* * *
"Смотри, как рэперá бьют", - сказал Жека, и мое лицо натолкнулось на его коленку. Жека носил светлые джинсы из стремительно уходящей в прошлое варенки.
Рэпера меня никогда не били, поэтому этот опыт действительно был познавательным. Собственно, я вообще не представлял себе, кто такие рэпера. За пару дней до того от другого мальчика из театральной студии я услышал о гопниках. Гопники обитали на оставновке автобуса "Фабрика", где мне не рекомендовалось гулять, и назывались еще фабричными. Слово "гопники" или "гомики" я в свои десять уже знал, но мне всё равно было удивительно, что сторонники однополой любви селятся кучно именно на этой остановке.
Жека наконец отпустил мою голову, но я уже плохо понимал, что точно происходит и показывает ли мне Жека приемы или просто бьет. Познакомились мы недавно. Я сидел в гримерке на деревянной лесенке, которая приставлялась к входу на сцену. Ко мне подошел белобрысый мальчик постарше, оценивающе взглянул и деловито поинтересовался: "Ты член дрочишь?" Обычно при знакомстве мальчики протягивали руку и спрашивали, как зовут или сколько лет. Я был одним из самых младших, и хилее меня был только холеный Игорек, тусовавший с девчонками, что заслужило ему наше презрение. Вследствие этого, всякий раз, когда Игорька пытались побить, за него вступалась какая-нибудь Танюшка, а Танька была девчонка смазливая, расположения которой искали все.
Лучше всего я ладил с восьмиклассниками, это были нормальные ребята. Девятиклассников я побаивался, они были совсем взрослые, и Жека был как раз из них.
"Ну и правильно, - одобрил он. - А то вон Пашка его каждый день дрочит". Пашка был братом Жеки, его я уже знал. Если Жека был резким и непредсказуемым, Пашка был улыбчивым и добродушным. Однако Пашке до таких мелких, как я, не было дела, а Жека за несколько дней выменял у меня красивый перочинный ножик с гардой как у шпаги и в кожаных ножнах (подарок маминой подруги из семьи художников) на какую-то фигню из киндер-сюрприза. Сам я ни на что не менялся, Жека просто заиграл его и на следующий день принес эту штуку. Как бы всё по-честному.
Пару дней спустя Жека наведался ко мне домой и взял почитать "Плаху" Чингиза Айтматова - эту книгу проходили в школе, и больше я ее никогда не видел.
Когда Жека наступил мне на ногу и другой ногой нажал на коленку так, что чашечка уползла куда-то в сторону, я не выдержал, хотя плакать было очень стыдно. Когда я немного успокоился, я попытался напасть на него с разбега, но он легко оттолкнул меня.
Жека стоял посреди школьного двора и холодно смотрел на меня сквозь круглые очки.
Я пыхтел и вытирал ладонью сопли. Было очень обидно, что он такой сильный и у меня даже не получается его ударить. "Не ной, - ободрил меня Жека и сплюнул. - Я те "Плаху" скоро верну. Смотри. Ты в Бога веришь? Давай, позови его. Соберись и повторяй: "Бог, помоги мне. Бог, помоги мне".
Я отбежал и попробовал снова. Бог не помогал.
Рэпера меня никогда не били, поэтому этот опыт действительно был познавательным. Собственно, я вообще не представлял себе, кто такие рэпера. За пару дней до того от другого мальчика из театральной студии я услышал о гопниках. Гопники обитали на оставновке автобуса "Фабрика", где мне не рекомендовалось гулять, и назывались еще фабричными. Слово "гопники" или "гомики" я в свои десять уже знал, но мне всё равно было удивительно, что сторонники однополой любви селятся кучно именно на этой остановке.
Жека наконец отпустил мою голову, но я уже плохо понимал, что точно происходит и показывает ли мне Жека приемы или просто бьет. Познакомились мы недавно. Я сидел в гримерке на деревянной лесенке, которая приставлялась к входу на сцену. Ко мне подошел белобрысый мальчик постарше, оценивающе взглянул и деловито поинтересовался: "Ты член дрочишь?" Обычно при знакомстве мальчики протягивали руку и спрашивали, как зовут или сколько лет. Я был одним из самых младших, и хилее меня был только холеный Игорек, тусовавший с девчонками, что заслужило ему наше презрение. Вследствие этого, всякий раз, когда Игорька пытались побить, за него вступалась какая-нибудь Танюшка, а Танька была девчонка смазливая, расположения которой искали все.
Лучше всего я ладил с восьмиклассниками, это были нормальные ребята. Девятиклассников я побаивался, они были совсем взрослые, и Жека был как раз из них.
"Ну и правильно, - одобрил он. - А то вон Пашка его каждый день дрочит". Пашка был братом Жеки, его я уже знал. Если Жека был резким и непредсказуемым, Пашка был улыбчивым и добродушным. Однако Пашке до таких мелких, как я, не было дела, а Жека за несколько дней выменял у меня красивый перочинный ножик с гардой как у шпаги и в кожаных ножнах (подарок маминой подруги из семьи художников) на какую-то фигню из киндер-сюрприза. Сам я ни на что не менялся, Жека просто заиграл его и на следующий день принес эту штуку. Как бы всё по-честному.
Пару дней спустя Жека наведался ко мне домой и взял почитать "Плаху" Чингиза Айтматова - эту книгу проходили в школе, и больше я ее никогда не видел.
Когда Жека наступил мне на ногу и другой ногой нажал на коленку так, что чашечка уползла куда-то в сторону, я не выдержал, хотя плакать было очень стыдно. Когда я немного успокоился, я попытался напасть на него с разбега, но он легко оттолкнул меня.
Жека стоял посреди школьного двора и холодно смотрел на меня сквозь круглые очки.
Я пыхтел и вытирал ладонью сопли. Было очень обидно, что он такой сильный и у меня даже не получается его ударить. "Не ной, - ободрил меня Жека и сплюнул. - Я те "Плаху" скоро верну. Смотри. Ты в Бога веришь? Давай, позови его. Соберись и повторяй: "Бог, помоги мне. Бог, помоги мне".
Я отбежал и попробовал снова. Бог не помогал.