Первый снег в Последнем переулке.
Вообще есть два утра в году первого и второго января, когда Москва особенная, пустая и отстраненно - праздничная, и при этом, спящая крепким сказочным сном царевны после колдовства Нового года. Все вроде есть, а людей и машин нет совсем. И это полное отсутствие движения, тишина и спокойствие, рождает специфическое чувство нереальности происходящего. А тут еще и снег выпал , и первого и второго числа. И эта странность перехода в новый год умножается на сюрреализм еще непривычных, но столь долгожданных белых пространств. И эта ощущение видимости этого новогоднего перевоплощения; этого эфемерного перехода из ниоткуда в никуда под бой курантов, и реализации радость бытия, светлых надежд в чудном танце девчушек на этой картине Ирогя Попова "Первый снег".
Ах, эта Москва начала восьмидесятых-конца семидесятых, где-то в районе Сретенки ( я прав?). Пусть это будет Последний переулок, есть там такая улочка со столь оптимистическим названием. Три подружки, три сретенских грации, выбежали из своих сонных, теплых квартир, каждая из своего подъезда, и пуcтились в пляс, ловя падающие крупные снежинки первого снега ладонями и ртом. Эта миммолетное ощущение полного счастья впомнилась им наверно и спустя сорок лет: Ленке в Орехово-Борисове, куда на перехала из коммуналки вместе с семьей через пару лет псоле этого новогоднего снегопада, но ездила в центр все старшие классы, чтобы кончить английскую школу. У ней все хорошо - уже есть внучка, а сын менеджер среднего звена , взял ипотеку и съехал от матери вместе, и опять она ездит одна , как тогда в школу, по часу-полтора только не на Сретенку, а в Северное Бутово, помогать нянчить внучку, которая просто копия она, все говорят. А вот Софочка престижную московскую школу так не кончила,тут как раз в ближе к выпускному дали наконец ее отцу добро и съехали они всей семьей на Землю Обетованную; теперь в Нетании, где есть море, но совсем нет снега: так один раз за все годы выпал, и ей вспомнился сразу тот танец с подружками. Дружны они были с детского сада, даже встречались они раза два в Москве, да разок Ленка с Любой в Нетанию выезжали. Люба, кстати, замуж так и не вышла, так и живет одна в своей профессорской, еще прадедушкиной квартире, в Последнем переулке. Но любит ранним январским утром прогуляться по бульваром с двоюродным племянником, и чтобы был снег, было утро, были надежды, как тогда в уже прошлом тысячелетии. Только нет больше никого на улице. Пусто, детей теперь мало в центре Москвы.
Ах, эта Москва начала восьмидесятых-конца семидесятых, где-то в районе Сретенки ( я прав?). Пусть это будет Последний переулок, есть там такая улочка со столь оптимистическим названием. Три подружки, три сретенских грации, выбежали из своих сонных, теплых квартир, каждая из своего подъезда, и пуcтились в пляс, ловя падающие крупные снежинки первого снега ладонями и ртом. Эта миммолетное ощущение полного счастья впомнилась им наверно и спустя сорок лет: Ленке в Орехово-Борисове, куда на перехала из коммуналки вместе с семьей через пару лет псоле этого новогоднего снегопада, но ездила в центр все старшие классы, чтобы кончить английскую школу. У ней все хорошо - уже есть внучка, а сын менеджер среднего звена , взял ипотеку и съехал от матери вместе, и опять она ездит одна , как тогда в школу, по часу-полтора только не на Сретенку, а в Северное Бутово, помогать нянчить внучку, которая просто копия она, все говорят. А вот Софочка престижную московскую школу так не кончила,тут как раз в ближе к выпускному дали наконец ее отцу добро и съехали они всей семьей на Землю Обетованную; теперь в Нетании, где есть море, но совсем нет снега: так один раз за все годы выпал, и ей вспомнился сразу тот танец с подружками. Дружны они были с детского сада, даже встречались они раза два в Москве, да разок Ленка с Любой в Нетанию выезжали. Люба, кстати, замуж так и не вышла, так и живет одна в своей профессорской, еще прадедушкиной квартире, в Последнем переулке. Но любит ранним январским утром прогуляться по бульваром с двоюродным племянником, и чтобы был снег, было утро, были надежды, как тогда в уже прошлом тысячелетии. Только нет больше никого на улице. Пусто, детей теперь мало в центре Москвы.