Сон
Возня в поезде. Он как-то все разрулил, а ведь он еще совсем мальчик. Ушел в тамбур. Хочу догнать. Он очень замкнутый в себе, закрытый, во всем черном.
-То, что ты сделал - очень круто. Правда. Когда я вырасту, я хочу стать таким же парнем, как ты.
Улыбнулся, очень тепло улыбнулся, а глаза грустные, на глазах слезы.
-Выпрыгнем? - протягивает руку.
-Страшно.
На ходу выпрыгивает из поезда в снег. Не могу с ним расстаться, не хочу оставаться в поезде без него. Выпрыгиваю, зажмуриваюсь. Погружаюсь в снег с головой, мягко сажусь. Снег и солнце.
-Рукам так холодно! Я надену перчатки! - долго мучаюсь с молнией на сумке, достаю и надеваю перчатки.
Он терпеливо ждет меня.
-А я не умею здесь летать? Я так хочу летать.
Он пожимает плечами:
-Ну, если где-то еще могла, то и здесь наверное без проблем можешь.
Я выпрыгиваю из снега и парю невысоко над землей. Делаю рывок и поднимаюсь высоко-высоко над заснеженным полем. Он стоит внизу и молча ждет. От полета мало удовольствия, спешу спуститься, не хочу заставлять его ждать.
Он становится Полиной, моей старой знакомой, но периодически вдруг становится опять парнем.
Полиной он мне нравится гораздо меньше.
-Ну что, навестим Шурика в больнице? - спрашивает Полина.
Мне очень не хочется, но я уступаю Полине.
Мы лезем через бесконечные узкие вентиляционные ходы, мне очень страшно, потому что Полина намного худее меня, и там, где она пролезает нормально, я могу застрять. Но я все равно ползу следом за ней. Наверно, этот парень был в меня влюблен. Какая я дура, что сразу этого не поняла. Наконец мы добираемся до женского туалета. Дверь в нем не запирается. Зачем мы сюда забрались, мы и сами не понимаем. Шурика в этой больнице наверняка и нет, да и вообще это не наше дело и мало нам обеим интересно. Я очень хочу в туалет, но вдруг кто-то зайдет, а туалеты здесь такие дурацкие и неудобные, выдвигаются из стены как полочки. Нам здесь находиться нельзя. Мы решаем, что пора уходить, но через вентиляцию пробираться обратно не хотим.
-Пусть нас схватят и выведут отсюда, - предлагает Полина.
Мы быстро собираем свои вещи и ждем, когда прибежит какая-нибудь медсестра, чтобы поднять шум и вывести нас из здания.
-То, что ты сделал - очень круто. Правда. Когда я вырасту, я хочу стать таким же парнем, как ты.
Улыбнулся, очень тепло улыбнулся, а глаза грустные, на глазах слезы.
-Выпрыгнем? - протягивает руку.
-Страшно.
На ходу выпрыгивает из поезда в снег. Не могу с ним расстаться, не хочу оставаться в поезде без него. Выпрыгиваю, зажмуриваюсь. Погружаюсь в снег с головой, мягко сажусь. Снег и солнце.
-Рукам так холодно! Я надену перчатки! - долго мучаюсь с молнией на сумке, достаю и надеваю перчатки.
Он терпеливо ждет меня.
-А я не умею здесь летать? Я так хочу летать.
Он пожимает плечами:
-Ну, если где-то еще могла, то и здесь наверное без проблем можешь.
Я выпрыгиваю из снега и парю невысоко над землей. Делаю рывок и поднимаюсь высоко-высоко над заснеженным полем. Он стоит внизу и молча ждет. От полета мало удовольствия, спешу спуститься, не хочу заставлять его ждать.
Он становится Полиной, моей старой знакомой, но периодически вдруг становится опять парнем.
Полиной он мне нравится гораздо меньше.
-Ну что, навестим Шурика в больнице? - спрашивает Полина.
Мне очень не хочется, но я уступаю Полине.
Мы лезем через бесконечные узкие вентиляционные ходы, мне очень страшно, потому что Полина намного худее меня, и там, где она пролезает нормально, я могу застрять. Но я все равно ползу следом за ней. Наверно, этот парень был в меня влюблен. Какая я дура, что сразу этого не поняла. Наконец мы добираемся до женского туалета. Дверь в нем не запирается. Зачем мы сюда забрались, мы и сами не понимаем. Шурика в этой больнице наверняка и нет, да и вообще это не наше дело и мало нам обеим интересно. Я очень хочу в туалет, но вдруг кто-то зайдет, а туалеты здесь такие дурацкие и неудобные, выдвигаются из стены как полочки. Нам здесь находиться нельзя. Мы решаем, что пора уходить, но через вентиляцию пробираться обратно не хотим.
-Пусть нас схватят и выведут отсюда, - предлагает Полина.
Мы быстро собираем свои вещи и ждем, когда прибежит какая-нибудь медсестра, чтобы поднять шум и вывести нас из здания.