с упором на фантастические детали, аккуратно и незаметно вписанные в обыкновенную, совершенно реалистичную во всём остальном историю. Таков же и роман Мастера Булгакова. В нём бок о бок существуют Воланд со своими сеансами чёрной магии и бывший работник музея, написавший роман о Пилате, Левий Матвей, оказавшийся в Москве XX столетия, шабаш ведьм - и Аннушка, купившая и случайно разлившая масло. В романе фантастическое и реальное сливаются воедино, и подчас невозможно отличить одно от другого.
Мастер и Маргарита. Из экранизации 2005 года.
Первая версия романа, состоявшего тогда всего из пятнадцати глав и не имевшего ни Маргариты, ни Мастера, была собственноручно сожжена Булгаковым в 1930-м году после целой череды неудач. Но, по-видимому, идея о Воланде и его свите, история Понтия Пилата и Христа не давали писателю покоя. 4 ноября 1932 года он женился на Елене Шиловской, отныне ставшей Булгаковой, и вскоре возобновил работу над романом. В настоящий момент Елена Сергеевна считается возможным персонажем заглавной героини - Маргариты. Вторая версия книги, имевшая название «Фантастический роман», создавалась Михаилом Афанасьевичем на протяжении четырех лет, до 1936 года. За этим последовал ещё один перерыв, и в 1937 году Булгаков взялся за третью, окончательную версию романа. Только теперь он получил своё легендарное название: «Мастер и Маргарита». Текст был написан очень быстро, и с мая 1938 года писатель занимался только редактурой уже написанного.
«Рукописи не горят там, где художник сам сгорает над рукописью», - сказал Фазиль Искандер, вспоминая Михаила Афанасьевича. Болезнь гения, как водится, наследственная, стала его роком.
В сентябре 1939 года Булгаков с женой Еленой Сергеевной собирались поехать в Батум. Елена Сергеевна писала: «Так хотелось покупаться, увидеть все эти красивые места». Но буквально за два дня до отъезда планы переменились, и вместо этого супруги собрались в Ленинград, где им пообещали номер в «Астории».
Елена Сергеевна Шиловская. 1928. Изображение с сайта yarcenter.ru.
Номер, по её же словам, был чудесным, но интересовал Булгаковых в разы меньше, чем легендарный город. По роковому стечению у Михаила Афанасьевича именно тогда резко ухудшилось зрение, на прогулке он даже не различал надписей на вывесках. С трудом и в лихорадочной спешке был найден окулист, который уже тогда предположил худшее - ту же болезнь, что тридцатью годами раньше сгубила отца Булгакова. За этим последовало спешное возвращение в Москву, где новые врачи подтвердили предположение ленинградского окулиста и, наверняка, самого Булгакова. Болезнью, что ударила по «самым тонким капиллярам - глаза и почки» был гипертонический нефросклероз. Врачи говорили, что жить Мастеру оставалось три дня, но Елена Сергеевна, памятуя о своём давнем обещании мужу, отказалась от его немедленной госпитализации.
Но не таков был Михаил Булгаков, чтобы умереть через три дня, как предсказали врачи. Он продолжал борьбу. Главным бичом его были постоянные головные боли, со временем только усилившиеся. «Как будто бы вчера со мной говорил, скрывая дрожь смертельной боли», - напишет потом близко знавшая Михаила Афанасьевича Анна Ахматова.
В первые же дни после возвращения в Москву Елена Сергеевна завела тетрадь, в которую вносила всё, что говорили и советовали врачи Михаилу Афанасьевичу.
Елена Сергеевна и Михаил Афанасьевич. Изображение с сайта 24smi.org.
4 октября 1939 года Булгаков начал диктовать жене правки к «Мастеру и Маргарите». Он называл этот роман главной работой своей жизни, возможно, потому что уже знал, что ему суждено быть последней работой.
Спустя шесть дней, пригласив домой нотариуса, писатель продиктовал ему завещание в пользу Елены Сергеевны и составил черновик доверенности на ведение его дел.
Следующий месяц был тяжёлым и для самого Булгакова и, без сомнения, для его жены, которая постоянно была рядом с ним. Дни, когда он диктовал длинные письма друзьям, сменялись сутками состояния, пограничного между реальностью и бредом. Ночью 10 ноября, проснувшись, Михаил Афанасьевич сказал жене: «Чувствую, что умру сегодня». На этот раз его предчувствие не оправдалось. Врачи настойчиво советовали госпитализацию. Однако вместо больницы Булгаковы отправились в санаторий «Барвиху», где спустя совсем малое время - каких-то полторы недели - Михаилу стало намного лучше, особенно было заметно улучшение в левом глазу.
Вместе с надеждой на жизнь вернулась к писателю и его горькая, едва заметная насмешливость: «Когда будешь сидеть в твоем кабинете и читать книжку - вспомни меня. Я лишен этого счастья уже два с половиной месяца», - писала Елена Сергеевна под его диктовку одному из друзей.
Встречая Новый год, Булгаковы отчётливо понимал, что этот год будет для него последним. «Милая Леля, получил твое письмо. Желаю и тебе и твоей семье скорее поправиться. А так как наступает Новый год, шлю тебе и другие радостные и лучшие пожелания. Себе я ничего не желаю, потому что заметил, что никогда ничего не выходило так, как я желал. ... Будь что будет. Испытываю радость от того, что вернулся домой», - писал он сестре Елене. Зима 1940 года была холодной, из-за чего Булгакову часто бывало нехорошо. Он продолжал работу над романом, пытался писать новую пьесу. В начале января пришло письмо от старого товарища из Киева, этакий «привет», напоминающий о юности накануне смерти. В свои последние месяцы Булгаков заинтересовался Маяковским, в особенности - его последними произведениями, ставил своей задачей изучить его… Иногда он жалел, что не имеет огнестрельного оружия.
Валентин Катаев, Михаил Булгаков и Юрий Олеша на похоронах Маяковского десятью годами раньше, 17 апреля 1930.
В конце января Булгаков с женой в последний раз вышел на улицу, а в середине февраля прекратил править роман, сказав Елене Сергеевне: «Ну, ладно, хватит, пожалуй». Шли разговоры о том, чтобы отправить его для лечения на юг Италии, но они так и остались разговорами.
1 марта были сделаны последние фотографии Михаила Афанасьевича перед смертью. На них он предстал заметно утомленным, больным, но улыбающимся. Это стало очередным доказательством невероятной силы духа писателя. «Может быть, это и правильно... Что я мог бы написать после «Мастера»?..» - говорил он.
Незадолго до смерти Михаил Афанасьевич послал сестру Елену за Татьяной Лаппой, с тех пор ставшей Татьяной Кисельгоф. Он хотел извиниться перед ней, но было слишком поздно. Её уже не было в Москве.
Последние дни Мастера были проведены им в полубреду. Лишь 10 марта на смену постоянным мучениям пришёл спокойный сон.
«Он умер 10 числа без 20 минут пять, днем. После сильнейших мук, которые он терпел в последнее время болезни, день смерти его был тих, покоен. Он был в забытьи... под утро заснул, и Люсю тоже уснуть заставили, дали ей снотворного. Она мне говорила: «Проснулась я часа в два, в доме необыкновенная тишина и из соседней комнаты слышу ровное спокойное дыхание Миши. И мне вдруг показалось, что все хорошо, не было этой страшной болезни, просто мы живем с Мишей, как жили до болезни, и вот он спит в соседней комнате, и я слышу его ровное дыхание». Но, конечно, это было на секунду - такая счастливая мысль. Он продолжал спать спокойно, ровно дышать. Часа в 4 она вошла в его комнату с одним большим их другом, приехавшим в этот час туда. И опять так спокоен был его сон, так ровно и глубоко дыхание, что - Люся говорит - «подумала я, что это чудо (она все время ждала от него, от его необыкновенной, не похожей на обычных людей натуры) - это перелом, он начнет выздоравливать, он поборол болезнь». Он так и продолжал спать, только около половины пятого по лицу прошла легкая судорога, он как-то «скрипнул зубами, а потом опять ровное, все слабеющее дыхание, и так тихо-тихо ушла от него жизнь», - рассказывала сестра Елены Сергеевны, а та продолжала:
«Когда он уже умер, глаза его вдруг широко открылись - и свет, свет лился из них. Он смотрел прямо и вверх перед собой - и видел, видел что-то, я уверена (и все, кто был здесь, подтверждали потом это). Это было прекрасно».
В следующий месяц многие приходили к Елене Сергеевне Булгаковой. Тогда же Анна Ахматова написала и принесла вдове свои стихи «Памяти М. Булгакова». «Ты так сурово жил», - говорила Анна Андреевна, и вторил ей Александр Александрович Фадеев, ещё самому Булгакову сказавший: «Михаил Афанасьевич, Вы жили мужественно и умрете мужественно!»
"Памяти М. Булгакова", Анна Ахматова. 1940.
«Мастер и Маргарита», роман, над которым писатель «сгорел», над которым работал до самых последних дней, стараниями Елены Сергеевны был впервые издан в России больше, чем через двадцать лет после смерти Мастера, его написавшего.
Могила писателя и его жены, похороненной там же спустя тридцать лет, расположена на Новодевичьем кладбище в Москве. Камень над ней некогда стоял над могилой Николая Гоголя. (Изображение с сайта ru.wikipedia.org).
Текст моего авторства, при копировании прошу указывать ссылку на мой блог. Отдельная благодарность за помощь и поддержку во время написания выражается Коматесовой Анне Сергеевне.