Тринадцатый трактат о философском камне
мария сидит на ступеньке , шевелит большими пальцами ног и громко зевает - посетителей третий день почти нет, жара, а которые забредут, требуют разве что лимонаду похолоднее и от марииных вареников с картошкой и жареным луком воротят нос. Мария ковыряет палочкой в зубе, вздыхает и разглядывает дырочку на платье - платье когда-то было лиловое в горох, а теперь непонятно что, хотя вот кружева на воротнике как были тогда цвета ванили так и остались, а рукава она давно уже обрезала чтобы не подшивать края. ступенька под марией громко скрипит, потому что она все никак не устроится поудобнее, и вообще если честно одной ступеньки на целую марию давно уже не хватает.
варениками и жареной колбасой пахнет с кухни, филумена всегда ругается если не закрывать дверь - мария когда готовит, орет нецензурные песни басом, а посетители гмыкают и крутят головами, филумене тогда неудобно и ее крылья начинают сами по себе ежиться и топорщиться под сарафаном. Филумене вообще почти от всего неудобно, и от марииных песен, и от неприличных запахов, и от анекдотов, такая она неженка в ее-то возрасте, поэтому мария ее вечно задирает
ближе к обеду на минуточку забегает каринка . это она сама себя так сегодня назвала - каринка, ну так пусть и будет, хотя некоторые считают что на той стороне города она вовсе бася - литовская княжна барбара, бааася, бааасенька, короля сигизмунда августа отравленная жена, а то говорят что странным образом она похожа на ту веселую вдовушку по имени анна, которая водила шашни с кровавым краковским бургомистром эразмом чечоткой, тот еще был интриган и развратник, и с утонченным магистром франчишеком из школы святого духа, и это из-за нее магистру франчишеку отрубили голову, а ведь самые именитые профессора из ягеллонского университета заступились тогда за франчишека, и без толку. университет остался без магистра, магистр без головы, чечотка избавился от соперника, потом и сам был убит по неизвестной причине, а про анну эту с тех пор больше ни слуху ни духу - подумаешь, вдовушка, ревнивые любовники, обычная история
как раз после этого удивительный джон ди получил послание на неизвестном языке от ангела в женском обличье и волшебный кристалл, а алхимики старого света стали регулярно получать склянки с порошком цвета шафрана от неизвестной фигуры в капюшоне, и еще пару сотен лет олово и ртуть превращались в золото самой высокой пробы, а ученые, слушатели публичных лекций по магическим наукам в ягеллонском университете - в титулованных особ, правда, потом им все равно отрубали головы
анна тут вовсе ни при чем, вот и каринка так считает, да в общем-то и золото тут тоже не очень-то и причем,
так, побочный эффект, лабораторная работа, опыт из учебника для седьмого класса
каринке всегда некогда - выкурит с марией сигарету, кофе не допьет, перемигнется с филуменой, наденет капюшон да и метнется через сквозную арку на ту сторону города, а жестянку с порошком цвета шафрана мария незаметно уберет в карман на животе, как будто и не было ничего
дикий мак, бормочет филумена, дикий мак
мария с филуменой делают свои наливки на улице голубя - их лавку легко найти по разноцветным бутылкам в окнах, есть даже страничка в интернете, только рецептов этих наливок нет ни на этикетках, ни в лицензиях от санэпидстанций, а спросишь - наврут с три короба, выведут из лавки, а в другой раз ты ее больше и не найдешь
в одну филумена бросает лаванду, в другую пару кофейных зерен, в третью ложку меда и ложку перца, а в верхнем ряду самые дорогие, без имени, хочешь пей и не спрашивай, а не хочешь уходи. только не уйдешь, кому филуменины рецепты без надобности, те сюда не забредут, а если уж забрели, умудрились правильно повернуть и не перепутать арку, значит чего уж теперь, значит сошлось именно сегодня, не отвертеться
вот оно , все твое - двадцать ярких капель в мензурке (цвета шафрана - скажет мария, цвета дикого мака - упрется филумена), даже уксус можно превратить в золото , это не самое сложное, самое - это чтобы все сошлось, чтобы дождь начался сегодня без двадцати четыре и ни секундой позже, чтобы трамвайщик на улице гертруды дернул колокольчик, чтобы старуха на рынке клепаж пересчитала мелочь в ладони, чтобы далеко к западу от этого города кто-то наконец закончил рисовать человечка в школьной тетрадке, а на востоке в доме под синей крышей чтобы перестал плакать младенец
и чтобы последняя, двадцатая, капля упала в твою мензурку ровно в тот момент когда у тебя в голове кто-нибудь два раза подряд стеклянным голосом произнесет слово, которое ты слышала во сне и до сегодняшнего дня никак не могла вспомнить
а филумена деликатно отвернется - не ее это дело, подглядывать за превращением, за тем как ты просыпаешься, некоторые так и садятся прямо тут же на пол и на них какое-то время просто не надо обращать внимания, некоторые плачут, некоторые никого не узнают, а некоторые и вовсе буянят и сопротивляются, понятное дело
а ну-ка глянь, вон тот рыжий, скажет как ни в чем не бывало мария и ткнет филумену в плотный бок, уже третий раз на тебя смотрит, это не тот ли из-за кого я тебя вчера никак добудиться не могла, старая ты корова
филумена покраснеет и прольет медовую наливку на стойку, а мария хохотнет и удалится в кухню почесывая себя под левым крылом - на той неделе там выскочил чирей и не дает покоя, и вообще с этим левым надо бы давно сходить к ицеку, висит как неродное, а по ночам ноет и ноет
Posted via LiveJournal app for iPad.