Неравенство в рабовладельческой Римской Империи было меньше, чем в настоящее время …
Оригинал взят у mayakruha в Неравенство в рабовладельческой Римской Империи было меньше, чем в настоящее время …
Когда речь заходит о неравенстве часто можно столкнуться с одним заблуждением. Некоторые полагают, что при рабовладельческом строе неравенство должно было быть значительно больше, чем в современном развитом обществе, и уровень неравенства из столетия в столетие падал. Но это не так. Уолтер Шейдел и Стивен Дж. Фризен попытались оценить уровень неравенства в Римской Империи в период её расцвета. В своей работе «Размер экономики и распределение доходов в Римской Империи» они указывают, что коэффициент Джини составлял порядка 0.42…0.44. Таким образом, неравенство в рабовладельческой Римской Империи было немного меньше, чем в настоящее время в США (в США Джини был 0.45 в 2007 году согласно данным ЦРУ).
Необходимо понимать разницу - что определяет уровень доходов и что такое неравенство. Если брать в целом общество, чем больше общество производит, тем больше оно может потреблять. Именно уровень дохода последовательно рос по времени благодаря непрерывному росту производительности. Неравенство же определяется распределением произведенных продуктов в обществе между разными слоями. И как показывают исследования, распределение, соответственно неравенство, менялось в различных направлениях в различные периоды истории.
Сейчас вопрос неравенства снова стал волновать многих экономистов в связи с возобновлением его роста в развитых странах в конце 20 века. Очевидно, что рост неравенства ведет к социальному напряжению. Многие видят неравенство, как одну из причин кризисов и падения империй, и взоры экономистов обратились в прошлое.
Одним из известных специалистов в области изучения неравенства является Бранко Миланович. Он, Питер Линдерт и Джеффри Вилльямсон заглянули далеко в прошлое в своей работе «Измерение неравенства в прошлом». На рисунке 1 показаны результаты их оценки для ряда государств. Эту работу тот же Уолтер Шейдел и Стивен Дж. Фризен указывали в качестве эталонной.
Рисунок 1. Коэффициент Джини в разные периоды времени (рядом с названием государства указан год)
В настоящее время Бранко Миланович пытается реанимировать интерес к теории Кузнеца, дающей один из вариантов объяснения причин изменения неравенства во времени. Недавно появилась его статья «Введение волн Кузнеца: Как неравенство доходов прибывает и убывает в очень большие периоды времени» Далее следует её перевод:
В 1955 году, когда Саймон Кузнец написал об изменениях неравенства в богатых странах (и пару бедных), в США и Великобритании происходило наиболее значительное снижение неравенства доходов, когда-либо зарегистрированное в истории, в сочетании с быстрым ростом. Поэтому казалась вполне разумным посмотреть на факторы, обусловливающие снижение неравенства, и Кузнец нашел их в расширении образования, в более низком межотраслевом различии в производительности труда (таким образом, рентная составляющая в зарплатах была уравнена), в более низком доходе на капитал, и в политическом давлении вокруг повышения социальных выплат. Затем он посмотрел на (или вернее представил) эволюцию неравенства в прошлом веке и подумал, что неравенство росло и достигло своего пика в богатых странах на рубеже 20-го века из-за передвижения рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность. Так появилась знаменитая кривая Кузнеца (обратная U кривая).
Кривая Кузнеца была основным инструментом, используемым экономистами, занимающимися неравенством, при анализе взаимосвязи между развитием/ростом и неравенством за последние полвека. Но кривая Кузнеца постепенно попала в немилость, поскольку она прогнозировала низкий уровень неравенства в очень богатых обществах, в то время как наблюдался устойчивый рост неравенства в доходах, который начался в конце 1970-х годов практически во всех развитых странах (см. графики для США и Великобритании). В результате многие отвергли её.
В своей новой книге, я утверждаю, однако, что мы должны рассматривать текущий рост неравенства, как вторую кривую Кузнеца в наше время, вызванную, как и первая, в основном технологической революцией и передвижением рабочей силы из более однородного производства в неоднородные по квалификации услуги (и, следовательно, вызывая снижение способности работников к самоорганизации), но и (опять же, как и в случае первой кривой) глобализацией, которая привела как к знаменитому "вымыванию" среднего класса на Западе так и к давлению, снижающему высокие ставки налогов на мобильный капитал и квалифицированную рабочую силу. Элементы, перечисленные здесь, не являются новыми. Но расположение их вместе (особенно наблюдения за техническим прогрессом и глобализацией, как практически нерушимыми, даже при концептуальной разности) и рассмотрение этого как части повторяющихся волн Кузнеца является новым. Отсюда возникает очевидный вывод для будущего - эта волна роста неравенства достигнет пика, как предыдущая, и в конечном итоге пойдет вниз.
Но прежде чем я перейду к этой части, давайте рассмотрим недавние важные работы, проделанные экономическими историками, такими как Ван Зайден (1995, “Tracing the beginning of the Kuznets curve: western Europe during the early modern period”) Ногаль и Прадос (2013, "The rise and fall of Spain (1270-1850)"), Алфани (2014, “Economic inequality in the northwestern Italy: a long-term view (fourteenth to eighteenth century)”) и Рикбоч (2014, “Economic inequality and growth before the Industrial Revolution: A case study of Low countries (14th-16th century)”), которые задокументировали периоды нарастания и убывания неравенства ранее в Европе. Интересным является то, что циклы Кузнеца в обществах в прошлом в основном повторяют циклы Мальтуса, поскольку они происходят в условиях квази-стационарного среднего дохода. Циклы Кузнеца в дальнем прошлом были вызваны не экономическими факторами, а в результате эпидемий и войн. Обе вели к снижению численности населения, увеличению среднего уровня доходов, увеличению заработной платы (из-за нехватки рабочей силы) и, следовательно, к сокращению неравенства, до тех пор, пока роста населения в стиле Мальтуса не переворачивал все эти достижения.
Таким образом, мы можем наблюдать волны Кузнеца за шесть или семь столетий европейской истории. В дальнем прошлом они являются наблюдаемыми по времени, поскольку средний уровень доходов более или менее был постоянным. После промышленной революции, однако, мы видим волны, отвечающие на экономические факторы (например, технологические изменения, перемещение рабочей силы), и можем построить их, как и задумывал Кузнец, в зависимости от среднего дохода. Это показано на графиках для США и Великобритании (рис. 2 и 3). Кроме этого, я показал в своей книге долгосрочные циклы неравенства для Испании, Италии, Нидерландов, Германии, Японии, Бразилии, Чили, и в течение короткого периода для Китая.
Рисунок 2. Соотношение между коэффициентом Джини и ВВП на душу населения (в долларах 1990 года) для США в период 1774-2013
В то время как объяснения Кузнеца были сосредоточены почти исключительно на экономических, и таким образом ‘безвредных’ факторах, он был неправ, упуская из виду последствия ‘пагубных’ сил (особенно войн), которые являются мощными двигателями для выравнивания доходов. Я нахожу это несколько озадачивающим, поскольку сам Кузнец, проработав во время Второй Мировой войны в Бюро планирования и статистики США, наверное, замечал, как война привела к сжатию доходов из-за высоких налогов, финансовых ограничений, нормирования, контроля над ценами и просто полного уничтожения физических активов (как в Европе, так и Японии).
Рисунок 3. Соотношение между коэффициентом Джини и ВВП на душу населения (в долларах 1990 года) для Великобритании в период 1688-2010
Теперь к настоящему. Как долго продлится нынешний подъем волны Кузнеца в богатых странах, и когда и как это прекратится? Я сомневаюсь, что это скоро закончится, по крайней мере, не в США, где я вижу четыре мощные силы, которые толкают неравенство вверх. Я просто перечислю их здесь (они, конечно, обсуждаются в книге):
-Увеличение доли доходов от капитала, которые во всех богатых странах сконцентрирован среди богатых (с Джини свыше 90);
-Растущая связь высоких доходов от труда и капитала в руках тех же людей (Аткинсон и Лакнер 2014);
-Гомогамия (образованные и богатые заключают браки друг с другом);
-Растущее значение денег в политике, который позволяет богатым писать правила, благоприятные для них, и таким образом сохранить неравенство (Гиленс 2012).
Пик неравенства во второй волне Кузнеца должен быть ниже, чем в первой (когда в Великобритании уровень неравенства соответствовал уровню в сегодняшнем ЮАР) потому, что богатые страны за это время приобрели ряд ‘стабилизаторов неравенства’, от пособий по безработице до государственных пенсий.
Тенденцию роста неравенства будет очень трудно развернуть во время следующего поколения, но в конечном итоге это может быть - через комбинацию политических изменений, технологические инновации в пользу неквалифицированной рабочей силы (который станут выгодными, так как цена квалифицированной рабочей силы увеличивается), рассеивание ренты, приобретенной в ходе текущего приступа технологической расцвета, и возможно большие попытки выравнить владение активами (через формы ‘народного капитализма’ и владение акциями работниками).
Сейчас, это, конечно же, доброкачественные факторы, которые, я думаю, в конечном счете заставят неравенство в богатых странах двигаться вниз. Но история учит нас, что есть злокачественные факторы, прежде всего войны, в свою очередь вызванные внутренним неравномерным распределением доходов и власти элит (как это было в Первой мировой войне), которые также могут сделать работу выравнивания доходов. Но они делают это ценой миллионов человеческих жизней. Можно надеяться, что мы чему-то научились из истории и не будет этого разрушительного пути к равенству в бедности и смерти.
Когда речь заходит о неравенстве часто можно столкнуться с одним заблуждением. Некоторые полагают, что при рабовладельческом строе неравенство должно было быть значительно больше, чем в современном развитом обществе, и уровень неравенства из столетия в столетие падал. Но это не так. Уолтер Шейдел и Стивен Дж. Фризен попытались оценить уровень неравенства в Римской Империи в период её расцвета. В своей работе «Размер экономики и распределение доходов в Римской Империи» они указывают, что коэффициент Джини составлял порядка 0.42…0.44. Таким образом, неравенство в рабовладельческой Римской Империи было немного меньше, чем в настоящее время в США (в США Джини был 0.45 в 2007 году согласно данным ЦРУ).
Необходимо понимать разницу - что определяет уровень доходов и что такое неравенство. Если брать в целом общество, чем больше общество производит, тем больше оно может потреблять. Именно уровень дохода последовательно рос по времени благодаря непрерывному росту производительности. Неравенство же определяется распределением произведенных продуктов в обществе между разными слоями. И как показывают исследования, распределение, соответственно неравенство, менялось в различных направлениях в различные периоды истории.
Сейчас вопрос неравенства снова стал волновать многих экономистов в связи с возобновлением его роста в развитых странах в конце 20 века. Очевидно, что рост неравенства ведет к социальному напряжению. Многие видят неравенство, как одну из причин кризисов и падения империй, и взоры экономистов обратились в прошлое.
Одним из известных специалистов в области изучения неравенства является Бранко Миланович. Он, Питер Линдерт и Джеффри Вилльямсон заглянули далеко в прошлое в своей работе «Измерение неравенства в прошлом». На рисунке 1 показаны результаты их оценки для ряда государств. Эту работу тот же Уолтер Шейдел и Стивен Дж. Фризен указывали в качестве эталонной.
Рисунок 1. Коэффициент Джини в разные периоды времени (рядом с названием государства указан год)
В настоящее время Бранко Миланович пытается реанимировать интерес к теории Кузнеца, дающей один из вариантов объяснения причин изменения неравенства во времени. Недавно появилась его статья «Введение волн Кузнеца: Как неравенство доходов прибывает и убывает в очень большие периоды времени» Далее следует её перевод:
В 1955 году, когда Саймон Кузнец написал об изменениях неравенства в богатых странах (и пару бедных), в США и Великобритании происходило наиболее значительное снижение неравенства доходов, когда-либо зарегистрированное в истории, в сочетании с быстрым ростом. Поэтому казалась вполне разумным посмотреть на факторы, обусловливающие снижение неравенства, и Кузнец нашел их в расширении образования, в более низком межотраслевом различии в производительности труда (таким образом, рентная составляющая в зарплатах была уравнена), в более низком доходе на капитал, и в политическом давлении вокруг повышения социальных выплат. Затем он посмотрел на (или вернее представил) эволюцию неравенства в прошлом веке и подумал, что неравенство росло и достигло своего пика в богатых странах на рубеже 20-го века из-за передвижения рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность. Так появилась знаменитая кривая Кузнеца (обратная U кривая).
Кривая Кузнеца была основным инструментом, используемым экономистами, занимающимися неравенством, при анализе взаимосвязи между развитием/ростом и неравенством за последние полвека. Но кривая Кузнеца постепенно попала в немилость, поскольку она прогнозировала низкий уровень неравенства в очень богатых обществах, в то время как наблюдался устойчивый рост неравенства в доходах, который начался в конце 1970-х годов практически во всех развитых странах (см. графики для США и Великобритании). В результате многие отвергли её.
В своей новой книге, я утверждаю, однако, что мы должны рассматривать текущий рост неравенства, как вторую кривую Кузнеца в наше время, вызванную, как и первая, в основном технологической революцией и передвижением рабочей силы из более однородного производства в неоднородные по квалификации услуги (и, следовательно, вызывая снижение способности работников к самоорганизации), но и (опять же, как и в случае первой кривой) глобализацией, которая привела как к знаменитому "вымыванию" среднего класса на Западе так и к давлению, снижающему высокие ставки налогов на мобильный капитал и квалифицированную рабочую силу. Элементы, перечисленные здесь, не являются новыми. Но расположение их вместе (особенно наблюдения за техническим прогрессом и глобализацией, как практически нерушимыми, даже при концептуальной разности) и рассмотрение этого как части повторяющихся волн Кузнеца является новым. Отсюда возникает очевидный вывод для будущего - эта волна роста неравенства достигнет пика, как предыдущая, и в конечном итоге пойдет вниз.
Но прежде чем я перейду к этой части, давайте рассмотрим недавние важные работы, проделанные экономическими историками, такими как Ван Зайден (1995, “Tracing the beginning of the Kuznets curve: western Europe during the early modern period”) Ногаль и Прадос (2013, "The rise and fall of Spain (1270-1850)"), Алфани (2014, “Economic inequality in the northwestern Italy: a long-term view (fourteenth to eighteenth century)”) и Рикбоч (2014, “Economic inequality and growth before the Industrial Revolution: A case study of Low countries (14th-16th century)”), которые задокументировали периоды нарастания и убывания неравенства ранее в Европе. Интересным является то, что циклы Кузнеца в обществах в прошлом в основном повторяют циклы Мальтуса, поскольку они происходят в условиях квази-стационарного среднего дохода. Циклы Кузнеца в дальнем прошлом были вызваны не экономическими факторами, а в результате эпидемий и войн. Обе вели к снижению численности населения, увеличению среднего уровня доходов, увеличению заработной платы (из-за нехватки рабочей силы) и, следовательно, к сокращению неравенства, до тех пор, пока роста населения в стиле Мальтуса не переворачивал все эти достижения.
Таким образом, мы можем наблюдать волны Кузнеца за шесть или семь столетий европейской истории. В дальнем прошлом они являются наблюдаемыми по времени, поскольку средний уровень доходов более или менее был постоянным. После промышленной революции, однако, мы видим волны, отвечающие на экономические факторы (например, технологические изменения, перемещение рабочей силы), и можем построить их, как и задумывал Кузнец, в зависимости от среднего дохода. Это показано на графиках для США и Великобритании (рис. 2 и 3). Кроме этого, я показал в своей книге долгосрочные циклы неравенства для Испании, Италии, Нидерландов, Германии, Японии, Бразилии, Чили, и в течение короткого периода для Китая.
Рисунок 2. Соотношение между коэффициентом Джини и ВВП на душу населения (в долларах 1990 года) для США в период 1774-2013
В то время как объяснения Кузнеца были сосредоточены почти исключительно на экономических, и таким образом ‘безвредных’ факторах, он был неправ, упуская из виду последствия ‘пагубных’ сил (особенно войн), которые являются мощными двигателями для выравнивания доходов. Я нахожу это несколько озадачивающим, поскольку сам Кузнец, проработав во время Второй Мировой войны в Бюро планирования и статистики США, наверное, замечал, как война привела к сжатию доходов из-за высоких налогов, финансовых ограничений, нормирования, контроля над ценами и просто полного уничтожения физических активов (как в Европе, так и Японии).
Рисунок 3. Соотношение между коэффициентом Джини и ВВП на душу населения (в долларах 1990 года) для Великобритании в период 1688-2010
Теперь к настоящему. Как долго продлится нынешний подъем волны Кузнеца в богатых странах, и когда и как это прекратится? Я сомневаюсь, что это скоро закончится, по крайней мере, не в США, где я вижу четыре мощные силы, которые толкают неравенство вверх. Я просто перечислю их здесь (они, конечно, обсуждаются в книге):
-Увеличение доли доходов от капитала, которые во всех богатых странах сконцентрирован среди богатых (с Джини свыше 90);
-Растущая связь высоких доходов от труда и капитала в руках тех же людей (Аткинсон и Лакнер 2014);
-Гомогамия (образованные и богатые заключают браки друг с другом);
-Растущее значение денег в политике, который позволяет богатым писать правила, благоприятные для них, и таким образом сохранить неравенство (Гиленс 2012).
Пик неравенства во второй волне Кузнеца должен быть ниже, чем в первой (когда в Великобритании уровень неравенства соответствовал уровню в сегодняшнем ЮАР) потому, что богатые страны за это время приобрели ряд ‘стабилизаторов неравенства’, от пособий по безработице до государственных пенсий.
Тенденцию роста неравенства будет очень трудно развернуть во время следующего поколения, но в конечном итоге это может быть - через комбинацию политических изменений, технологические инновации в пользу неквалифицированной рабочей силы (который станут выгодными, так как цена квалифицированной рабочей силы увеличивается), рассеивание ренты, приобретенной в ходе текущего приступа технологической расцвета, и возможно большие попытки выравнить владение активами (через формы ‘народного капитализма’ и владение акциями работниками).
Сейчас, это, конечно же, доброкачественные факторы, которые, я думаю, в конечном счете заставят неравенство в богатых странах двигаться вниз. Но история учит нас, что есть злокачественные факторы, прежде всего войны, в свою очередь вызванные внутренним неравномерным распределением доходов и власти элит (как это было в Первой мировой войне), которые также могут сделать работу выравнивания доходов. Но они делают это ценой миллионов человеческих жизней. Можно надеяться, что мы чему-то научились из истории и не будет этого разрушительного пути к равенству в бедности и смерти.