(no subject)
* * *
Я умер. Нет меня совсем.
И вот я сплю, и вот я ем,
И вот я пользуюсь трамваем,
Как будто я неумираем,
Хотя я умер между тем.
Я позабыл, кого люблю,
Себя из ложечки кормлю,
А сам-то я необитаем -
В своих пределах. - Не чета им! -
Так вот я умер - ем да сплю.
Из года в год, из часа в час
Вся эта песенка о нас,
О нас, каких в себе не чаем. -
Мы ни за что не отвечаем,
Хоть ищем смысла прозапас.
Лучась лицом над чашкой с чаем,
Я умер - нет меня сейчас.
Из века в век я ем и сплю.
Гублю других, себя гублю,
Вбегаю в детство с раскидаем,
Или с каким-нибудь Китаем
Царя о милости молю,
А то, сподобившись кулю,
Щекою глину осязаю
И счастья выжившим сулю.
Из жизни в жизнь о том скулю,
Что этой песенки не знаю.
Земля не выдаст, черт не съест.
Так загрунтован палимпсест -
Прошедших почерком? грядущих? -
Что в гуще здорово орущих
Нам тесно в жизнях - нет в них мест!
И на затоптанный насест
Взлетает войско дрыхнуть в кущах
И ждать посменный благовест.
И в этом вахтенном раю,
Где лица спящие, корью
Скорей присущие, в потемках
Щебечут в завтрашних потомках,
Но в ломках видят жизнь свою.
В полуосвоенном краю
Себя лишь тайно узнаю,
Других не чая даже извне,
Но в задремавшем эгоизме
Я вечность общую крою,
Свои выкраивая жизни.
Нет, ни одной не утолю
Из этих жизней, где рулю,
В которых сам себя листаю,
А примыкаю к разным стаям,
Хоть прочь умчаться норовлю.
А как мы вечность наверстаем,
Сведя всю ябеду к нулю? -
Влезаем бережно в петлю,
Играем в биржи, загораем,
Со страстью простыни мараем
И просим истин во хмелю.
И вот я ем, и вот я сплю,
И вот я смерть не засчитаю, -
Но жизнь, отсутствуя, люблю.
Я умер. Нет меня совсем.
И вот я сплю, и вот я ем,
И вот я пользуюсь трамваем,
Как будто я неумираем,
Хотя я умер между тем.
Я позабыл, кого люблю,
Себя из ложечки кормлю,
А сам-то я необитаем -
В своих пределах. - Не чета им! -
Так вот я умер - ем да сплю.
Из года в год, из часа в час
Вся эта песенка о нас,
О нас, каких в себе не чаем. -
Мы ни за что не отвечаем,
Хоть ищем смысла прозапас.
Лучась лицом над чашкой с чаем,
Я умер - нет меня сейчас.
Из века в век я ем и сплю.
Гублю других, себя гублю,
Вбегаю в детство с раскидаем,
Или с каким-нибудь Китаем
Царя о милости молю,
А то, сподобившись кулю,
Щекою глину осязаю
И счастья выжившим сулю.
Из жизни в жизнь о том скулю,
Что этой песенки не знаю.
Земля не выдаст, черт не съест.
Так загрунтован палимпсест -
Прошедших почерком? грядущих? -
Что в гуще здорово орущих
Нам тесно в жизнях - нет в них мест!
И на затоптанный насест
Взлетает войско дрыхнуть в кущах
И ждать посменный благовест.
И в этом вахтенном раю,
Где лица спящие, корью
Скорей присущие, в потемках
Щебечут в завтрашних потомках,
Но в ломках видят жизнь свою.
В полуосвоенном краю
Себя лишь тайно узнаю,
Других не чая даже извне,
Но в задремавшем эгоизме
Я вечность общую крою,
Свои выкраивая жизни.
Нет, ни одной не утолю
Из этих жизней, где рулю,
В которых сам себя листаю,
А примыкаю к разным стаям,
Хоть прочь умчаться норовлю.
А как мы вечность наверстаем,
Сведя всю ябеду к нулю? -
Влезаем бережно в петлю,
Играем в биржи, загораем,
Со страстью простыни мараем
И просим истин во хмелю.
И вот я ем, и вот я сплю,
И вот я смерть не засчитаю, -
Но жизнь, отсутствуя, люблю.