ПР №64 "На том стою и не могу иначе"
И у Пушкина, и у Лермонтова Пророк и Поэт поступают не просто по-разному, а прямо противоположно.
У первого : "Глаголом жги сердца людей" противопоставлен "Бежит он...На берега пустынных волн".
У второго : "Звезды слушают меня" противостоит "Мерный звук твоих могучих слов/ Воспламенял бойца для битвы".
То-есть, пушкинский Пророк и лермонтовский Поэт спорят с пушкинским Поэтом и лермонтовским Пророком.
Нечто вроде двойного противоречия - и именно это показывает, что глубинная основа во всех четырех случаях одна.Основа эта - совесть, "нравственный закон внутри", непреодолимо диктующий поведение.
Ну, всё это довольно очевидно.Но менее очевидно, более того - поначалу кажется абсурдным необходимое следствие сказанного - все Поэты (настоящие, то-есть заслуживающие прописной буквы), даже преклоняющиеся перед властью и ее носителем верноподданные, и все Пророки, даже считающие сами себя проповедниками чистого монотеистического теизма и покорными слугами божества, в сущности - вольнодумцы, ставяшие превыше всего веления личной совести, как они эти веления понимают.
P.S.Кстати, Лермонтов неразрывное единство этих двух моделей поведения явно подчеркнул в последних строках своего стихотворения, где он называет изменившего своему предназначению Поэта - "осмеянный пророк".
У первого : "Глаголом жги сердца людей" противопоставлен "Бежит он...На берега пустынных волн".
У второго : "Звезды слушают меня" противостоит "Мерный звук твоих могучих слов/ Воспламенял бойца для битвы".
То-есть, пушкинский Пророк и лермонтовский Поэт спорят с пушкинским Поэтом и лермонтовским Пророком.
Нечто вроде двойного противоречия - и именно это показывает, что глубинная основа во всех четырех случаях одна.Основа эта - совесть, "нравственный закон внутри", непреодолимо диктующий поведение.
Ну, всё это довольно очевидно.Но менее очевидно, более того - поначалу кажется абсурдным необходимое следствие сказанного - все Поэты (настоящие, то-есть заслуживающие прописной буквы), даже преклоняющиеся перед властью и ее носителем верноподданные, и все Пророки, даже считающие сами себя проповедниками чистого монотеистического теизма и покорными слугами божества, в сущности - вольнодумцы, ставяшие превыше всего веления личной совести, как они эти веления понимают.
P.S.Кстати, Лермонтов неразрывное единство этих двух моделей поведения явно подчеркнул в последних строках своего стихотворения, где он называет изменившего своему предназначению Поэта - "осмеянный пророк".