Как мы познакомились
Познакомилась во сне с замечательным молодым человеком. Дело было так. Я будто и раньше его знала. Но не лично. Просто что-то слышала. И хотела пообщаться лично. Но вот он решил приехать ко мне в гости. Почему-то вместе с Варей (Варя, привет!). То ли они раньше знакомы были, то ли по пути в такси было.
Я жила в большом доме с крыльцом. Дома было много людей, мои родственники. Кажется, какой-то семейный праздник. Тёма тоже был. Но не в качестве мужа, а тоже - один из гостей. "Какой хитрый и коварный мой новый знакомец, - подумала я. - Так подгадал нашу встречу, чтобы и на родственников сразу посмотреть". Хочешь узнать какой жена будет через 20 лет - посмотри на ее маму, и все такое.
Я все ждала, когда они приедут. Вышла на крыльцо. Звонила Варе, спрашивала: "Вы где?". Мне было немножко щекотно от мысли, что он может быть сидит сейчас рядом с ней, и если динамик у телефона мощный, то он слышит мой искаженный аппаратом голос. Хотя бы так. Раньше-то совсем не слышал. Поэтому я старалась, чтобы мое "вы где" звучало как можно более кокетливо и звонко, а вместе с тем - естественно. Еще не знаю, понадобится ли мне это. Может, он и не так прекрасен, не так ироничен и саркастичен, и нежность его не только для меня одной. Но в глубине души знала сразу: все должно пройти по лучшему сценарию. И поэтому сразу целилась в яблочко.
Бывает так, когда много мыслей пролетают скопом, душистые цельные переживания спрессованы в одной секунде. Это было именно так, когда я встала на том крыльце и поискала глазами машину с шашечками.
Конечно, я будто попала в ГТА 3: сплошные такси и все едут мимо. Одна из машин остановилась, из нее стала выходить девушка, но это была не Варя. Ждать да догонять хуже некуда, решила я и пошла в дом. По закону подлости стоило мне покинуть наблюдательный пост, как они явились. Я думала, что он длинный и худой как жердь, но оказалось. что он уютной полноты и с мягким животиком, а ростом не выше меня. Я не помню, как мы поздоровались. Но я сразу взяла его под руку; мне показалось, что именно так будет естественно. Что характерно, он не возражал. Да, кстати, имени я его тоже не знаю: то ли не спросила, то ли спросила и забыла. "Пойдем погуляем", - сказала я, и мы пошли на второй этаж. Коридоры, люди. Я почему-то смотрела вперед или вниз, не хватало смелости взглянуть в лицо, в глаза. Его слегка помятая и немного испачканная брючина, больше всего я смотрела именно на нее, думала, наверное, обтерся, когда из машины выходил. Запах, я могла бы соврать, что парфюма и табака, кажется так пахнут лучшие мужчины. Но этот пах домашним, такой запах был в доме бабушки с дедушкой, где я жила все детство. И мне было невероятно уютно опираться на его руку. То я вцеплялась в рукав как утопленница, то мягко повисала на нем. Там, где моя рука касалась его бока, жгло будто раскаленным металлом.
Мы немножко разговаривали. Безукоризненная вежливость и понятная только самому чуткому зрителю легкая издевка в каждой его фразе никуда не делись. "Следи за собой. Не горбись. Не шаркай ногами. Не будь скучной и податливой", - сигнализировала я себе. И изящно отражала его подачи.
На одном из лестничных пролетов он резко остановился и сказал: "Чего я действительно хочу, так это узнать, какого цвета у тебя глаза". Я не поднимала головы, тогда он мягко взял мое лицо руками и повернул к себе, как подсолнух поворачивается к солнцу. "Зеленые", - сказал он. "Зеленые - а ближе к зрачку желтые", - уточнила я. Он вглядывался в мои глаза, а я наконец взглянула в его лицо. Я, знаете, такая бледная, когда ненакрашенная. Вот и он был такой. Не красив, не уродлив, а будто холст, покорно ожидающий руки художника. И взлохмаченные с одной стороны волосы, и красное пятно на лбу. Будто спал. Я подняла руку и поправила его волосы, но мне не хотелось ее убирать. Так же как ему, очевидно, не хотелось убирать руки с моего лица.
Никто из нас не сказал ничего вслух. Но стало ясно, что нам требуется уединение большее чем то, которое мог предоставить лестничный пролет, где в любой момент мог кто-нибудь пройти. Мы ушли вглубь дома. Только я знала уютный уголок, неприметный для глаз посторонних. В темной нише стояло широкое кресло. Он немедленно проявил инициативу и забрался туда, пододвинулся, чтобы мне хватило места рядом. Я садилась в это кресло как масло попадает в сковороду. То ли сковорода холодная и ничего не случится, то ли она раскалена и я немедленно с шипением растаю. Стоило нам оказаться рядом так близко, я поняла: моя судьба - быть всегда подсолнухом и поворачиваться к нему лицом. В какую бы сторону он ни смотрел... "Зеленые, говоришь, и желтые ближе к зрачкам..." - пробормотал он и наклонился ко мне... ».
Сюда очень подходит стих Верочки
От меня до тебя
Расстояние, равное лучшей повести
Бунина; равное речи в поиске
Формулы; равное ночи в поезде
От Пiвденного до Киевского вокзала.
Расстояние, равное «главного не сказала».
Я много езжу и наедаюсь молчаньем досыта.
Мне нравится быть вне адреса и вне доступа.
Я представляю тебя, гундосого,
В царстве бутылок, шторок, железных прутьев, -
Спящим в купе, напротив.
Это, собственно, все, что есть у меня живого и настоящего.
Ни почтового ящика, столь навязчивого, ни вящего
Багажа; я передвигалась бы, будто ящерка
Век, без точки прибытия, в идеале.
Чтобы стук и блики на одеяле.
Это суть одиночества, сколь желанного, столь бездонного.
Это повод разоблачиться донага,
Подвести итоги посредством дольника,
Ехать, слушать колеса, рельсы, частоты пульса.
Чтобы ты прочел потом с наладонника
И не улыбнулся.
Чтобы ты прочел, заморгав отчаянно, как от острого,
От внезапного, глаз царапнувшего апострофа,
Как в je t’aime.
Расстояние как от острова и до острова,
Непригодных ни для рыбалок, ни для охот.
Все маршруты лежат в обход.
Я жила в большом доме с крыльцом. Дома было много людей, мои родственники. Кажется, какой-то семейный праздник. Тёма тоже был. Но не в качестве мужа, а тоже - один из гостей. "Какой хитрый и коварный мой новый знакомец, - подумала я. - Так подгадал нашу встречу, чтобы и на родственников сразу посмотреть". Хочешь узнать какой жена будет через 20 лет - посмотри на ее маму, и все такое.
Я все ждала, когда они приедут. Вышла на крыльцо. Звонила Варе, спрашивала: "Вы где?". Мне было немножко щекотно от мысли, что он может быть сидит сейчас рядом с ней, и если динамик у телефона мощный, то он слышит мой искаженный аппаратом голос. Хотя бы так. Раньше-то совсем не слышал. Поэтому я старалась, чтобы мое "вы где" звучало как можно более кокетливо и звонко, а вместе с тем - естественно. Еще не знаю, понадобится ли мне это. Может, он и не так прекрасен, не так ироничен и саркастичен, и нежность его не только для меня одной. Но в глубине души знала сразу: все должно пройти по лучшему сценарию. И поэтому сразу целилась в яблочко.
Бывает так, когда много мыслей пролетают скопом, душистые цельные переживания спрессованы в одной секунде. Это было именно так, когда я встала на том крыльце и поискала глазами машину с шашечками.
Конечно, я будто попала в ГТА 3: сплошные такси и все едут мимо. Одна из машин остановилась, из нее стала выходить девушка, но это была не Варя. Ждать да догонять хуже некуда, решила я и пошла в дом. По закону подлости стоило мне покинуть наблюдательный пост, как они явились. Я думала, что он длинный и худой как жердь, но оказалось. что он уютной полноты и с мягким животиком, а ростом не выше меня. Я не помню, как мы поздоровались. Но я сразу взяла его под руку; мне показалось, что именно так будет естественно. Что характерно, он не возражал. Да, кстати, имени я его тоже не знаю: то ли не спросила, то ли спросила и забыла. "Пойдем погуляем", - сказала я, и мы пошли на второй этаж. Коридоры, люди. Я почему-то смотрела вперед или вниз, не хватало смелости взглянуть в лицо, в глаза. Его слегка помятая и немного испачканная брючина, больше всего я смотрела именно на нее, думала, наверное, обтерся, когда из машины выходил. Запах, я могла бы соврать, что парфюма и табака, кажется так пахнут лучшие мужчины. Но этот пах домашним, такой запах был в доме бабушки с дедушкой, где я жила все детство. И мне было невероятно уютно опираться на его руку. То я вцеплялась в рукав как утопленница, то мягко повисала на нем. Там, где моя рука касалась его бока, жгло будто раскаленным металлом.
Мы немножко разговаривали. Безукоризненная вежливость и понятная только самому чуткому зрителю легкая издевка в каждой его фразе никуда не делись. "Следи за собой. Не горбись. Не шаркай ногами. Не будь скучной и податливой", - сигнализировала я себе. И изящно отражала его подачи.
На одном из лестничных пролетов он резко остановился и сказал: "Чего я действительно хочу, так это узнать, какого цвета у тебя глаза". Я не поднимала головы, тогда он мягко взял мое лицо руками и повернул к себе, как подсолнух поворачивается к солнцу. "Зеленые", - сказал он. "Зеленые - а ближе к зрачку желтые", - уточнила я. Он вглядывался в мои глаза, а я наконец взглянула в его лицо. Я, знаете, такая бледная, когда ненакрашенная. Вот и он был такой. Не красив, не уродлив, а будто холст, покорно ожидающий руки художника. И взлохмаченные с одной стороны волосы, и красное пятно на лбу. Будто спал. Я подняла руку и поправила его волосы, но мне не хотелось ее убирать. Так же как ему, очевидно, не хотелось убирать руки с моего лица.
Никто из нас не сказал ничего вслух. Но стало ясно, что нам требуется уединение большее чем то, которое мог предоставить лестничный пролет, где в любой момент мог кто-нибудь пройти. Мы ушли вглубь дома. Только я знала уютный уголок, неприметный для глаз посторонних. В темной нише стояло широкое кресло. Он немедленно проявил инициативу и забрался туда, пододвинулся, чтобы мне хватило места рядом. Я садилась в это кресло как масло попадает в сковороду. То ли сковорода холодная и ничего не случится, то ли она раскалена и я немедленно с шипением растаю. Стоило нам оказаться рядом так близко, я поняла: моя судьба - быть всегда подсолнухом и поворачиваться к нему лицом. В какую бы сторону он ни смотрел... "Зеленые, говоришь, и желтые ближе к зрачкам..." - пробормотал он и наклонился ко мне... ».
Сюда очень подходит стих Верочки
От меня до тебя
Расстояние, равное лучшей повести
Бунина; равное речи в поиске
Формулы; равное ночи в поезде
От Пiвденного до Киевского вокзала.
Расстояние, равное «главного не сказала».
Я много езжу и наедаюсь молчаньем досыта.
Мне нравится быть вне адреса и вне доступа.
Я представляю тебя, гундосого,
В царстве бутылок, шторок, железных прутьев, -
Спящим в купе, напротив.
Это, собственно, все, что есть у меня живого и настоящего.
Ни почтового ящика, столь навязчивого, ни вящего
Багажа; я передвигалась бы, будто ящерка
Век, без точки прибытия, в идеале.
Чтобы стук и блики на одеяле.
Это суть одиночества, сколь желанного, столь бездонного.
Это повод разоблачиться донага,
Подвести итоги посредством дольника,
Ехать, слушать колеса, рельсы, частоты пульса.
Чтобы ты прочел потом с наладонника
И не улыбнулся.
Чтобы ты прочел, заморгав отчаянно, как от острого,
От внезапного, глаз царапнувшего апострофа,
Как в je t’aime.
Расстояние как от острова и до острова,
Непригодных ни для рыбалок, ни для охот.
Все маршруты лежат в обход.