(no subject)
Глава 6
Анна.
Нашего ребенка не случилось. Сколько уже этих детей, которые ушли, не придя.
Моих детей. Какие-то незримые девочки или мальчики.
Фрида очень тяжело пережила эту несостоявшеюся беременность. Я видел, что она вся затаилась, была застывшая, слабая. Но в то же время, я видел, что она не ищет во мне утешение. Я то же пытался услышать в себе какой-то отзвук горя, жалости, но его не было.
Этот ребенок не успел задеть мою душу, и я испытывал только горечь от того, что наше вновь случившееся с Фридой счастье так не вовремя омрачилось этой бедой. И то, что Фрида замкнулась, отдалилась, это только подтверждало мое беспокойство, тревогу, нагнеталось что-то неотвратимое.
Фрида жила в доме, горы лечили ее и физически, поставляя свежий воздух и душевно, предоставляя простор и покой ее измученным нервам. Детей я оставил с собой в городе.
Матильда острее всех ощутила перемену в своей маме, и будто восприняв Фридино отчуждение, то же стала по большей части меня игнорировать, но как-то вызывающе отчаянно, отталкивая она кричала о своей потребности сочувствия. А я не знал как. Матильда выросла и превратилась в колючий репейник, взрывающийся то слезами, то смехом. я готов был сделать для нее все, но если бы я знал что.
Эва играла с мальчиками Шнитке, кончерто гроссо №1, удивительно, как они научили ее этому, почему она после стольких лет упорного Баха, решилась на другую музыку. В остальном Эва была такой же, как обычно. Раскладывала предметы, перебирала их, играла, и смотрела лучистыми глазами на меня, сидящего в ее комнате. Мне становилось легче.
Я стал чаще заходить к Анне.
Там мне то же становилось легче.
Анна - мой тайный ангел. Мне сложно объяснить даже себе, откуда она материализовалась много лет назад. Не могу вспомнить момента нашей встречи, знакомства. Просто она была всегда, сколько я помню себя взрослым. Вначале она была импозантной женщиной возраста моей мамы, и я, ощущая себя совсем пустым в этом городе, оторванный от дома, пришел к ней, и она любила меня. Наша связь продолжалась довольно долго. Ничего обязательного - мы встречались, бывало она рассказывала что-то из своей жизни, а я подливал ей коньяк в кофе, бывало она просила присесть рядом и я оказавшись в непосредственной близости от ее лица, смотрел в ее грустные глаза и терялся.
Со временем, когда уже появилась Каролина и я стал вести более замкнутую жизнь, наши отношения с Анной нарушились. Я стал бывать у нее крайне редко, но она не обижалась, только смеялась хрипло и курила одну сигарету от другой.
Но потом, все опять вернулось на круги своя, и даже уже будучи женатым на Фриде, я обязательно находил время заходить к Анне. Она же неизменно что-то рассказывала пила коньяк с кофе и ласково улыбалась глядя на меня: “Михальчик, мой ты глупый мальчик, совсем ты ничего не понимаешь...” И я в шутку просил объяснить, а она качала головой и прижимала голову к своей пустой, плоской груди.
Сейчас, когда Фрида совсем стала чужой, далекой, и я ощущал постоянную растерянность и впервые не знал, как же подступиться к ней, что сказать, Анна особенно спасала меня, просто тем что улыбалась, и тем что ничего не ждала. Мы давно уже не были в отношениях любовных, и не потому что Анна старела или я не мог быть с кем-то кроме Фриды, просто нам хватало близости, понимания, тепла без физической кульминации.
Анна жила в старой квартире, последние года довольно пыльной и темной. Везде висели портреты, фотографии, какие-то сувениры. На стене возле ее стола была целая выставка из изображений самой Анны, каких-то давно умерших родных и конечно Адамчика - внука Анны.
Дочка Анны - Агнешка, давно уехала в другую страну - вышла там замуж второй раз и мать более не навещала.
Родила ее Анна совсем рано, лет в 15, непонятно от кого, в это она меня не посвящала Но видимо вся история была сложной и хранящей множество тайн. Отношения с дочерью у Анны не сложились. Анна была молода и красива, у нее были любовники и поклонники, возможно это вылилось в непонимание и осуждение дочерью. Я знал только что Агнешка была пианисткой, и так же рано, как и Анна, родила сына Адама, оставила его матери и занялась карьерой, а потом выйдя замуж за иностранца, уехала навсегда.
Адама Анна растила до 15 лет, а потом он уехал к матери продолжать учебу. Он то же был музыкант, играл на виолончели, успешно гастролировал, писал музыку к фильмам и Анна ним невероятно гордилась. И хотя мы с ней познакомились уже когда Адамчик, как она его всегда называла, уехал и не жил с ней, она всегда рассказывала о нем так живо и ярко, что я воспринимал его, как близкого родного человека, хотя никогда не встречался лично.
Вот и сейчас я рассматривал фотографию, на которой Адам стоял в обнимку с толстым дядькой в смокинге, в другой руке у него был смычок. Фотография была новая, я ее еще не видел, и пока Анна варила кофе в старой потертой турке, и что-то покрикивала мне из кухни, я пытался угадать, какая история ждет меня сегодня, ведь наверняка Анну распирало от желания похвалить внука и разлиться гордостью и радостью от его успехов.
Так и оказалось.
Анна рассказала, что Адам жил несколько месяцев в соседнем городе - писал музыку и занимался каким-то проектом для телевидения, навещал ее часто, и теперь уехал ненадолго, и скоро она его ждет опять.
Анна была так трогательна в своем обожании, что я невольно позавидовал Адамчику, ведь его она любила просто и безгранично, он не поддавался оценки или осуждению никогда. Он просто был и просто всегда занимал место в ней, в ее сердце.
Я воспринимал правильность любви Анны так четко, потому что сам теперь могу ощущать так же. Только с разницей в жизнь, в мою жизнь, я научился этому, тому что Анна просто умела всегда - бескорыстию.
То чего мне недоставало всегда.
Она любила, но не жаждала, не привязывала, не обладала. Я помню то, как она рассказывала о том периоде, когда Адам проживший с рождения с ней, просто в один день уехал и она не видела его несколько лет, И я помню, как больно мне было слушать, я представлял что испытал бы я если бы завтра уехала в никуда Матильда или наши мальчики вдруг исчезли, увезя с собой свою тихую отстраненность и чуждость. Про исчезновение Фриды я даже думать тогда не мог - было страшно.
А Анна была спокойна, улыбалась и мечтательно щурила глаза: “Михалек, ты не представляешь как прекрасно было ощущать, что Адамчик вырос, что он мужчина, что он способен на поступок, что он любит меня, а все же выбрал свой путь..это Михалек самое ценной что мне удалось сохранить в нем и не удавить своей любовью..а люблю я его, Михалек больше всего на свете...”
Тогда я не понимал ее, просто мне казалось, что она не могла понять,что это такое - любовь, страсть..ко всему она относилась спокойно, рассудительно и с улыбкой. Я рядом с ней был нервным комком страдания..всегда. Но мне казалось, что это и есть настоящие чувства. Теперь после своей смерти и своего воскресения - перерождения, я вдруг испытал к Анне сильное чувство благодарности, и узнавания. Я узнал в ней соратника, просто идущего на несколько шагов быстрее и увереннее ..Я стал тянутся к ней, мне хотелось быть рядом и просто впитывать ее умиротворение и покой. Особенно сейчас, когда Фрида была как оторванный листок, который ветер несет куда-то оранжевым пятном.
Я рассказал Анне о ребенке, о том, как Фрида страдает. Я хотел только сочувствия к своему положению, жалости и утешения, а может быть совета, как все решить, облегчить...
Но Анна молчала, и только гладила меня по голове, а я лежал на ее коленях и уткнувшись в живот дышал родным запахом - лаванда, смирение и любовь. Я был счастлив, я был дома.
Анна.
Нашего ребенка не случилось. Сколько уже этих детей, которые ушли, не придя.
Моих детей. Какие-то незримые девочки или мальчики.
Фрида очень тяжело пережила эту несостоявшеюся беременность. Я видел, что она вся затаилась, была застывшая, слабая. Но в то же время, я видел, что она не ищет во мне утешение. Я то же пытался услышать в себе какой-то отзвук горя, жалости, но его не было.
Этот ребенок не успел задеть мою душу, и я испытывал только горечь от того, что наше вновь случившееся с Фридой счастье так не вовремя омрачилось этой бедой. И то, что Фрида замкнулась, отдалилась, это только подтверждало мое беспокойство, тревогу, нагнеталось что-то неотвратимое.
Фрида жила в доме, горы лечили ее и физически, поставляя свежий воздух и душевно, предоставляя простор и покой ее измученным нервам. Детей я оставил с собой в городе.
Матильда острее всех ощутила перемену в своей маме, и будто восприняв Фридино отчуждение, то же стала по большей части меня игнорировать, но как-то вызывающе отчаянно, отталкивая она кричала о своей потребности сочувствия. А я не знал как. Матильда выросла и превратилась в колючий репейник, взрывающийся то слезами, то смехом. я готов был сделать для нее все, но если бы я знал что.
Эва играла с мальчиками Шнитке, кончерто гроссо №1, удивительно, как они научили ее этому, почему она после стольких лет упорного Баха, решилась на другую музыку. В остальном Эва была такой же, как обычно. Раскладывала предметы, перебирала их, играла, и смотрела лучистыми глазами на меня, сидящего в ее комнате. Мне становилось легче.
Я стал чаще заходить к Анне.
Там мне то же становилось легче.
Анна - мой тайный ангел. Мне сложно объяснить даже себе, откуда она материализовалась много лет назад. Не могу вспомнить момента нашей встречи, знакомства. Просто она была всегда, сколько я помню себя взрослым. Вначале она была импозантной женщиной возраста моей мамы, и я, ощущая себя совсем пустым в этом городе, оторванный от дома, пришел к ней, и она любила меня. Наша связь продолжалась довольно долго. Ничего обязательного - мы встречались, бывало она рассказывала что-то из своей жизни, а я подливал ей коньяк в кофе, бывало она просила присесть рядом и я оказавшись в непосредственной близости от ее лица, смотрел в ее грустные глаза и терялся.
Со временем, когда уже появилась Каролина и я стал вести более замкнутую жизнь, наши отношения с Анной нарушились. Я стал бывать у нее крайне редко, но она не обижалась, только смеялась хрипло и курила одну сигарету от другой.
Но потом, все опять вернулось на круги своя, и даже уже будучи женатым на Фриде, я обязательно находил время заходить к Анне. Она же неизменно что-то рассказывала пила коньяк с кофе и ласково улыбалась глядя на меня: “Михальчик, мой ты глупый мальчик, совсем ты ничего не понимаешь...” И я в шутку просил объяснить, а она качала головой и прижимала голову к своей пустой, плоской груди.
Сейчас, когда Фрида совсем стала чужой, далекой, и я ощущал постоянную растерянность и впервые не знал, как же подступиться к ней, что сказать, Анна особенно спасала меня, просто тем что улыбалась, и тем что ничего не ждала. Мы давно уже не были в отношениях любовных, и не потому что Анна старела или я не мог быть с кем-то кроме Фриды, просто нам хватало близости, понимания, тепла без физической кульминации.
Анна жила в старой квартире, последние года довольно пыльной и темной. Везде висели портреты, фотографии, какие-то сувениры. На стене возле ее стола была целая выставка из изображений самой Анны, каких-то давно умерших родных и конечно Адамчика - внука Анны.
Дочка Анны - Агнешка, давно уехала в другую страну - вышла там замуж второй раз и мать более не навещала.
Родила ее Анна совсем рано, лет в 15, непонятно от кого, в это она меня не посвящала Но видимо вся история была сложной и хранящей множество тайн. Отношения с дочерью у Анны не сложились. Анна была молода и красива, у нее были любовники и поклонники, возможно это вылилось в непонимание и осуждение дочерью. Я знал только что Агнешка была пианисткой, и так же рано, как и Анна, родила сына Адама, оставила его матери и занялась карьерой, а потом выйдя замуж за иностранца, уехала навсегда.
Адама Анна растила до 15 лет, а потом он уехал к матери продолжать учебу. Он то же был музыкант, играл на виолончели, успешно гастролировал, писал музыку к фильмам и Анна ним невероятно гордилась. И хотя мы с ней познакомились уже когда Адамчик, как она его всегда называла, уехал и не жил с ней, она всегда рассказывала о нем так живо и ярко, что я воспринимал его, как близкого родного человека, хотя никогда не встречался лично.
Вот и сейчас я рассматривал фотографию, на которой Адам стоял в обнимку с толстым дядькой в смокинге, в другой руке у него был смычок. Фотография была новая, я ее еще не видел, и пока Анна варила кофе в старой потертой турке, и что-то покрикивала мне из кухни, я пытался угадать, какая история ждет меня сегодня, ведь наверняка Анну распирало от желания похвалить внука и разлиться гордостью и радостью от его успехов.
Так и оказалось.
Анна рассказала, что Адам жил несколько месяцев в соседнем городе - писал музыку и занимался каким-то проектом для телевидения, навещал ее часто, и теперь уехал ненадолго, и скоро она его ждет опять.
Анна была так трогательна в своем обожании, что я невольно позавидовал Адамчику, ведь его она любила просто и безгранично, он не поддавался оценки или осуждению никогда. Он просто был и просто всегда занимал место в ней, в ее сердце.
Я воспринимал правильность любви Анны так четко, потому что сам теперь могу ощущать так же. Только с разницей в жизнь, в мою жизнь, я научился этому, тому что Анна просто умела всегда - бескорыстию.
То чего мне недоставало всегда.
Она любила, но не жаждала, не привязывала, не обладала. Я помню то, как она рассказывала о том периоде, когда Адам проживший с рождения с ней, просто в один день уехал и она не видела его несколько лет, И я помню, как больно мне было слушать, я представлял что испытал бы я если бы завтра уехала в никуда Матильда или наши мальчики вдруг исчезли, увезя с собой свою тихую отстраненность и чуждость. Про исчезновение Фриды я даже думать тогда не мог - было страшно.
А Анна была спокойна, улыбалась и мечтательно щурила глаза: “Михалек, ты не представляешь как прекрасно было ощущать, что Адамчик вырос, что он мужчина, что он способен на поступок, что он любит меня, а все же выбрал свой путь..это Михалек самое ценной что мне удалось сохранить в нем и не удавить своей любовью..а люблю я его, Михалек больше всего на свете...”
Тогда я не понимал ее, просто мне казалось, что она не могла понять,что это такое - любовь, страсть..ко всему она относилась спокойно, рассудительно и с улыбкой. Я рядом с ней был нервным комком страдания..всегда. Но мне казалось, что это и есть настоящие чувства. Теперь после своей смерти и своего воскресения - перерождения, я вдруг испытал к Анне сильное чувство благодарности, и узнавания. Я узнал в ней соратника, просто идущего на несколько шагов быстрее и увереннее ..Я стал тянутся к ней, мне хотелось быть рядом и просто впитывать ее умиротворение и покой. Особенно сейчас, когда Фрида была как оторванный листок, который ветер несет куда-то оранжевым пятном.
Я рассказал Анне о ребенке, о том, как Фрида страдает. Я хотел только сочувствия к своему положению, жалости и утешения, а может быть совета, как все решить, облегчить...
Но Анна молчала, и только гладила меня по голове, а я лежал на ее коленях и уткнувшись в живот дышал родным запахом - лаванда, смирение и любовь. Я был счастлив, я был дома.