Катаев как рабинович
Тут для начала следует понять, откуда вообще взялись эти Иосифы Ликстановы и Эсфири Цурюпы. Прибывшим в столицы из местечек на волне замешающей миграции евреям было два пути - либо в ЧК, либо в культурку (ну не руками же им работать!). При чём первые в буквальном смысле слова расчищали место вторым, физически уничтожая русскую интеллигенцию. К моменту написания упомянутых Пироговым книжек все места на культурке были прочно заняты евреями, которые, впрочем, сидели на ветках не без порядка, по определённому ранжиру, на верхних ветках особо породистые евреи, а пониже всякие "детские писатели", которых сами же "пушкинисты" определили на ветки поплоше. Писали эти низкосидящие еврейчики полнейшую советскую ахинею, смесь совдеповского идиотизма с непременной еврейской фигой в кармане. Теперь, выходит, предлагает нам Пирогов это детям перечитывать.
Я тут параллельно читаю про Катаева в одном френд-журнале, ну, потому что в детстве любил "Белеет парус одинокий" и "Хуторок в степи",
которые даже Бунин хвалил за стиль. А значит, и мой детский литературный стиль Бунин хвалил.
Но потом в студенческом возрасте до меня стали доходить авангардные вещицы престарелого Катаева,
которые мой консервативный вкус не принимал, но тольком разобраться я в этом не мог- было просто некогда, а привкус оставался неприятный.
Потом грянула волна Перестройки и вал чернухи, где хлынуло и на советского литературного генерала.
Что-там по верхам я прочел, неприятный привкус усилился, но опять было некогда во всем этом разбираться и рассусоливать.
Потом еще погодя пришел интернет и масса всякого безплатного чтива, и уже появилось время повисеть в сети и почитать.
И тогда я узнал и про жену Катаева Эстер-жидовку, стандартно привезенную из Парижей-Лондонов и работавшую на "органы",
и про Белую армию Катаева, и про то, как ложились в могилы литературные коллеги вокруг Катаева,
а сам оставался неприкосновенным, несмотря на массу доносов.
Для себя я понимаю, что охранной грамотой Катаеву стала не только зарубежная эстерка в женах,
но и близкие контакты с Буниным- нобелевским лауреатом.
Почему это останавливало от расправы над ним- не знаю.
Более того, он оставался широко печатаемым в СССР литературным генералом, с идущими за рубежом его пьесами.
Почти такая же ситуация была и у Булгакова с женой-эстеркой- его не убили, хотя и не печатали.
Могу только предположить, что оба не совершили какого-то последнего решительно подлого действия,
не поставили последней точки на акте продажи своей души, без чего все еще оставались неприкосновенны для бесов.
А чем еще они могли защитить себя?
Благодаря эстеркам-женам- Катаев и Булгаков излюбленная тема рабиновичей.
Но даже из литературных упражнений рабиновичей можно выцедить много информации при аккуратном обращении.
У Булгакова зимой гостила сестра, прелестная Леля; Катаев влюбился смертельно, моментально, страстно. Каток на Чистых, каток на Патриарших, кинематограф, театр, стихи, стихи, стихи - Леля, кажется, испугалась напора и сбежала от этой страсти в Киев, он ринулся за ней… Делал предложение, Булгаков посоветовал сначала заработать червонцев. Обиженный Катаев высмеял его в рассказе «Медь, которая торжествовала» и стал зарабатывать червонцы. Заработал и на новый костюм, и на штиблеты, и на хорошие обеды - вообще обзавелся бытом после стольких лет войны, тюрьмы, вшей, хождения босиком… В нем была невероятно сильна тяга к дому, быту, уюту, нормальному семейному устройству. Но Леля все равно отказала, и он стремительно женился на другой - художнице Анне Коваленко, которую одесская компания тут же прозвала «Мадам Муха». У Ильфа и Петрова Булгакова в «Двенадцати стульях» мы находим следы их семейной идиллии в главе об инженере Брунсе, Мусике и гусике.
Булгаков, Катаев, Олеша
Катаева-Бреннер Эстер Давыдовна
В начале 1920-х годов Бреннеры, охваченные революционным энтузиазмом, прибыли в Москву; семья, состоявшая из пяти человек, получила комнату в коммунальной квартире на Малой Дмитровке. Эстер зарабатывала на жизнь выполнением заказов на шитьё, вязание и изготовление чертежей. По словам актрисы Екатерины Рогожиной - жены писателя Льва Никулина, - в ту пору юная Бреннер немало времени проводила в ресторане гостиницы «Метрополь»; она же стала прототипом общающейся с иностранцами «миниатюрной блондинки Ноэми» из романа Анатолия Рыбакова «Дети Арбата»
«Стройная, длинноногая, в серебряных туфельках… поражающая длиной загнутых ресниц, за решёткой которых наркотически блестят глаза…
Её можно видеть в „Метрополе“ вечером. Она танцует танго, фокстрот или тустеп с одним из своих богатых поклонников»
Биография, которой нету в педовикии
Законченный циник
Чекист и журналист Яков Бельский, друг детства Катаева
"Доктор велел мадеру пить" книга сына Катаева об отце